– Сейчас полегче, но, кажется, меня сейчас вывернет... – поморщился Кирилл.
– А у меня все еще голова побаливает... – вздохнула я. – И звон в ушах стоит...
– Не буду скрывать – самому довольно хреново... – в голосе Глеба проскользнули нотки усталости. – Ничего, посидим, немного в себя придем, и отправимся дальше. Что-то это место мне не по душе, а уж про здешних обитателей я и не говорю...
Однако стоило нам после короткого отдыха пойти дальше, как Глеб остановился.
– Смотрите...
На коричневом мху и невысокой траве были видны красные капли, которые уже стали чуть подсыхать. Тут и без пояснений ясно – это кровь той самой свиньи, и цепочка красных капель уходила дальше...
– Так... – Глеб присел, рассматривая кровь. – С виду самая обычная кровь... Знаете, что? А пойдемте-ка мы с вами по этому следу.
– Зачем?.. – даже испугалась я.
– Недобитые враги очень опасны... – пожал плечами тот. – Нам еще по этому лесу идти и идти, и не хотелось бы получить удар в спину. Если эта тварь померла – наше счастье, а если нет, то надо хотя бы знать, с кем имеем дело.
– В этом есть логика... – неохотно отозвался Кирилл. – А если...
– А если я пойму, что нам лучше остановиться, то первым сделаю это... Пошли.
Признаюсь – меньше всего мне сейчас хотелось идти по следу этой непонятной свиньи, но спорить с Глебом не стала. Надеюсь, он знает, что делает.
Не знаю, сколько времени мы шли, высматривая красные капли на земле, во всяком случае, мне показалось, что наш путь был достаточно долгим. Больше того: в глубине души я даже стала надеяться, что вот-вот нам на пути встретится та самая свинья, только уже издохшая – уж очень длинной была та подсыхающая красная цепочка, и крови хавронья должна потерять ой как немало!
Увы, никакой свиньи, ни живой, ни мертвой, мы так и не нашли, но зато след из капель привел нас к небольшому домику, стоящему посреди лесной поляны, вернее, к довольно-таки неказистому строеньицу. Такие домишки я ранее видела у здешних крестьян, и, похоже, кто-то из них поселился здесь, вдали от людей. Рядом никакого огородика, неподалеку протекает ручеек, в тени под навесом сушатся травы, подле стены простенькая скамейка... Тишина, покой, доносятся голоса птиц, ветерок чуть шевелит верхушки деревьев... Все мило, мирно, немного пасторально, и даже вызывает симпатию, если не считать того, что красные капли ведут прямо к крылечку...
Мы стояли среди деревьев, окружающих поляну, и оттуда наблюдали за домиком, тем более что отсюда все было прекрасно видно – лес, пустое пространство меж краем поляны и домиком, ручеек... Понятно, что сразу к дому подходить не стоит, для начала стоит разведать обстановку.
– Интересно... – произнес Глеб. – Около этой халупы нет ни хлева, ни какого-либо строения для того, чтоб там обитала животина. Если же принять во внимание, что капли крови есть даже на крыльце у дверей... Эта свинья – она что, в доме живет, вместе с хозяевами?
– А ты говорил, что следов человека тут не замечено... – хмыкнул Кирилл.
– Похоже, ошибся... – протянул Глеб. – Странно это все...
– И раненая свинья голоса не подает... – отметила я. – А должна бы.
– Давайте подождем немного... – Глеб не сводил глаз с домика. – Осмотримся, а дальше начнем действовать по обстановке.
Долго ждать не пришлось. Не прошло и четверти часа, как дверь дома приоткрылась и оттуда вышла невысокая старушка, держа в руке что-то вроде небольшого ведерка. Тяжело опираясь на палку, она с трудом сошла с крыльца, и побрела к ручейку, зачерпнула в ведерко воду, и поплелась назад, то и дело останавливаясь, чтоб перевести дух. Кое-как поднявшись на крыльцо, она вошла в дом, и закрыла за собой дверь. Вновь наступила тишина, и лесной покой ничто не тревожило.
– Бабуля, судя по всему, раненую свинью лечить собралась... – сделала я вывод. – Оригиналка! Тоже мне, нашла себе домашнего питомца! Лучше бы кошку завела.
– Лечить, значит, собралась... – со странной интонацией протянул Глеб. – Домашнего питомца, говоришь...
– А в чем дело?..– не поняла я, но Глеб не ответил. Посмотрела на Кирилла, и тот, в свою очередь, выглядел удивленным. Не успела я спросить, что их так изумило, как Кирилл произнес, глядя на Глеба:
– Гоголь?
– Он, родной... – кивнул тот в ответ. – Прямо как по-писаному...
– Вы о чем?.. – не поняла я.
– Вот что значит великий писатель... – почесал в затылке Глеб. – «Вечера на хуторе близь Диканьки»... Как до меня сразу не дошло?!
– Все равно не понимаю, о чем идет речь... – растерялась я. – И причем тут Гоголь?
– Раньше говорил, и дальше буду утверждать, что ЕГЭ – это зло... – проворчал Глеб. – Причем великое. В результате такого обучения молодежь сплошь безголовая! Неучей выпускают, которые в лучшем случае только верхушек нахватались, о классике представления не имеют, и знаний у таких олухов – с гулькин нос... Ну да, оставим обсуждение системы образования на другое время, сейчас у нас другие заботы. Пошли.
– Куда?
– К этой бабуле. Очень мне с ней поговорить хочется. Прям сил нет, как желаю пообщаться.
