– Уходи отсюда! И ногу убери!..
– Люба...
– Зачем пришел? Видеть тебя не могу и не хочу!
– Послушай меня...
– В свое время хватило ума наслушаться и больше слушать не желаю!
– Я просто...
– Уйдешь ты отсюда или нет?.. – в этот момент женщина согнулась, держа руки у живота, и на ее лице промелькнула гримаса боли.
– Люба, что случилось?
– Ничего! Убирайся отсюда, и никогда больше не приходи... – женщина все еще не могла разогнуться, но, кажется, именно то, что она мучается, придало Глебу уверенности. Сунув букет мне в руки, он без слов подхватил женщину на руки и понес в комнату. Переглянувшись, мы с Кириллом тоже вошли в квартиру и закрыли за собой дверь.
Тем временем в комнате Глеб, уложив женщину на диван, спрашивал:
– Где болит?
– Не твое дело!
– Давай без детских капризов!
– Ты чего раскомандовался? Твоего мнения тут никто не спрашивает! И не шуми – Ариша спит... Ой!.. – и женщина вновь согнулась в приступе боли.
– Кирилл, Лена... – Глеб повернулся к нам. – Скорую вызывайте!
– Никакой скорой!.. – отозвалась женщина. – Поболит немного и пройдет...
– Ага, я вижу, как пройдет! Скорую вызывайте, я сказал!
Скорая приехала минут через сорок. К тому времени проснулась маленькая дочка, очаровательная малышка со светлыми кудряшками, и, что самое удивительное, она почти сразу ухватилась за Глеба:
– Папа...
– Ариша, иди сюда... – Люба отобрала девочку из рук Глеба. – Нашла папу, чтоб его...
– Ну, Люба...
– Ничего от тебя слышать не хочу! Не могу я в больницу отправляться – мне Аришу оставить не с кем! И мамы, как назло, в городе нет – у нее отпуск, и она уже шесть дней, как уехала.
– Далеко?.. – судя по голосу, Глеб мечтал, чтоб предполагаемая теща задержалась в отпуске, как минимум, на год-другой.
– К несчастью, да. Мама давно хотела на Камчатке побывать, и вот... Кто ж мог подумать, что все так обернется?!
– Но я...
– Ты последний человек, которому я могу доверять – было уже, развесила уши... Правильно меня мама предупреждала насчет тебя, перекати-поле!
– Да, я всегда знал, что теща меня страстно любит, аж до обожания...
Врач скорой, пожилая уставшая женщина, осмотрев больную, вынесла вердикт:
– Все симптомы острого аппендицита. Собирайся в больницу.
– Я ребенка одного не оставлю!
– А папаша на что?.. – буркнула врач. – Ничего, посидит с ребенком, мужикам полезно.
– Да какой он ей отец!.. – всхлипнула Люба.
– Тогда я звоню в опеку.
– Не надо! Но и с ним девочку не оставлю!
– Вот что, молодые люди, избавьте меня от ваших семейных разборок!.. – повысила голос врач. – Другого времени для выяснения отношений не нашли? Да еще и при ребенке! Оба родителя безголовые, примите это как подтвержденный диагноз... Мамаша, собирайтесь в больницу, если не хотите, чтоб дочка без матери осталась.
– А как же Ариша...
– За нее не беспокойтесь... – я постаралась успокоить Любу. – Мы с ней посидим, все будет в порядке...
Через четыре дня мы собрались посетить Любу в больнице. Все эти дни Глеб ездил туда, и, как мы поняли, делал все, чтоб помириться со своей девушкой. Судя по его довольному виду, дело шло на лад. А еще сегодня курьер привез небольшую посылку из Москвы – ее послали родители Кирилла. Теперь он по нескольку раз в день звонил им, говорил, что с ним все в порядке, и представляю, какую радость эти слова доставляли его родителям. Помимо всего прочего сообщил, что немного задерживается в Санкт-Петербурге по неотложному делу, но вскоре вернется домой, и не один... А еще попросил родителей прислать сюда кое-что...
Кое-что оказалось кольцом потрясающей красоты, от которого было просто не оторвать взгляд. Да, оно, и верно, могло занять первое место на конкурсе ювелирных изделий. Надеюсь, что Люба, и верно, согласится принять это украшение как согласие на предложение выйти замуж...
– Что здесь происходит?.. – внезапно раздался женский голос. В дверях стояла немолодая женщина, и смотрела на Глеба таким взглядом, от которого впору было съежиться.
– Здравствуйте, Элеонора Львовна... – сахарным голосом произнес Глеб. – Рад вас видеть...
– Зато я тебя нисколько!.. – женщина оглянулась. – Где Ариша?
– Сейчас спит, но когда проснется, мы собираемся к Любе...
– Я уже знаю, что она в больнице – доложили добрые люди. Просто чувствовала: стоит мне уехать, и будут неприятности... – ого, а голос-то у женщины какой жесткий. – Так и есть – они в наличии. Ты зачем приехал?
– Элеонора Львовна, я...
– Можешь не продолжать! Когда моя наивная дочь стала лепетать мне по телефону что-то вроде того, что Арише нужен папа и необходимо прощать тех, кто ошибается и раскаивается – вот тогда я сразу поняла, что ты вновь появился в нашей жизни. Помнишь наш прошлый разговор?
– Такое забудешь...
– А это кто?.. – женщина перевела взгляд на нас с Кириллом.
