Однако как бы мы не торопились, но дойти до города все же не успели. Не страшно, уже завтра окажемся там, а пока что остановились на ночевку в маленькой деревушке, где едва ли не хм... культурным центром местной жизни был небольшой постоялый двор, в котором по вечерам собиралось едва ли не все население здешней деревушки. Трудно сказать, что за напиток наливал в глиняные кружки здешний хозяин, но, на мой взгляд, от этой бурды пахло настоящей кислятиной. Здешним людям надо иметь луженые желудки, чтоб переваривать подобные напитки.
Кое-как проглотив безвкусную кашу на воде, мы закрылись в отведенной нам комнатушке, уже привычно подперев дверь скамейкой. Так сказать, на всякий случай. После этого Глеб вытряхнул на пол содержимое сумки, которую забрал у мужчины. Там оказалось несколько туго набитых мешочков, пара ножей в чехлах и какой-то большой сверток из холстины.
В мешочках оказались монеты, большей частью золотые, но хватало и серебряных. Ножи с богато отделанной рукояткой Глеб, хмыкнув, отложил в сторону – потом рассмотрю их хорошенько.
В свертке из холстины оказался свернутый кусок жесткой кожи, развернув который, увидели туго связанный пучок сухой травы. Надо же: трава сухая, но, тем не менее, от нее идет довольно ощутимый запах.
– Это что такое?.. – Глеб поднес к своему носу траву. – Фу, ну и вонь!
– А, по-моему, ничего особо плохого нет... – я забрала у Глеба траву. – Согласна – от этих сухих травинок уж очень резко пахнет. На мой вкус, аромат напоминает нечто среднее между сельдереем и петрушкой. А еще горечью отдает, причем запах, вроде, знакомый...
– Дайте мне... – протянул руку Кирилл. Взяв траву, он на какое-то время прижал ее к своему лицу. – Тут явно геранью тянет.
– Точно!.. – согласилась я. – Очень похоже на то, как пахнет герань, если ее листочек между пальцев разотрешь.
– Я всю жизнь запах герани терпеть не мог... – поморщился Глеб. – Теперь ясно, почему меня от этой травы воротит. Хотя сами цветы вроде ничего.
– У моих родителей дача под Москвой... – заговорил Кирилл. – На ней можно жить и зимой, и летом. К чему я это говорю? Просто на каждом окне мама поставила по два горшка герани – мол, придает некий деревенский колорит...
– Воспоминания – дело хорошее... – согласился Глеб. – Но меня куда больше интересует, для какой такой надобности мой бывший собутыльник таскал с собой этот веник? Да еще и держал его в сумке, рядом с деньгами. К тому же упакована травка со всем тщанием... Что-то я сомневаюсь, что он заваривал ее в чай. Вывод напрашивается сам собой – травка непростая. Уберу ее назад, может, потом разберемся, что к чему.
Пока Глеб убирал назад в сумку все вытряхнутые вещи, я поинтересовалась:
– Скажи, ты где так умело научился бросать ножи?
– Поваром в детстве мечтал стать... – усмехнулся тот.
– Я серьезно!
– Так и я серьезно. Всегда мечтал, что когда вырасту, то обязательно стану поваром. Хотите верьте, хотите нет, но я детства любил готовить, и, смею надеяться, у меня это очень неплохо получалось. Особенно удавались рыбные блюда...
– Но поваром ты так и не стал?
– Нет, о чем иногда все еще жалею. Почему не сложилось с мечтой? Так фишка легла... Все, воспоминания на этом заканчиваются, давайте спать. Завтра придем в город, и там примемся за дело – узнаем, где находится очередь из страждущих вылечиться апасой.
– Ты хочешь...
– Для начала попробуем пойти законным путем – отправимся туда, где она есть, эта самая очередь.
– Что-то я сомневаюсь в благополучном итоге этого дела.
– Я тоже, но попытаться все одно следует.
– А если...
– Тогда придется пойти иным путем. Каким – еще не знаю, но будем думать...
Против подобного никто из нас не возражал.
Глава 5
В Каэту мы пришли во второй половине дня – увы, быстрее не получалось, Кирилл передвигался достаточно медленно, да еще и прихрамывал, а у меня постоянно болела спина и ныл низ живота. Да уж, путешественники из нас еще те, как бы костылями обзавестись не пришлось. Хорошо хотя бы то, что с Глебом все в порядке, во всяком случае, по его словам.
Глядя на окружающее, было понятно, что мы приближаемся к большому городу. Людей на дороге встречалось все больше, деревеньки попадались чаще, а затем то и дело стали появляться стражники – как видно, следили за порядком. Нас провожали взглядами, но с вопросами и разговорами никто не подходил – как видно, к изувеченным людям тут привыкли, как к неизбежным последствиям войны
Как и следовало ожидать, Каэта оказалась городом довольно-таки немалых размеров, во всяком случае, она была куда больше того городка, в котором мы побывали ранее. Высокая городская стена, подле которой было множество небольших домишек, в самом городе немало каменных зданий, узкие улочки и полным-полно людей. Впрочем, одними людьми дело не ограничилось: тут были гномы, на которых я смотрела с немалым интересом, а еще я здесь впервые увидела эльфов – почему-то сразу стало понятно, кто это такие. Не знаю насчет Глеба, а я именно такими их и представляла – высокие стройные люди, притягивающие взгляды окружающих как утонченной красотой, так и непропорционально большими ушами, немного заостренными сверху. Правда, держались эльфы холодно-отстраненно, словно сохраняя дистанцию между собой и всеми остальными. Я могу ошибаться, но почему-то мне кажется, что общество людей их тяготит.
