французов, британцев и, прежде всего, американцев.
Вернемся к воссоединению. Берлинская стена – это символ мировой истории или визитная карточка Германии, которую на протяжении десятилетий снова и снова делили географически и политически?
Разделение германской нации Священной Римской империи на множество небольших отдельных государств можно проследить до Вестфальского мира в Мюнстере и Оснабрюке в 1648 году. Там после Тридцатилетней войны установилось правило, согласно которому каждый суверен мог решать, какую веру следует исповедовать его подданным. Отсюда образовалось лоскутное одеяло немецкого территориального правления, с которым смог покончить лишь Наполеон. После Франко-прусской войны 1871 года Германия обрела форму единого государства, тогда как большую часть своей истории она определялась фактом отсутствия единства в буквальном смысле слова – нет его и сейчас. Государственное устройство Федеративной Республики Германия по большей части устанавливается федеральными землями, централизованное государство отсутствует. Потребовались столетия, чтобы определиться с нынешним государственным устройством, столицей в Берлине и шестнадцатью сильными федеральными землями, способными формировать текущую жизнь в Германии.
Так была предпринята попытка найти баланс между централизованной государственной властью и федеральной структурой. Мы видим, что тенденции других европейских государств противоречат нашему внутреннему устройству. И у французов, и у британцев долгое время существовала сильная централизованная власть. В настоящее время Британия либо должна найти общий язык с Уэльсом, Шотландией и Северной Ирландией, либо она рискует распасться. Французы долгое время имели очень мощную централизованную власть, но в ходе европейского развития им пришлось предоставить своим регионам, например Бретани и Нормандии, права, аналогичные правам германских федеральных земель. Такой ход развития затрагивает весь континент, включая Российскую Федерацию после распада Советского Союза, где различные автономные области были во многом независимы, губернаторы избирались прямым голосованием и обладали достаточной самостоятельной властью. В последние двадцать лет такая свобода снова стала ограничиваться на фоне опасности сепаратизма, вытекающей из такого порядка.
Все это говорит о том, что Европа не стоит на месте, как и Германия, что люди стараются приспосабливаться к происходящему, учитывая при этом традиции своей страны, и иногда идут совершенно разными путями. Как уже было сказано, Германия никогда не была ни централизованным государством, ни централизованным государством прусского типа, а, напротив, весьма неоднородным образованием. Во время раздела Польши Пруссия поглотила некоторые ее части точно так же, как Россия и Австро-Венгрия, и в Германском союзе учитывали, что эти части страны, в случае чего, встанут на сторону Польши. Старания поляков по созданию единой страны нашли наибольшую поддержку именно в этих немецких областях. Это проясняет, насколько подвижным всегда было развитие в Германии. В этой связи я бы не стал упоминать о монстре «Берлинская стена», потому что она бы поставила точку в конфликте между Советским Союзом и государствами Запада, и особенно США, по итогам Второй мировой войны. Надо учесть, что советское руководство предпринимало попытки объявить Западный Берлин свободным и тем самым ликвидировать особые права союзников на город в целом. Но это было неосуществимо, поэтому прибегли к другому способу. Тем не менее в истории Германии нет абсолютно никакого оправдания ужасности стены. Она была «последним средством» советской власти перед крахом.
Договор 2+4 был призван регулировать военное взаимодействие, например максимальное количество солдат в армиях. В этой связи интересен вопрос о расширении НАТО. Разве договор не должен был не допустить именно этого расширения?
Договор 2+4 не предполагал расширения НАТО на восток. Основанием для этого послужил тот факт, что ФРГ останется членом НАТО и после воссоединения. Территория бывшей ГДР должна была получить особый статус, по которому там могли размещаться только немецкие войска. Поэтому расширение на восток не обсуждалось – дело обстояло как раз наоборот. То, что после 1992 года, то есть через два года после воссоединения, события начали развиваться в противоположном направлении, я считаю трагедией, в том числе и потому, что я внес существенный вклад в концепцию, за которую выступали канцлер Гельмут Коль и западная переговорная делегация. Курс на включение восточноевропейских государств в НАТО оправдывали тем, что он соответствует интересам безопасности стран Балтии или Польши. Это может быть вполне обосновано, но никогда не обсуждалось, соответствует ли также интересам безопасности Германии включение этих государств для противостояния России. Произошедшее после 1992 года было явным нарушением договоров о воссоединении и о разоружении, которые также определяли численность вооруженных сил. Оба договора составляли тогда некое единство.
Говоря о немецкой истории, нельзя не затронуть Польшу. В 1990 году Германия подписала с Польшей договор о признании границы Одер – Нейсе. Тем самым территориальные претензии должны были уйти в прошлое, а оба государства – жить вместе как добрые соседи. Как вы считаете, было ли правильным принятие такого окончательного решения? Вопрос о так называемых перемещенных лицах тем самым отнюдь не решался.
