Последствия этого чудовищного поступка оказались ужасными, и полностью вылечить молодого мужчину, получившего жуткие увечья, оказалось невозможно, хотя к услугам профессора были самые лучшие врачи и самые дорогие клиники. Разумеется, случается и такое, что врачи творят едва ли не настоящие чудеса, но то, что произошло с несчастным молодым человеком – тут медики оказались бессильны. Именно тогда, когда казалось, что ничего сделать уже нельзя – вот тогда профессор (скорее, от отчаяния и желания хоть чем-то помочь сыну) вспомнил незнакомца со стеклянным шаром. Осталось только найти клочок бумаги с номером телефона. К счастью, Сергей относился к числу тех людей, которые никогда не выкидывают свои записи, и, хорошо покопавшись в семейных архивах, ему удалось отыскать свою старую тетрадь, в которой он в свое время делал записи о раскопках в Хакассии. Там, среди пожелтевших страниц, нашелся и потрепанный кусочек бумаги с номером телефона. Конечно, за годы, прошедшие с того времени, изменилось очень многое, но, тем не менее, дозвониться до адресата удалось. Когда же профессор представился своему собеседнику и поделился с ним своей бедой, то в помощи ему не отказали, хотя и предупредили, что все может оказаться совсем не так просто, как предполагает уважаемый профессор...
... – Вот и все... – закончил свой рассказ Кирилл.
– Твоему отцу сказали, что тебе придется отправиться в иной мир?.. – спросила я.
– Не без того... – кивнул головой тот.
– И твой отец не возражал против подобного?
– Конечно, такого предложения он не ожидал, но... В то время мне было все равно, что произойдет дальше – у меня была жуткая депрессия, и родители всерьез опасались за мой рассудок. Признаюсь: всерьез подумывал о самоубийстве – для этого мне надо было всего лишь открыть окно в своей комнате и забраться на подоконник... Знаете, что меня остановило? Боялся, что с первого раза не разобьюсь насмерть – все же третий этаж, и внизу клумбы с высокими цветами, которые могли хоть и немного, но смягчить мое падение... В общем, родителям надо было что-то предпринять для того, чтоб вывести меня из подобного состояния, так что предложению Ивана Степановича, пусть и странному, альтернативы не было.
– Теперь понятно... – сделал вывод Глеб. – Все, пока больше о прошлом не вспоминаем, будем говорить только о позитиве.
К сожалению, с позитивом дела обстояли не лучшим образом – менее чем через час Глебу снова стало плохо. Достаточно сказать, что почти сутки его терзали приступы жесточайшей головной боли, сменяемой то коротким сном, то судорогами... Есть он по-прежнему не мог, только пил воду, но даже с нее у него случалась рвота. Мы с Кириллом, сменяя друг друга, постоянно дежурили подле него, но к концу следующего дня я увидела, что лекарств в мешочке Глеба почти не осталось – чтоб уменьшить его боль, нам пришлось давать больному таблетки и капсулы едва ли не горстями. Конечно, такие дозы небезопасны для организма, но сейчас не время думать о здоровье печени или почек. Единственное, чего бы нам сейчас хотелось – чтоб Глебу стало хоть немного легче.
Как видно, наши молитвы были услышаны, и к вечеру второго дня Глеба сморил сон. Через несколько часов, проснувшись, наш больной выглядел чуть получше, и даже пытался улыбаться. Правда, особо радоваться оказалось не с руки – выяснилось, что Глеб полностью ослеп на один глаз. Хорошо хотя бы то, что второй глаз, пусть и не очень хорошо, но все еще видит. Когда же Глеб поднялся на ноги и сделал несколько шагов, то едва не упал – хорошо, что я оказалась рядом, и успела поддержать парня. Беднягу можно понять: мало того, что организм измотан болезнью, так вдобавок ко всему Глеб уже который день ничего не ест, а раз так, то откуда возьмутся силы? Ситуация, конечно, невеселая, но в отчаяние впадать не стоит: все же надежда на скорое исцеление – это великое дело.
– Поскорее бы наступило завтра!.. – вырвалось у меня.
– Живому человеку сложно найти кнопку «включить ожидание»... – проворчал Глеб. Вопреки моим опасениям, он держался довольно бодро, или же неплохо изображал сносное настроение. – Однако я у себя такую кнопку отыскал, и сейчас усиленно на нее жму. Да не стойте вы с такими скорбными лицами – до завтра я не помру. Кстати, как там эльфы?
– Не знаю... – вздохнула я, тем более что особо говорить было не о чем. Эльфы к нам не заглядывали, да это им и не требовалось – все, что им хотелось знать, они узнавали от мальчишки-эльфа по имени Элнирейд Зеленый Свет, которого приставили нам в помощь. Вот он к нам то и дело заглядывал, интересовался, как у нас обстоят дела, хотя это говорилось, скорей, для проформы. – Мы сами по себе, и эльфам до нас нет особого дела. А с другой стороны, не беспокоят нас лишний раз – и хорошо. Так что ждем завтрашнего дня. Вернее, ждем-с.
– А...
– Нет... – покачала я головой, понимая, что имел в виду Глеб. – Ни о каком переносе сроков излечения апасой и речи не было.
– Ну, хоть одна хорошая новость... – чуть улыбнулся Глеб.
– Надеюсь, с твоими тараканами все в порядке?.. – попытался пошутить Кирилл.
