– А на нас кто-то смотрит... – вдруг прошептал Кирилл.
– Кто?.. – мы с Глебом едва ли не одновременно выдохнули это слово.
– Не знаю... – кажется, Кирилл был озадачен. – Сам понять не могу – взгляд совершенно непонятный, очень слабый, ускользающий... Нечто совсем маленькое... Точнее ничего не скажу...
– И давно ты стал это чувствовать?.. – поинтересовался Глеб. – Я имею в виду чужой взгляд?
– С минуту назад, или чуть больше. Вначале даже решил, что это мне только кажется – уж очень все легкое, поверхностное... Такое впечатление, что смотрят из нескольких точек, вернее, не смотрят, а словно кольнут взглядом, и пропадают. Вроде взгляд человека, но очень слабый, исчезающий...
– Враждебный?
– Нет, я бы охарактеризовал его, как настороженное любопытство, но и это определение под вопросом. Как говорила Алиса в стране чудес – все чудесатее и чудесатее...
– Ну, раз такое дело, то и нам нечего время понапрасну терять... – Глеб поднялся с места и прошел на середину зала. Пока я терялась в догадках, что он собирается делать, молодой человек произнес, обращаясь в пустоту:
– Извините, здешние хозяева, что мы пришли в ваш дом, но у нас просто не оставалось иного выхода – к сожалению, нас ищут, так что мы были вынуждены здесь укрыться. Мы не желаем вам зла, нам просто хочется покинуть ваши места, уйти от преследователей, но как это сделать мы не знаем...
Никто не отозвался, а Глеб так и остался стоять посреди зала с фонариком в руке. Минута шла за минутой, ничего не менялось, вокруг нас стояла тишина, но я заметила, что Кирилл несколько раз чуть кивнул головой – мол, все в порядке. Похоже, здешние хозяева не знают, как с нами поступить, но в то же самое время особой враждебности к нам не испытывают. Спустя минуту-другую одна из летучих мышей слетела с потолка и, издавая громкий писк, закружилась возле Глеба, постепенно отлетая в сторону, а затем вновь возвращаясь – такое впечатление, что звала идти за собой.
– Встаем!.. – почти что приказал Глеб, направляясь вслед за летучей мышью. – Следуем за этой мышью, и побыстрей...
Дважды повторять команду ему не пришлось – мы и сами не хотели оставаться на месте. Как оказалось, из каменного зала имелся еще один выход, представляющий собой небольшое полукруглое отверстие. Стоило забраться в это отверстие, и мы увидели еще один каменный коридор, уходящий куда-то вглубь скалы. Вообще-то я не отношусь к любителям ползать под землей, но именно в этом коридоре махала крыльями летучая мышь, вслед за которой мы и направились. Хм, так поневоле и вспомнишь старые сказки, в которых герои шли то ли за волшебным клубочком, то ли за чем-то похожим... Вопрос в том, куда нас это тприведет.
– Кирилл... негромко спросила я. – Ты еще чувствуешь на себе чужие взгляды?
– Нет... – прокачал тот головой. – Эти ощущения пропали с того момента, как летучая мышь стала крутиться вокруг Глеба.
Ясно... – подумалось мне. Значит, некто отдал мышке какой-то приказ, после чего ушел. Или убежал... Впрочем, без разницы.
Надо сказать, что дорога, по которой мы сейчас шли, ничем не отличалась от того каменного коридора, по которому мы шли ранее – тоже довольно высокий свод, тишина, сухо, на стенах нет даже мха. Впрочем, далеко идти не пришлось – вскоре в стене мы увидели большую трещину, в которой и скрылась летучая мышь. Нам что, протискиваться в эту щель?! К этому я была не готова, как и мои спутники. К тому же эта щель весьма узкая, и мы вряд ли в нее пролезем! Словно в ответ на мои сомнения, мышь вылетела из трещины, что-то запищала, усиленно махая крыльями, и вновь скрылась в расщелине. Сомнений нет – наш путь лежит именно туда, и надо каким-то образом забраться в эту трещину в стене. А я-то думала, что мы и дальше пойдем по коридору, тем более что он тянется дальше, теряясь в темноте...
Пока мы с Кириллом стояли, переминаясь с ноги на ногу, Глеб подошел к расщелине и какое-то время светил в нее фонариком – как видно, прикидывал, сумеем ли мы в нее протиснуться.
– Мы в эту щель никак не влезем... – высказала я свои опасения, глядя на расщелину. – Любому нормальному человеку покажется нелепой одна лишь мысль о том, что в подобную трещину можно сунуться! Да мы в ней почти наверняка застрянем! Если это произойдет (в чем у меня почти нет сомнений), то как выбираться будем? Останемся в ней на веки вечные...
– Да где ты тут видела нормальных людей?.. – вздохнул Глеб, отходя в сторону и с себя снимая куртку. – Они здесь и близко не показываются, в отличие от нас, грешных. Вот потому-то нам, дурням, надо в очередной раз сунуться хрен знает куда – все равно иного выхода у нас нет. Эта расщелина... Она, конечно, узкая, но шанс пробраться у нас все же есть. В общем, так: скидываем с себя все лишнее...
– Ты имеешь в виду – всю одежду?.. – уточнил Кирилл.
– Желательно... – Глеб взялся за свои штаны. – Вернее, обязательно. И нечего ломаться – мальчики и девочки здесь большие, в свое время изучали анатомию как в теории, так и на практике, а потому нас вряд ли что-то удивит при взгляде друг на друга. Конечно, в данный момент ходить голышом – это, скажем так, несколько не комильфо, но в столь узкой щели можно зацепиться одеждой за какой-нибудь камень, торчащий в стене, и вот тогда точно застрянем.