– Погоди!.. – остановилась я. – Уж не хочешь ли ты сказать, что та свинья и эта бабуся... Там, у Гоголя, ведьма превращалась то ли в кошку, то ли в свинью... Так?
– Дошло?.. – хмыкнул Глеб. – Мыслишь в правильном направлении. Ладно, признаю, что ты у нас небезнадежна, и, несмотря на ЕГЭ, в твоей голове что-то отложилось.
– Но ведь ты же ее ранил, и серьезно, а она, то есть старушка, самостоятельно передвигается!
– Ну, передвигается – этот громко сказано. Как мы с вами успели заметить, бабуля еле ползает.
– Да о чем с ней можно разговаривать?!
– Очень меня интересует, с чего это она решила нашу троицу в болото спровадить. Знаете, как бы задал этот вопрос все тот же старый одессит, дед моего друга? Он сказал бы примерно следующее: шо вы, мадам, прицепились и уцепились до нас, как клещ до пионерки?.. Ладно, пошли, хватит время терять попусту.
Входная дверь открылась совершенно бесшумно – похоже, петли дверей были хорошо смазаны. Сени были совсем маленькими, и там едва ли не все свободное место было заставлено какими-то ведрами, корзинами, мешками... Я, если честно, боялась, как бы случайно не налететь на что-то, не опрокинуть или не уронить, ведь в этом случае мало ли как дело могло обернуться, потому как от такой бабуси не знаешь, что можно ожидать. К счастью, обошлось без шума, и мы шагнули в комнату.
Небольшое помещение с двумя окошками, затянутыми чем-то полупрозрачным, стол, лавка, печка, пара табуреток, полки, на которых стояло бесчисленное количество банок, коробок, бутылок, лежали потрепанные свитки, стены увешаны пучками высохших трав... В дальнем углу стояла кровать, на которой лежала старая женщина. Она повернулась к нам и вдруг скатилась с кровати на пол, встала на четвереньки. Вокруг нее словно задрожал раскаленный воздух, сгустилась темнота, на какую-то долю мгновения мне показалось, что я вновь вижу все ту же свинью, которая пыталась загнать нас в болото... Однако я даже испугаться не успела, потому как в следующее мгновение в воздухе что-то сверкнуло, и перед нашими глазами вновь предстала старуха, упавшая на пол.
– Ты, дорогуша, такими штуками не увлекайся, а то и дальше серебром закидывать буду... – посоветовал Глеб. – Как я понимаю, от этого металла ты бы предпочла держаться подальше.
– Нечего языком попусту трепать... – прохрипела старуха. – Болтать все горазды, вместо этого лучше бы помогли старому человеку подняться! Не видите разве, что я еле держусь!
– Нет уж, бабуся, давай-ка ты сама, все сама...– усмехнулся Глеб. – Таким, как ты, руки протягивать опасно. Да и сил самостоятельно забраться на кровать у тебя хватит.
– Что за народ пошел... – проворчала бабка, с трудом поднимаясь с пола и вновь укладываясь на кровать. – Только о себе думают, никакого уважения к старым людям...
Я смотрела на женщину – внешне вроде обычная старушка, седые волосы, морщинистое лицо, мясистый нос, во рту всего несколько зубов... Только вот тот тяжелый взгляд, который она бросает на нас, так и хочется назвать волчьим, да и скрывать злобу бабка не считает нужным.
– Ну, чего вам надо?.. – спросила она. – Разве не видите – мне сейчас не до гостей, чуть живая лежу, помереть боюсь, а все из-за вас!
– Вот теперь тебя и штырит, сердешную... – хмыкнул Глеб.
– Чего-чего?.. – не поняла старуха.
– Да это я так, о своем... Мы, вообще-то, сюда знакомиться пришли, а ты, кажется, и не рада. Обидно, знаешь ли! А ведь еще недавно нам проходу не давала, чуть ли не под ноги лезла, никак расставаться не хотела...
– Так и знала, что заявитесь... – проскрипела старуха. – Я крови много потеряла, и вы по следам сюда пришли... Радуйся, что у меня сил почти не осталось, а то бы ты от меня живым не ушел!
– Скажу, как в мультике: «Ну и нудная же ты, бабуся!»... – покачал головой Глеб.
– Не понимаю, о чем ты говоришь... – бабка еще больше разозлилась. – Да и я хороша – не сразу поняла, что вы чужаки, причем настоящие чужаки, невесть из какого далека!
– Потому что сразу совладать с нами не могла?
– Да в том-то все и дело! Любые другие давно бы уж в болоте сидели по самую маковку, тамошнюю живность от пуза кормили, а тут... Я не сразу сообразила, что до вас мои слова хоть и доходят, но что-то вы им плохо поддаетесь, а раз так, то тут все не так просто!
– А другие, значит, быстро поддавались?
– Я мастер не из последних, так что обломов у меня никогда не было... – заявила ведьма.
– Похоже, такое понятие, как муки совести, у тебя начисто отсутствует... – сделал вывод Глеб. – Уверенность в себе – это хорошо, но края тоже видеть надо.
– Люди – они ж в умелых руках словно тряпочные куклы... – скривилась ведьма. – А вот вы – другие. Я старалась, как только могла, уговаривала вас к болоту провернуть, а вы все идете и идете... Злиться стала, а это плохо, потому как в нашем деле всегда надо себя в руках держать, а я, каюсь, не выдержала, и на тебя, мужик, кинулась! Кто ж знал, что у тебя, паразита, уже нож был припасен! И ведь ударил так умело, я едва увернуться смогла, но ты меня все одно хорошо достал! Я ж потом до дома еле добежала...