– Я их уже предупредил, что все они завтра будут вскрыты, и предложил всем пойти... на выход... – Глеб потер руками глаза. – Потому та шумная компашка, услышав столь невеселые перспективы, устроила тараканьи бега на длинные дистанции, и сейчас последние из них уносят ноги, перед этим поклявшись мне в вечной любви и дружбе. Хотелось бы не видеть их больше никогда, но ведь эти паразиты отсидятся где-нибудь в уголке, а потом снова заявятся без стука и с кучей дурных идей.
Шутка была натужная, Глеб явно пытался показать нам, что он чувствует себя неплохо, но стоит порадоваться хотя бы тому, что наш больной старается не терять присутствия духа.
– Не думаю, что подобная перспектива тебя очень разочарует... – оценил Кирилл высказывание Глеба.
– Верно, с тараканами в голове жить все же интересней... – Глеб взял кружку с водой, которую я вложила в его ладони. – И потом, всегда знаешь, на кого можно свалить все свои косяки...
Эту ночь Глеб то ли спал, то ли находился в полудреме. Главное – приступов не было, да и на головную боль он не жаловался, а не то нам пришлось бы сказать, что некоторых лекарств (в том числе и от головной боли) уже нет, закончились. Ну, а мы с Кириллом уже привычно определились с дежурством – все же не стоило оставлять без присмотра нашего больного.
Я не думала, что Кэйрийлайн Светлый Ручей придет к нам так рано, едва ли не сразу же после восхода солнца. Холодно посмотрев на нас, он произнес:
– Вы определились с выбором?
– Да... – кивнул Кирилл. – Первым на лечение апасой отправится наш товарищ.
– Я так и думал... – холодно уронил эльф. – Что ж, пора идти.
Долгожданное и радостное известие! Проблема только в том, что Глеб серьезно ослаб и вряд ли сумеет передвигаться без помощи. Да он сейчас с лежанки поднимается не без труда!
– Ему долго идти?.. – спросила я.
– Там увидите... – холодно уронил эльф.
– Вы не поняли... – заторопилась я. – Дело в том, что наш товарищ болен, и потому за последнее время он несколько ослаб...
– Со мной все в порядке... – резковато отозвался Глеб. – Я прекрасно доберусь самостоятельно.
– В этом нет нужды... – заметил Кэйрийлайн. – За дверями вас ждут носилки – мы донесем вас до места. Да, ваша женщина пусть тоже пойдет с нами.
– Зачем?.. – не понял Глеб.
– На всякий случай, потому как от людей можно ожидать самых непредсказуемых поступков. Не беспокойтесь – женщина вскоре вернется назад.
– Но я... – начал, было, Кирилл, но эльф его перебил.
– Вы останетесь здесь, потому что в вашем присутствии там нет необходимости. К тому же до нужного места нам придется добираться лесом, а вам это делать совсем непросто, и вы будете нас задерживать, а лишние сложности нам не нужны.
– Кирилл, делай, что тебе говорят... – негромко произнес Глеб и повернулся ко мне. – Вынужден буду прибегнуть к твоей помощи, а не то, и верно, могу споткнуться на ровном месте. Ну, пошли... Как говорится в старом анекдоте – в морг, значит в морг...
– Шутка совсем не к месту... – заметил Кирилл. – Да и не смешно.
– Согласен... кивнул Глеб. – Эта так называемая шутка еще и туповатая, но мне в голову сейчас ничего толкового не приходит.
Когда мы с Глебом шагнули за порог, то увидели, что там, как и сказал Кэйрийлайн, стоят несколько эльфов, а на земле лежат носилки, очень похожие на те, какими пользуются у нас на Земле. Ну, если, конечно, не считать того, что жерди у здешних носилок были покрыты изящным узором, и вместо ткани на жердях была натянута плетеная циновка. На мой вопросительный взгляд Кэйрийлайн лишь чуть заметно передернул плечами.
– Случается, что нам приходится переносить больных или раненых, а при одном взгляде на вашего товарища понятно, что ему самостоятельно до нужного места не дойти. Так что наша помощь необходима.
Не ожидала такого от этих высокомерных людей... Ясно, что о плохом самочувствии Глеба им сообщил мальчишка-эльф, и в наблюдательности ему не отказать. Что ж, я, как видно, слишком плохо думала об эльфах, хотя, возможно, причина подобной заботы чисто прагматическая – понимают, что наш больной совсем плох, а раз так, то поневоле надо помочь...
Помогла Глебу улечься на носилки, и когда эльфы их подняли, направилась вслед. Надо же, и Кэйрийлайн идет с нами, хотя заметно, что на его лице, вместе с невозмутимостью, то и дело проскакивает недовольство – как видно, считает все происходящее совершенно излишними телодвижениями. Уверена: все хлопоты с нами его если не злят, то раздражают, хотя он и пытается это скрыть. Ох, кажется, будь на то его воля, никакой апасы мы бы никогда не увидели.
Впрочем, в данный момент меня куда больше тревожит Глеб. Сейчас, под лучами безжалостного солнца, стало понятно, как заметно сдал наш больной за последние несколько дней – он словно постарел на добрый десяток лет, кожа пожелтела, нос заострился, глаза провалились, а еще в них кое-где полопались кровеносные сосуды... Очень надеюсь, что скоро его муки закончатся и Глеб будет здоров.