– Ваше величество, вы позволите мне высказать свои наблюдения? – спросил Фабьен. – Я уверен: в преступлении замешан кто-то из дворян.
– С чего вы взяли? – довольно резко спросил Кольбер.
– Выстрел, убивший Себастьяна Партене, был произведен всадником. Угол, под каким пуля вошла в тело, говорит о том, что всадник находился на весьма рослой лошади и к тому же хорошо умел стрелять из мушкета. Более того, он привык ездить верхом. Все это под силу человеку опытному: или дворянину, или кавалеристу. Но поскольку большинство наших военных сейчас на фронте, остается первая версия: в Себастьяна Партене стрелял дворянин.
Воспользовавшись тем, что его присутствия в Салоне Войны не требуется, Бонтан вышел в соседнее помещение. Там он налил себе бокал вина и сделал большой глоток. Вскоре туда же вышел Маршаль. Глава королевской полиции едва сдерживал ярость, кипевшую внутри. И гнев его был адресован Бонтану. Первый камердинер это сразу почувствовал.
– Говорите начистоту, – предложил Бонтан.
– Ваш замысел был скверно продуман и никудышно осуществлен! Две сотни солдат не позволили бы никому бесчинствовать на дорогах.
Бонтан поставил бокал на стол.
– И откуда бы мы взяли этих двести человек? Наши солдаты сейчас воюют во Фландрии.
– Это уже ваша забота.
– Ошибаетесь, Фабьен. Это наша общая забота. И угроза для короля.
– Сложившееся положение может… нам помочь. В нем кроется… решение.
– Помочь? Чем? Как в нем может крыться решение?
– Пока сам не знаю.
Фабьен схватил бокал Бонтана и залпом допил остававшееся вино.
– Сейчас я с уверенностью могу сказать только одно: больше эти люди ни на кого не нападут.
Фабьен стремительно вышел с бокалом в руке.
Генриетта бросила карты на стол.
– Вы выиграли, – объявила она, качая головой. – Я опять проиграла.
Собрав карты, мадам де Монтеспан поднесла колоду к подбородку и лукаво посмотрела на свою госпожу:
– Вы не ощущаете азарта игры. А знаете почему? Мы играем без ставок. Почему бы нам не попробовать играть хотя бы на спички? Если нет ставок, игра теряет всякий смысл. Может, попробуем?
– Как-нибудь потом.
Фрейлина не возражала. Она убрала колоду в деревянную шкатулочку и взяла со стула номер «Газетт де Франс».
– Вся Франция восхищается вашим мужем. Я не перестаю удивляться.
– А меня это не удивляет, – сказала Генриетта. – Еще в детстве Людовика всячески оберегали, видя в нем будущего короля. Филиппу же позволялись обычные мальчишеские забавы. Людовик страшно завидовал брату.
– Не потому ли король так любит охоту?
– Возможно.
– Мужчины обожают играть со смертью, – сказала маркиза де Монтеспан. – В такие моменты они чувствуют жизнь во всей ее полноте. Одних это превращает в детей, других – в воинов. Многие вообще не знают, кто они.
– Или не имеют шанса проверить.
– Я в данном случае говорю о короле.
В тот же миг гвардеец объявил о приходе его величества. Дамы встали и присели в реверансе. Госпожа де Монтеспан заметила, что Людовик улыбается, и сочла это хорошим знаком. Возможно, сейчас был весьма удачный момент и для нее. Людовик взял у нее газету. Атенаис постаралась сделать так, чтобы пальцы короля коснулись ее руки. Тщетно.
– Ваш супруг – прекрасный воин, – сказал Генриетте Людовик. – Но, как говорят, лучшая подруга солдата – это судьба. Филипп даже не представляет, насколько он удачлив.
Король улыбался.
А в голове мадам де Монтеспан зрел замысел.
Герцог Кассельский сидел перед очагом, углубившись в чтение «Газетт де Франс».
– Ну как, уладил дело? – сплюнув в огонь виноградные косточки, спросил он вошедшего Монкура.
– Нынче на дорогах полно народу, и все норовят задавать вопросы. Я не был настроен отвечать и убрался от греха подальше.
Герцог Кассельский взмахнул газетой:
– А между тем король прибирает к рукам голландские земли. Требует их у испанцев в счет приданого королевы, которое испанцы так и не отдали. Естественно, это всего лишь предлог. Но победа принесет ему не только земли. Могущество и уверенность. Мы должны ему помешать.
Монкур кивнул:
– Они все равно не найдут девчонку, а если и найдут, то мертвой. Переждем несколько дней, и дороги снова будут нашими.
– Стало быть, ты готов снова взяться за дело.
– К вашим услугам, господин.
Герцог Кассельский бросил газету на пол и скрестил руки на груди.
– По протоколу дворянам не положено владеть торговыми и прочими заведениями или управлять ими. Но, к счастью, в правилах ничего не сказано о подставных лицах, чем я широко пользуюсь. Я управляю тремя десятками разных заведений. У человека, которому я доверяю больше остальных, есть брат. И этот брат служит на королевских складах в Париже. Так я узнал, что готовится отправка грузов в Версаль. С грузами поедет внушительная охрана, которой приказано в случае чего стоять насмерть, оберегая королевское добро.
Монкур поклонился:
– Вы спасли меня от смерти. Для меня будет честью отдать за вас жизнь.
