В 1940-м еще предполагалось сотрудничество двух разведок — германской и советской.
В целях обеспечения секретности директива № 21 была издана в количестве 9 экземпляров, причем только три экземпляра вышли за пределы штаба ОКВ — они были направлены главнокомандующим трех видов вооруженных сил. Всего три экземпляра! К тому же Гитлер имел обыкновение давать указания устно. Полностью ознакомиться с Директивой № 21 удалось единицам, поэтому и допускалась различная интерпретация указаний верховного главнокомандования.
В «Директиве по стратегическому сосредоточению и развертыванию» ОКХ от 31 января 1941 г. в разделе «Сохранение тайны» предписывалось следующее: «Во избежание внешнеполитических осложнений следует соблюдать безусловную секретность в разработке и осуществлении плана сосредоточения войск на Востоке. Для этого необходимо по возможности ограничить число офицеров, привлекаемых к этой работе. Дальнейшее привлечение новых лиц произвести как можно позже, причем каждое новое лицо должно быть осведомлено о работе не шире, чем это требуется для ее выполнения. Круг полностью осведомленных лиц следует по возможности дольше ограничивать командующими группами армий, командующими армиями и корпусами, начальниками их штабов, обер-квартирмейстерами и начальниками оперативных отделов штабов. Привлечение других военачальников и их помощников в рамках их задач производить настолько позже, насколько позволяют подготовительные работы.
Передача точного текста директивы о сосредоточении допускается только в порядке отдельных выдержек.
Связи с иностранными государствами быть не должно. Об этом в нужное время будет отдан соответствующий приказ»[342].
Недоверие Сталина к данным разведки вообще и военной в частности было вызвано в том числе тем, что разведке не удалось получить документальных подтверждений планов Германии напасть на Советский Союз.
Агентов-источников, имевших непосредственный доступ к планам гитлеровского военного командования, у разведки не было, приходилось опираться на устную информацию. Особо ценная поступала от «вторых» лиц, имевших выход на ее носителей в главных командованиях, штабах, министерствах и т. д. Причем получали ее «втемную» и на доверительной основе.
Такими «вторыми» лицами — источниками ценной устной информации — были для Зорге посол и военный, военно-воздушный и военно-морской атташе, офицеры вермахта и высокопоставленные гражданские специалисты, прибывавшие в Токио из Германии или следовавшие через Токио к месту назначения. Перед ними был не просто журналист, встреченный на официальном приеме или другом протокольном мероприятии, а коллега, аналитические способности которого они признавали (или о которых были наслышаны) и оценкой обстановки которого дорожили. Более того, окружение Зорге рассматривало его самого как источник информации.
20 марта 1941 г. начальник Разведывательного управления Генерального штаба Красной Армии генерал-лейтенант Ф.И. Голиков представил в НКО СССР, СНК СССР и ЦК ВКП(б) доклад «Высказывания (оргмероприятия) и варианты боевых действий германской армии против СССР»[343]. «Из наиболее вероятных военных действий, намечаемых против СССР», заслуживали внимания три варианта. «Вариант № 3, по данным нашего агентурного донесения на февраль 1941 года (речь шла о донесении, полученном от «Арийца». — М.А.): «…Для наступления на СССР создаются три армейские группы: 1-я группа под командованием генерал-фельдмаршала Бок наносит удар в направлении Петрограда; 2-я группа под командованием генерал-фельдмаршала Рундштудт (Рундштедт. — М.А.) — в направлении Москвы и 3-я группа под командованием генерал-фельдмаршала Лееба — в направлении Киева.
Начало наступления на СССР — ориентировочно 20 мая».
Чрезмерным представляется утверждение маршала Г.К. Жукова в первом издании его мемуаров (1969), что в одном из вариантов «возможных направлений ударов немецко-фашистских войск при нападении на Советский Союз», содержавшихся в докладе Ф.И. Голикова, «по существу, отражена была суть этого плана». Речь шла о варианте № 3[344].
К сожалению, этот вариант мало что давал советскому командованию, даже если бы остановились именно на нем, не говоря уже о том, что группа армий «Центр» была нацелена не на Москву, а на Смоленск с последующим поворотом армий на север. Необходимо было вскрыть замысел нанесения ударов каждой из трех групп и выявить направление всех трех главных ударов, но это сделано не было.
Во втором издании «Воспоминаний и размышлений» Жукова (1974; не обошлось без консультантов) была кардинальным образом пересмотрена оценка доклада Голикова и высказана противоположная точка зрения: «С первых послевоенных лет и по настоящее время кое-где в печати бытует версия о том, что накануне войны нам якобы был известен план “Барбаросса”, направление главных ударов, ширина фронта развертывания немецких войск, их количество и оснащенность. При этом ссылаются на известных советских разведчиков — Рихарда Зорге, а также многих других лиц из Швейцарии, Англии и ряда других стран, которые якобы заранее сообщили эти сведения. Однако будто бы наше политическое и военное руководство не только не вникло в суть этих сообщений, но и отвергло их.