– Интересно, откуда здесь эльфы?.. – не поняла я. – Они же, как принято считать, должны жить в лесах или на природе.
– Ну, гномы тоже обитают в подземельях... – пожал плечами Глеб. – Во всяком случае, многие в этом уверены, однако эти коротышки прекрасно чувствуют себя среди таких, как мы.
Надо сказать, что Глеб с немалым интересом смотрел на эльфов, вернее, на эльфиек – было понятно, что эти восхитительные создания произвели на него должное впечатление. Впрочем, не только Глеб, но и многие мужчины провожают эльфиек долгими взглядами – они, и верно, были на диво хороши, прекрасно это понимали и держались с достоинством снежных королев. Женщины, правда, косились на этих красавиц с неприязнью, и их можно понять – с такими неотразимыми особами конкурировать сложно.
Впрочем, у нас были дела и поважней, чем рассматривать окружающих, и, прежде всего, нам надо было где-то остановиться, найти крышу над головой. К счастью, гостиниц и постоялых дворов в Каэте хватало, и наш выбор пал на «Птицу и вертел» – гостиницу из числа тех, в которых останавливаются люди среднего достатка. Плата за комнату здесь была куда выше, чем в придорожных постоялых дворах: как с гордостью сказал нам хозяин «Птицы и вертела» – у него одна из лучших гостиниц в Каэте, во всяком случае, многие из тех, кто когда-то останавливался здесь, по приезде вновь идут в «Птицу и вертел»! Мол, у нас удобные номера и хорошая кухня! Как я поняла, повышенный уровень комфорта в выделенной нам комнатке состоял в том, что набитые сеном мешки находились не на полу, а на низких лежанках, и у стены, кроме скамьи, стоял кособокий стол. Не скажу, что я в восторге от увиденного, но зато тут крепкая дверь, а на дверях находится железный засов. К тому же выделенная нам комнатка находилась на втором этаже, довольно высоко от земли. Что ж, уже неплохо.
– Значит, поступим так... – Глеб оглядел комнатушку, выглянул в небольшое оконце, затянутое чем-то полупрозрачным, простучал стены, проверил засов на дверях. – Вы пока остаетесь здесь, а я кое-куда схожу. Надо разведать обстановку.
– Может, отдохнешь немного?.. – предложила я.
– Надо бы, но некогда... – отмахнулся тот.
– Постарайся вернуться поскорее.
– Самому после дороги хочется передохнуть, но дело должно быть на первом месте. Вы без меня закройтесь на запор и без крайней нужды комнату не покидайте.
– В этом не сомневайся – никуда не пойдем.
Глеб ушел, а я обратилась к Кириллу:
– Я заметила, ты прихрамываешь. Нога болит?
– Да как тебе сказать...
– Как есть, так и говори. К тому же ты дышишь тяжело...
– Кажется, я ногу натер...
– Показывай, где именно.
– Мне, право, неудобно...
– Мы не на великосветском приеме, так что расшаркиваться друг перед другом не стоит. И попусту время терять тоже не следует...
Все оказалось хуже – у Кирилла на ноге, выше колена, появилась красная припухлость, причем довольно-таки больших размеров – с лесной орех, не меньше, да еще и горячая на ощупь. Я увидела, как на лице молодого человека мелькнула гримаса боли, когда я дотронулась до этой припухлости. А еще, кажется, у Кирилла температура, пусть и небольшая. Ну, тут мне и без врача все ясно – фурункул, или, говоря по-простому, чирей. Помнится, в институте одна девочка из нашей группы страдала фурункулезом – у нее был сахарный диабет и очень низкий иммунитет, да еще эта дурочка постоянно сидела на диетах для похудения, за что ей постоянно попадало от врачей, причем, на мой взгляд, совершенно справедливо... Ну да Бог с ней, с моей однокурсницей, надеюсь, ее здоровье пошло на поправку, в отличие от нас.
Так, Кириллу сейчас можно только посочувствовать, ведь такое воспаление – дело неприятное и очень болезненное. Трудно представить, насколько тяжело и больно идти с такой болячкой на ноге. Надо же, терпел, молчал и не жаловался, хотя надо было бы сказать... Что там моя сокурсница делала, когда у нее вылезала очередная болячка? Кажется, накладывала теплые компрессы и использовала антисептические мази с вытягивающим эффектом... Ну, и где сейчас нам взять эти самые мази?!
– Что там у меня?.. – спросил Кирилл. – Я ногу растер?
– Если бы... – вздохнула я. – Тут, к сожалению, дело обстоит не лучшим образом. Боюсь, у тебя фурункул.
– Этого я и опасался... – подосадовал Кирилл. – Однажды я уже имел счастье получить такое сомнительное удовольствие. Не хочется вспоминать о том хм... веселом времени.
– Подождем, пока Глеб не вернется... – решила я. – Попросим его принести теплой воды – компрессы накладывать. Я бы и сама за водой сходила, но уж раз Глеб просил не покидать комнату, пока он не вернется, то не стоит нарушать его просьбу.