Однако окончательное решение Гитлером все еще принято не было.
20 января, в присутствии ряда высокопоставленных лиц Третьего рейха и Италии, в том числе имперского министра иностранных дел Риббентропа и начальника штаба ОКВ Кейтеля, состоялась беседа Гитлера с Муссолини и итальянским министром иностранных дел Чиано. В ходе беседы Гитлер изложил свою позицию по целому ряду вопросов: «Большое значение для нас имеет Ф и н л я н д и я (здесь и далее разрядка документа. — М.А.) ввиду ее единственного в Европе месторождения никеля. Хотя русские тоже согласны поставлять нам никель, они будут делать это только до тех пор, пока захотят. Поэтому Финляндию больше не трогать.
Демарш русских по поводу ввода наших войск в Румынию должным образом отклонен. Русские становятся все наглее, особенно в те времена года, когда против них ничего не предпринять (зимой).
Сосредоточение германских войск преследует троякую цель: а) операцию против Греции; б) защита Болгарии от России и Турции; в) обеспечение гарантии Румынии.
Для осуществления каждой из этих задач нужна собственная группа войск, задействование которой вдали от наших баз требует много времени.
Желательно, чтобы это сосредоточение закончилось без воздействия противника. Поэтому демаскировать эти войска следует как можно позже. Основная тенденция: как можно позже форсировать Дунай и затем как можно раньше перейти в наступление. (…)
Турция, по всей вероятности, останется нейтральной. Весьма неприятным это может стать для нас, если она заявит о своей солидарности с Англией и предоставит в ее распоряжение свои аэродромы. Общее положение на Востоке можно правильно оценить только с точки зрения положения на Западе.
Нападение на Британские острова — наша последняя цель. Здесь мы находимся в положении человека, у которого в винтовке остался всего один патрон: если он промахнется, ситуация станет еще хуже, чем прежде. Высадку не повторить, так как в случае неудачи будет потеряно слишком много техники. Тогда Англии больше уже не придется ничего опасаться, и она сможет направить свои главные силы на периферию, куда ей вздумается. А пока высадка все еще не состоялась, англичанам приходится считаться с ее возможностью. Высадка возможна только при определенных условиях, которых осенью не было: три дня подряд хорошей погоды. (…)
От Америки, даже, если она вступит в войну, я большой угрозы не жду. Самая большая угроза — огромный колосс Россия. Хотя мы и имеем с Россией весьма выгодные политические и экономические договора, предпочитаю полагаться на мои силовые средства. Однако весьма значительная часть немецких войск связана на русской границе, и это мешает мне направить достаточное число людей в военную промышленность, чтобы до предела усилить производство вооружения для авиации и военно-морского флота.
Правда, пока жив Сталин, никакой опасности нет: он достаточно умен и острожен. Но когда его не станет, евреи, которые сейчас обретаются во втором или третьем гарнитуре, могут продвинуться в первый.
Следовательно, надо проявлять осторожность. Русские выдвигают все новые и новые требования, которые они вычитывают из договоров. Поэтому-то они и не желают в этих договорах твердых и точных формулировок.
Итак, надо не упускать из вида такой фактор, как Россия, и подстраховать себя силой и дипломатической ловкостью.
Раньше Россия для нас никакой угрозы не представляла, потому что на суше она для нас совершенно не опасна. Теперь, в век военной авиации, из России или со Средиземного моря румынский нефтяной район можно в один миг превратить в дымящиеся развалины, а он для оси жизненно важен…»[381].
«Высказывания фюрера в краткой формулировке» были доведены до командования Вооруженных сил Германии.
Внешне советско-германские отношения в начале 1941 г. складывались вполне благополучно, двустороннее экономическое и даже политическое сотрудничество развивалось. 10 января 1941 г. между СССР и Германией было подписано Соглашение о взаимных торговых поставках на второй договорный период по Хозяйственному соглашению от 11 февраля 1940 г. Соглашение регулировало товарооборот между СССР и Германией до 1 августа 1942 г. СССР брал на себя обязательства поставлять Германии промышленное сырье, нефтяные продукты и продукты питания, в особенности зерновые; Германия обязывалась направлять в СССР промышленное оборудование, включая станки для оборонной промышленности. Советскому Союзу для ознакомления передавались новейшие образцы военной техники, в частности авиационной. Все это, казалось, свидетельствовало об отсутствии у Германии враждебных намерений.