Позволю со всей ответственностью заявить, что это чистый вымысел. Никакими подобными данными, насколько мне известно, ни Советское правительство, ни нарком обороны, ни Генеральный штаб не располагали»[345].
Рихард Зорге, наряду с другими военными разведчиками, пытался вскрыть планы ведения наступательных операций германским командованием, получить информацию о развернутой на западных границах СССР группировке и сроках вторжения.
«НАЧАЛЬНИКУ РАЗВЕДУПРАВЛЕНИЯ
ГЕНШТАБА КРАСНОЙ АРМИИ
Токио, 19 мая 1941 г.
По радио.
ПЕРЕВОД.
Новые германские представители, прибывшие сюда из Берлина, заявляют, что война между Германией и СССР может начаться в конце мая, так как они получили приказ вернуться в Берлин к этому времени.
Но они также заявили, что в этом году опасность может и миновать. Они заявили, что Германия имеет против СССР 9 армейских корпусов, состоящих из 150 дивизий. Один армейский корпус находится под командованием известного Райхенау (генерал-фельдмаршал Вальтер фон Рейхенау командовал 6-й армией, входившей в группу армий «Юг». — М.А.).
Стратегическая схема нападения на Советский Союз будет взята из опыта войны против Польши (выделено мной. — М.А.).
№ 125 РАМЗАЙ.
Расш. и перевел Малинников. 11.30 22.5
Адресату.
Дронову[346].
В реестр.
[РЕЗОЛЮЦИЯ НУ]: [НО] 9. Запросить Рамзая:
На № 125. Уточните — корпусов или армий?
Если корпусов, то не вяжется с понятием корпуса.
Д.
Голиков».
Очевидно, речь шла об ошибке. Ошибка самого «Рамзая» представляется маловероятной — хотя Зорге и не являлся профессиональным военным, он был фронтовиком с трехлетним опытом войны, унтер-офицером германской армии. И, конечно, хорошо представлял себе разницу между корпусом и армией. Ошибка переводчика исключена — в Центре, увидев упоминание о корпусах, должны были обратиться и обратились к английскому тексту шифровки, чтобы исключить ошибку перевода.
Еще 14 февраля 1941 г. Зорге направил в Центр шифртелеграмму, составленную на основании документа, содержавшим «дислокацию японских дивизий» (полный текст сообщения «Рамзая» приводится в другой части этой главы). Фраза телеграммы «Японцы организуют армейские корпуса, состоящие из нескольких дивизий каждый. Такие корпуса имеются: 3-ий армейский корпус…4-й корпус…» у начальника 6-го (дальневосточного) отделения Информационного отдела РУ Генштаба Красной Армии майора Воронцова Т.Ф. и его подчиненных не вызвала вопросов, хотя в составе японской армии ни до вступления страны в войну в декабре 1941 г., ни во время самой войны на Тихом океане корпусов не было. Воронцов не сомневался, что в сообщении Зорге об организации в Маньчжурии и Китае корпусов, речь шла об организации армий (об этом подробно в следующей главе).
Однако, когда спустя три месяца Зорге в своей телеграмме доложил, «что Германия имеет против СССР 9 армейских корпусов, состоящих из 150 дивизий», к Воронцову за разъяснением никто не обратился, так как телеграмма попала в другое отделение — германское — информационного отдела. Становится понятным недоумение на этот счет в ответе «Рамзая» от 15 июня:
«В сообщении относительно 9 армий на советско-германской границе сказано ясно об армиях, но не об армейских корпусах. Из американских источников: Германия имеет на границах против СССР 900 тысяч человек в первой линии и около одного миллиона как резерв. №. 141.
РАМЗАЙ».
[РЕЗОЛЮЦИЯ НУ]: «НО 4
Доложите вместе с первым донесением о 9-ти армиях.
Голиков. 18/VI
т. Дронову и НО2 Голиков».
Судя по всему, это Клаузен, зашифровывая донесения Зорге упорно, по одному ему понятной причине, называл армии корпусами.
В действительности на 22 июня в немецкую группировку на Востоке входили три группы армий «Север», «Центр» и «Юг», а также отдельная немецкая армия «Норвегия» — всего 8 армий и 4 танковых группы.
Цифра 150 дивизий относится к группировке германских сухопутных войск, развернутых к моменту нападения, а не ко дню отправления шифртелеграммы из Токио. Цифра, близкая к действительной, хотя до сих пор нет полной ясности о числе германских дивизий на западных границах Советского Союза к 22-го июня. В дневниковой записи от 21 июня 1941 года начальник Генерального штаба Сухопутных войск генерал-полковник Ф. Гальдер указал, что общий состав немецких сил для операции «Барбаросса» был следующим: 102 пехотных и горнопехотных дивизии (в том числе 4 легкие пехотные и 2 горноегерские), 10 танковых, 14 моторизованных (в том числе 4 дивизии СС), одна кавалерийская и 5 спецсоединений (в том числе 3 охранных дивизии и 2 дивизии 15-й волны), всего 141 соединение дивизионного состава