– А как же наши дорожные мешки? Они в этой расщелине точно за что-нибудь зацепятся! Что, предлагаешь мешки бросить?
– Еще чего!.. – покосился на меня Глеб. – Я, когда эту расщелину рассматривал с помощью фонарика, обратил внимание на то, что сверху она куда шире, чем внизу, да и стены там почти ровные. Так что складываем одежду в дорожные мешки, и протискиваемся в расщелину, держа свой бесценный мешок в поднятых руках...
– Но это же очень неудобно! Да и пробираться сквозь эту щель, не помогая себе руками, будет совсем непросто!
– А кому сейчас легко?.. – философски поинтересовался Глеб.
Мне очень хотелось сказать в ответ что-то резкое, но я сдержалась. Вообще-то он прав, так что с нашей стороны более возражений не последовало. Ничего, тут не холодно, так что не замерзнем, а если очень повезет, то и это рискованное дело не закончится полным крахом.
Самое удивительное в том, что нам все же удалось каким-то невероятным образом не только протиснуться в эту узкую каменную щель, но и, едва не извиваясь всем телом, пробраться сквозь нее, а это было непросто – каменная расщелина тянулась в горных породах вглубь на добрых пару метров. Да еще и дорожный мешок пришлось нести на поднятых руках, и за это время мои руки настолько затекли, что я их почти не ощущала. Несколько раз меня даже охватывала паника – а вдруг застряну, не смогу выбраться, дорожный мешок в руках не удержу?!, и когда же эта трещина, наконец, закончится?!, но обошлось. Правда, новых царапин и неглубоких ранок я получила столько, что и не сосчитать, но на такие мелочи можно не обращать внимания. Впрочем, Глебу и Кириллу пришлось куда сложнее меня – все же наши габариты несколько отличаются, но и парни сумели, хоть и с трудом, преодолеть каменную щель.
Когда, хорошенько исцарапав кожу о камни, мы выбрались из расщелины, то оказались в небольшой пещере, и, что удивительно, здесь не было той непроглядной темноты, которая царила там, откуда мы только что ушли! Не сказать, что здесь было уж очень светло – скорее, сейчас вокруг нас был слабый свет, куда больше смахивающий на сумерки.
– Ничего себе!.. – оглянулся Глеб. – Это еще что за освещение?.. Ладно, удивляться будем позже, а сейчас давайте оденемся, чтоб предстать перед здешними хозяевами в более или менее приличном виде.
Мог бы и не говорить – я и без его указаний уже одевалась, не ходить же перед молодыми людьми в чем мать родила! Вернее, перед Глебом, все одно Кирилл ничего не видит. Что касается Глеба, то он уже успел сказать мне что-то вроде того, что фигура у меня на уровне – дескать, как говорится, есть на что с удовольствием посмотреть. Что же касается самого Глеба, то при одном взгляде на него было понятно, что еще совсем недавно этот человек немало времени уделял поддержанию прекрасной физической формы. Прямо атлет, хоть снимай для рекламы здорового образа жизни! Глянь со стороны – добрый молодец из русских народных сказок, и не подумаешь, что в его голове гнездится страшная болезнь, которая вскоре может унести жизнь этого самого молодца...
Заодно помогла одеться Кириллу – он, как это с ним частенько случается, слишком туго затянул узел на горловине дорожного мешка, и теперь тот узел ему никак не поддавался, так что мне пришлось и развязывать узел, а заодно помогать молодому человеку одеваться. Если к внешности Кирилла я уже привыкла, то увидев его плечи, грудь и живот, я вновь растерялась, как тогда, при нашей первой встрече, что неудивительно – тело было покрыто кошмарными рубцами, на которые просто жутко смотреть. Теперь понимаю, почему Кирилл носил одежду, которая полностью закрывала даже его шею. Непонятно, как он умудрился выжить при таких ожогах кислотой?! А еще у Кирилла, без сомнений, должны болеть все эти шрамы, но он не показывает, насколько ему плохо... И как это я раньше не понимала?!
– Что, страшно?.. – поинтересовался Кирилл. Ох, я же совсем забыла о том, что он хорошо понимает эмоции тех, кто находится рядом с ним.
– Если честно, то на твои шрамы смотреть по-настоящему больно... – вырвалось у меня. – И я тебе искренне сочувствую – увы, но больше тут сказать нечего...
– Да уж, парень, не повезло тебе... – подал голос и Глеб. – Я и раньше видел обожженных людей, но таких глубоких рубцов, как у тебя, узреть не довелось...
– Все просто... – горько усмехнулся Кирилл. – Проблема в том, что в моем случае никакие операции сразу делать было нельзя – химический ожог считается самым тяжелым, так как в этом случае не только поражена поверхность, как при термическом ожоге, но еще и разрушаются ткани. Вначале гибнут кожные покровы, затем идет удар на мышцы, а потом разъедание переходит и на костную ткань... Именно потому врачам требовалось дождаться, пока кислота не перестанет разъедать мое грешное дело, а это произошло не так скоро, как мне бы того хотелось. До сих пор не понимаю, как врачи умудрились вытащить меня с того света. Иногда мне даже кажется – хорошо, что у меня нет глаз, а не то от взгляда на себя нынешнего сам бы в петлю полез.