Очевидно, что здесь было принято одно из самых сложных решений для Германии, в результате которого Федеративной Республике пришлось отказаться от трети территории. Однако справедливости ради следует учитывать международную ситуацию, сложившуюся в то время в связи с этим решением. Ни в одной другой стране не было тогда готовности согласиться с восстановлением германских границ 1937 года. Если хочешь сохранить себе жизнь, нужно это учитывать. Кроме того, мы хотели укрепить мир в Европе, а не закладывать основу для дальнейших конфликтов. К тому же с самого начала сыграло роль еще одно обстоятельство. Главы правительств того времени, Гельмут Коль, Франсуа Миттеран и другие, всегда исходили из того, что забытые проблемы в Европе со времен Первой мировой войны можно решать не действиями национальных государств по старому образцу, а за счет скорейшего приема государств Центральной и Восточной Европы в Европейское сообщество, впоследствии Евросоюз.
В ЕС у любого гражданина есть право свободного выбора местожительства – это касается тех, кто жил на восточногерманских территориях. Никто не мешает им вернуться туда. И Европейский союз, если говорить об условиях жизни, прилагает огромные усилия, чтобы облегчить сложные жизненные обстоятельства, которые на всех нас наложил послевоенный порядок. При Гельмуте Коле, а также при Герхарде Шрёдере Германия проводила весьма проевропейскую политику. Сегодняшняя проблема в том, что канцлер Германии своим единоличным решением миграционного вопроса в сентябре 2015 года и лишением Германии границ оттолкнула от себя всех соседей и разрушила веру в миротворческую силу Евросоюза для оживления призраков прошлого со всеми вытекающими последствиями. О том, какую политику развязала канцлер, можно судить по необоснованным требованиям Польши о репарациях.
Вы только что говорили об исчисляемых миллиардами финансовых требованиях, которые Польша в настоящее время предъявляет Германии. Справедливо ли это требование компенсации и возмещения нанесенного Второй мировой войной ущерба?
Тогда мы тоже должны иметь возможность требовать для Германии компенсации за навязанную нам Первую мировую войну. Но я считаю, что это будет бессмысленный, пустой диалог для обеих сторон. Ввиду всех проблем, на которые я только что указал, договор 2+4 представляет собой мирное урегулирование вопроса для Германии и в этом случае. Ведь мирный договор не обязательно называть именно так, даже если он таковым и является. Что касается Польши, то сюда же присоединяются еще и ее требования к правительству ГДР. Здесь также можно упомянуть и непогашенные Грецией займы XIX века.
В какой степени можно предполагать, что США имели и все еще имеют влияние на события в Восточной Европе, начиная с 1990-х годов? Это относится в первую очередь к войне против Югославии.
При оценке этого вопроса следует обратиться к документам конгресса США 1989–1990 годов, чтобы составить приблизительное суждение о том, насколько стратегически спланирована политика Соединенных Штатов по отношению к бывшей Югославии и Балканам в целом, а также к бывшему СССР и нынешней Российской Федерации. Югославия всегда была в центре внимания американского экономического планирования на Балканах и, располагая значительными финансовыми ресурсами, должна была создавать трудности социалистической экономике СССР в качестве альтернативного проекта. Когда конец Советского Союза был близок, поддерживающие жизнь Югославии финансовые потоки в одночасье иссякли. Она стала больше не нужна, и распад страны был воспринят с одобрением, поскольку было ясно, что без серьезной экономической поддержки страна разрушится. Следует помнить об этом, занимаясь югославским вопросом и тем, что он значит для ситуации в Европе. США всегда рассматривали Балканы стратегически, впоследствии и в конфликте с Российской Федерацией, чтобы продвинуть свое влияние от Адриатики далеко на восток. И до сих пор это более или менее удавалось.
Кто стоял за этими решениями в конгрессе США? Были ли какие-то конкретные сторонники? Или это был межпартийный консенсус?
Вероятно, возможно связать их с тем или иным человеком, хотя скорее это занятие для историков, которые могут найти все в архивах. Я могу лишь указать на характерные черты, которые проявились за эти годы, в том числе и в моей работе на Балканах. Так, очень интересно, что после конференции в Рамбуйе весной 1999 года, которая проложила путь к войне против Югославии, американский сенатор Боб Доул, бывший кандидат в президенты, намеревался заручиться поддержкой албанских сил на Балканах для договора, который означал бы не что иное, как потерю суверенитета Югославии. Боб Доул был ключевой фигурой в американской политике 1980–1990-х годов. К нему шли ниточки финансирования «Иран-контрас», и, как уже говорилось, албанские силы в его избирательном округе оказали серьезное влияние в вопросе его переизбрания. Чтобы увидеть тенденции и развитие событий вплоть до фигур в американском конгрессе, следует обратиться к архивам.