– Прекрасно, – усмехнулся герцог Кассельский. – Судя по тому, что я слышал, за этот груз не грех и умереть.
«Лучшего момента выбрать было невозможно», – мысленно похвалила себя мадам де Монтеспан, идя по коридору в великолепном бирюзовом платье. Навстречу в сопровождении Бонтана и нескольких гвардейцев шел король. Когда Людовик поравнялся с нею, маркиза робко улыбнулась, потом вдруг пошатнулась и едва не упала.
– Что с вами? – спросил встревоженный Людовик.
Маркиза де Монтеспан удовлетворенно отметила, что король искренне встревожен.
– Простите, ваше величество, – сказала она, изящно наклоняя голову. – Все хорошо.
– Быть может, вам нездоровится?
– Разве что… – Она подняла глаза на короля. – Разве что мне тревожно… из-за войны.
– Вскоре наши солдаты вернутся обратно, принеся Франции новую славу.
Маркиза прижала руки к сердцу:
– Ваше величество, слава уже принадлежит вам. Надеюсь, вы не разгневаетесь на меня за столь дерзкие слова.
– Ничуть, сударыня. Берегите себя.
Король поцеловал ей руку. Госпожа де Монтеспан сделала вид, что вот-вот упадет в обморок, но затем присела в глубоком реверансе. Людовик улыбнулся и пошел дальше.
Беатриса, издали видевшая этот спектакль, могла лишь гневно взирать на хитроумный трюк мадам де Монтеспан.
«Так ли уж это постыдно, если Шевалье ненадолго увидит мою наготу?» – подумала Генриетта. Она готовилась отойти ко сну, и служанки, как всегда, помогали ей раздеваться. Генриетта прекрасно знала, что возлюбленного ее мужа женщины интересовали лишь как орудие для достижения своих целей. И потому, когда Шевалье бесцеремонно вошел в спальню и сел, закинув ногу на подлокотник кресла, Генриетта даже не повернулась. Губы Шевалье сложились в язвительную гримасу.
– Страдание вам очень к лицу, – с усмешкой произнес он. – Вы носите страдание, как корону.
– Что вам угодно? – спросила Генриетта.
– Вы читали «Газетт де Франс»? Ваш муж стяжал славу на поле битвы.
– Это слава короля.
– В газете написано по-иному.
Стараясь не замечать присутствия Шевалье, Генриетта заговорила с молодой хорошенькой кудрявой фрейлиной, совсем недавно появившейся в ее свите:
– Анжелика, принесите мне голубые ленты.
Анжелика изящно присела в реверансе и отправилась исполнять повеление своей госпожи. Неожиданно Шевалье окликнул ее:
– Анжелика, я хотел вернуть вам вот это.
Девушка обернулась и увидела, что на пальце Шевалье небрежно покачивается бриллиантовое колье.
Глаза Анжелики округлились, а лицо мгновенно побледнело.
– Горничная нашла его в ящике вашего комода и прихватила по ошибке, – продолжал Шевалье. – Я бы хотел быть уверен, что ее накажут.
– Мое колье! – воскликнула Генриетта.
– Так оно ваше? – вскинул голову Шевалье.
– Да. Я очень дорожу этим колье. Я давно не видела его и уж было подумала, что потеряла.
Ошеломленная Генриетта повернулась к фрейлине:
– Анжелика?
Девушка испуганно замотала головой:
– Сударыня, клянусь вам, этого колье не было в моей комнате.
– Нет, было, – возразил Шевалье. – Вы надежно его припрятали.
– Сударыня! – взмолилась Анжелика. – Я не брала ваше колье!
– Молчите, – поморщился Шевалье.
– Сударыня, умоляю!
Шевалье подал Генриетте колье:
– Ваша фрейлина оказалась воровкой. По-моему, это очевидно. Однако вам несвойственно брать себе в услужение разное ворье. Но можете быть уверены, это еще не конец.
По щекам Анжелики струились слезы. Шевалье улыбнулся и покинул спальню Генриетты.
Ближе к полудню придворные дамы собирались в своем салоне, чтобы поговорить о том и о сем, но главным образом – чтобы посплетничать. Вот и сегодня они болтали о мужьях, детях и нарядах.
Одна из таких стаек собралась вокруг мадам де Монтеспан.
– Лизетта буквально умоляла своего мужа не ехать! – театрально заламывая руки, говорила дама средних лет с проседью в волосах и с рубиновым ожерельем на шее. – Разве можно ее упрекать после того, что случилось с семейством Партене? Но она говорит, будто муж заявил ей, что новый эдикт короля обязателен для всех дворян. Им необходимо найти поручителя при дворе, иначе они обречены.
Беатриса и Софи, только что появившиеся в салоне, хотели было присоединиться к стоявшим вокруг маркизы де Монтеспан, однако дамы, которые ее окружали, нарочно встали плотнее.
– Я слышала истинную причину, и она совсем другая, – возразила маркиза де Монтеспан. – Семья Лизетты не может разыскать свои дворянские грамоты. Несколько лет назад в их местах случилось наводнение. Что, если их бумаги тоже стали жертвами стихии? Бедняжкам можно только посочувствовать.
– А я уверена, что они найдут способ подтвердить законность своего титула, – заявила Беатриса, так и не допущенная в круг.
Дамы повернулись в ее сторону.
– Это мы еще посмотрим, – сказала госпожа де Монтеспан, холодно глядя на Беатрису. – Не у всех же есть такой пор