– Мои друзья.
– Попроси своих приятелей убраться на кухню – мне с тобой надо поговорить.
Нас дважды просить не пришлось, но даже сквозь закрытую дверь мы хорошо слышали то, что произносила эта интеллигентная женщина, педагог по призванию и преподаватель в университете, читавшей Канта и Шекспира на языке оригинала. То, что она сейчас говорила, было никак не похоже на аристократическую речь – все сказанное трансформировалось в несколько иные выражения, и выражало крайнюю степень возмущения, и точное указание маршрута, по которому должен был следовать Глеб. Надо сказать, что западные классики таких словосочетаний никогда не слышали, они понятны только русскоговорящим гражданам... Глеб в ответ не произносил ни слова.
– Какое богатство выражений!.. – мы с Кириллом только что не давились от смеха. – И это специалист по Канту!
– Надо парня спасать... – предложила я.
– Согласен... – кивнул головой Кирилл. – А то, боюсь, вскоре дело до рукоприкладства дойдет, причем побьют именно Глеба.
Когда мы вошли в комнату, я увидела, что Глеб смотрит на женщину глазами кота из Шрека, а на его лице написано все раскаяние мира. В свою очередь женщина добавила еще парочку маршрутов в путевой лист нашего друга, и глянула на нас так, что мне захотелось заползти под стол и сделать вид, что меня тут вообще никогда не было.
– Я, кажется, вас сюда не приглашала!.. – рявкнула она. – Так что и не задерживаю. Выход там же, где вход.
– Прошу прощения за вмешательство... – обезоруживающе развел руками Кирилл. – Я просто хотел передать вам привет и наилучшие пожелания от моего отца...
– Не думаю, что мы с ним знакомы.
– Тут вы не совсем правы. Мой отец – профессор Малинин, и вы пару раз пересекались с ним на конференциях...
– Профессор Малинин?.. – женщина немало удивилась. – И что вы, его сын, можете иметь что-то общее с этим клиническим идиотом, который набивается мне в зятья? Хотя погодите... Как вы можете быть сыном...
– Я понял, что вы имеете в виду... – печально улыбнулся Кирилл. – Я очень долго лечился в некой закрытой клинике – именно там я и познакомился с Глебом и моей девушкой. Все это время мы поддерживали друг друга, как могли, и потому...
– А что в той клинике делал тот паршивец, что сидит напротив меня?
– Лечился... – обезоруживающе развел руками Кирилл. – Но об этом пусть он расскажет сам.
– Мне во все эти сказки плохо верится. Сын профессора Малинина получил страшные травмы...
– Если вы подойдете ко мне поближе, то увидите множество белых шрамов. Они тонкие, почти незаметные, но, тем не менее... Кроме того, отец говорил, что он вам давал номер своего телефона, который вы включили в список ваших абонентов... Позвоните ему.
Женщина несколько секунд полчала, а потом, взяв в руки свою сумочку, пошла на кухню, плотно прикрыв за собой дверь. Глеб же, вытерев пот со лба, выдохнул:
– Спасибо, спасли... Надеюсь, обойдется... Кирилл, не в службу, а в дружбу, выручай! У тебя еще одного колечка в загашнике не найдется, пусть и похуже... Ты же знаешь, что я в этих побрякушках ничего не понимаю!
– Ну, насчет похуже – это не ко мне. Что, будущую тещу желаешь расположить к себе?
– Мне без этого никак! Сам видишь... Найдешь что-то подходящее?
– Без проблем, сегодня же отцу позвоню... – хохотнул Кирилл. – Завтра же украшение доставят...
– А сегодня никак?
– Постараюсь.
– Благодетель ты мой! Век не забуду!
Разговор Элеоноры Львовны с родителями Кирилла затянулся надолго, и когда она, наконец, пришла, то села за стол и устало произнесла:
– Кто бы мне пояснил, почему в этой жизни все идет наперекосяк? Ведь хорошо же все у нас с дочкой было, и вот ты опять заявился, выскочил, как черт перед священником... Ладно, с тобой я потом разберусь, без свидетелей, у нас разговор не окончен, тем более что Люба, кажется, настроена на прощение. Да и Аришке отец нужен, хотя будь на то моя воля, я бы тебя к малышке и близко не подпустила. Ну да что уж теперь поделать... Кстати, молодой человек, ваш отец просил передать вам, чтоб вы поторопились домой, и чтоб девушку свою привезли, о которой ему рассказали...
– Прошу прощения за бестактность... – кашлянул Кирилл. – Но до меня донеслись обрывки вашего разговора с нашим другом...
– Вас поразил мой лексикон? Напрасно. Когда постоянно общаешься со студентами, у большинства из которых в головах ничего нет, кроме пустоты, то поневоле нахватаешься... Ой, кажется Аришка проснулась.
Элеонора Львовна ушла в соседнюю комнату, и Глеб счастливо улыбнулся.
– Гроза пронеслась, все в порядке, а остальное утрясем. Вновь вспоминаю деда своего товарища, старого одессита, вернее, один из его анекдотов «Яша, ты счастлив? – А куда девацца...». Ребята, а вы?
Мы с Кириллом переглянулись. Любви, как таковой, меж нами еще нет, но есть привязанность, уважение и понимание того, что в любой сложной ситуации, как и в беде, мы не бросим друг друга. А любовь... Кажется, мы уже на пути к ней.