10 января 1941 г. между странами был подписан Секретный протокол, который изменил условия Секретного дополнительного протокола от 23 августа 1939 г. в отношении Литвы: Германия отказывалась от притязаний на «полосу литовской территории, упомянутую в Секретном дополнительном протоколе от 28 сентября 1939 г.», а СССР обязался компенсировать Германии за эту территорию Литвы 7 млн 500 тыс. золотых долларов, равных 31 млн 500 тысяч германских марок[382]. Подписание Секретного протокола, как представлялось, свидетельствовало о том, что обе стороны придерживаются условий Советско-германского пакта о ненападении.
Однако, по мнению Германии, «Советская Россия усилила свою все более открыто направленную против Германии политику, и ее все более тесное сотрудничество с Англией проявлялось все яснее»[383].
Шуленбург так докладывал о встрече с Молотовым, состоявшейся по инициативе последнего 17 января 1941 г.: «Поскольку наиболее важные экономические вопросы в отношениях между Германией и СССР были урегулированы недавно заключенными договорами, теперь наступило время вернуться к чисто политическим вопросам. Советское правительство удивлено, что оно еще не получило от Германии никакого ответа на заявление о своей позиции от 25 ноября, касающейся поднятых во время Берлинских переговоров вопросов, и он [Молотов] был бы признателен, если бы я смог обратить на этот факт внимание правительства Германской Империи, отметив, что советское правительство рассчитывало на скорое получение германского ответа»[384].
Относительно Балкан Молотов заявил Шуленбургу: «Согласно всем поступившим сообщениям, германские войска в огромном количестве сосредоточены в Румынии и готовы вступить в Болгарию с целью оккупировать Болгарию, Грецию и Проливы. Нет никакого сомнения, что Англия попытается предвосхитить операции германских войск, оккупировать Проливы, начать, в союзе с Турцией, военные операции против Болгарии и превратить Болгарию в театр военных действий. Советское правительство неоднократно обращало внимание правительства Германской Империи на то, что оно рассматривает территорию Болгарии и Проливы как зону безопасности СССР и что поэтому перед лицом событий, которые угрожают безопасности интересов СССР, оно не может оставаться безразличным. Соответственно, советское правительство считает своей обязанностью обратить внимание на тот факт, что оно будет считать появление каких-либо иностранных войск на территории Болгарии или в Проливах нарушением интересов безопасности СССР».
Эта позиция пополнила «список Гитлера» германских претензий к Советскому Союзу.
22 января советскому послу в Берлине были даны «исчерпывающие разъяснения причин и целей военных мер Германии на Балканах»: «… 2. Фюрер неоднократно подчеркивал господину Молотову во время его визита в Берлин в ноябре, что Германия всеми военными средствами предвосхитит любую попытку Англии получить плацдарм на греческой земле… Поэтому на Балканах производится определенная концентрация войск, имеющая своей единственной целью предотвращение приобретения Британией плацдарма на греческой земле. 3. Германия не намерена оккупировать Проливы. Она будет уважать территории, находящиеся под турецким суверенитетом, если Турция, со своей стороны, не совершит какого-либо враждебного акта против германских войск. С другой стороны, однако, германская армия намерена пройти через Болгарию в случае, если какие-либо операции будут производиться против Греции… 4. Для операции, которая может быть предпринята против Англии в Греции, Германия проводит концентрацию войск на Балканах в таких масштабах, чтобы иметь возможность расстроить любые попытки Англии создать фронт в этих районах. Имперское правительство уверено, что, поступая таким образом, оно преследует также и интересы СССР, который был бы против получения Англией плацдарма в этих районах. 5. Имперское правительство, как оно указало по случаю визита в Берлин господина Молотова, понимает советскую заинтересованность в Проливах и готово в подходящий момент одобрить пересмотр конвенции в Монтрё. Германия, со своей стороны, политически не заинтересована в Проливах и выведет свои войска после завершения своих операций на Балканах»[385].
По вопросу о продолжении политических переговоров, начатых в Берлине, Молотову было заявлено следующее: «…Имперское правительство находится в контакте по всем этим вопросам с правительствами своих союзников — Италии и Японии, и оно надеется, что в ближайшем будущем, после того как в этом вопросе будет наведена еще большая ясность, оно сможет возобновить политические переговоры с советским правительством»[386].
Тем временем военная машина Германии продолжала подготовку к войне. 15 февраля начальник штаба ОКВ Кейтель издал директиву по маскировке военных планов германского руководства[387].
«1. Цель маскировки — скрыть от противника подготовку к операции “Барбаросса”. Эта главная цель и определяет все меры, направленные на введение противника в заблуждение.