Конечно, такое развитие ситуации всегда играло роль при обсуждении бывшей Югославии. Сегодня в связи со вступлением Северной Македонии в НАТО мы все еще можем видеть, стоит только послушать новости CNN и BBC, что это имеет мало общего с ситуацией на местах, зато во многом связано с глобальными стратегическими конфликтами. Американцы хотят зацементировать Балканы, чтобы никому больше не пришла в голову мысль, что когда-то здесь существовали большие симпатии к России. Мы знаем, что возможности наблюдательных миссий ОБСЕ использовались двояко, особенно британцами, и создавались совсем не так быстро, как хотелось бы всей Европе. Однако через ключевые британские структуры предпринимались все попытки замедлить этот процесс. И когда в Косово была направлена миссия для наблюдения за ситуацией, выяснилось, что туда тайно ввезены офицеры управления огнем артиллерии для будущей войны. Когда миссии пришлось отозвать из-за высокого риска войны, они остались в Косово, как и израильские подразделения.
В какой степени были задействованы немецкие службы? Стало ли это прецедентом и для них?
По этому поводу была широкая общественная дискуссия, которую я не хочу здесь повторять. Правда, есть один момент, на который следует обратить особое внимание в данном конфликте: неоднократные попытки определенных военно-политических кругов снять парламентский контроль. Если бы до этого дошло, бундесвер подчинялся бы непосредственно американскому президенту. И при каждом конфликте в Европе правительство Германии не имело бы ни малейшего понятия, что будет делать его собственный бундесвер под командованием НАТО в соответствующих конфликтных ситуациях. Для меня это логическое следствие событий на Балканах.
Новая эра началась с войны в Ираке после 11 сентября. Сначала Германия упрямилась, правда, недолго, но вскоре Берлин все-таки принял участие в зарубежных конфликтах. Есть ли прямая связь между одобрением воссоединения Германии и таким участием?
Без сомнений, связи не было. Стоит только взглянуть на политическую реальность с момента ухода Ганса-Дитриха Геншера из федерального правительства весной 1992 года. До этого момента никто не допускал и мысли о том, что характер бундесвера изменится. Но новый министр иностранных дел Кинкель и новый министр обороны Рюэ потихоньку готовили бундесвер к той роли, которую он затем должен был сыграть в югославской войне при красно-зеленом правительстве: поначалу через чисто гуманитарные миссии Красного Креста в Юго-Восточной Азии и контроль за эмбарго в Адриатическом море. Поэтому основная ответственность лежала на канцлере Герхарде Шрёдере и министре иностранных дел Йошке Фишере, а также на чрезвычайно активном министре обороны Рудольфе Шарпинге. Вступление в войну было осознанным решением после формирования федерального правительства в 1998 году, и именно по этой причине чуть позднее Оскар Лафонтен демонстративно отказался перед Герхардом Шрёдером от своего поста министра финансов и председателя партии.
Братислава и знаменитая «красная линия» Джона Болтона. В чем заключалась американская идея и какую опасность скрывала ее реализация?
В Европе мы постоянно переходим от одной проблемы к другой, надеясь, что, как только мы решим первую, следующая вообще не возникнет или тоже каким-то образом решится. Американская концепция, представленная на конференции в Братиславе Джоном Болтоном и другими, была несколько иной. И в конце концов, Джон Болтон сейчас является советником президента Трампа по национальной безопасности. Присутствие США в Европе с их мощным военным аппаратом означает активное отрицание возможности действий, а также устранения всех возможных и реальных противников, в том числе и государств, которые своим потенциалом могут представлять для них угрозу. Промежуточный этап мы наблюдали в Братиславе. Среди присутствующих были действующий президент службы внешней разведки Великобритании, а также премьер-министры, начальники генеральных штабов, руководители разведки и деятели из Центральной и Восточной Европы.
Этот явный промежуточный шаг был практически сценарием того, что мы по сути переживаем с 2000 года: пути к войне с преднамеренным игнорированием Устава ООН. Не стоит забывать, что в то время шла всеобщая дискуссия о ликвидации международного права, сложившегося с 1648 года. Джон Болтон и другие американские представители, например посол НАТО Тафт, объясняли следующее: мы проведем линию от стран Балтии до Черного моря, а оттуда к турецко-курдской метрополии Диярбакыр. Все к западу от нее принадлежит нам, американцам, – остальное нас не интересует. Это подготовка подступов для окончательной расправы с Российской Федерацией: ее удушением либо войной с ней. Таково развитие событий с тех пор. Стоит только посмотреть на общее количество американских баз, появившихся с того времени вокруг России: насколько мне известно, их более четырехсот – практически ни одно государство не осталось в стороне.
Связана ли эта американская линия и с Майданом на Украине или с недавним расторжением договора о РСМД[53]?
Я полагаю, что такое развитие событий было неизбежным. Прилагаются все усилия по ликвидации самостоятельности западно-, а также центрально- и восточноевропейских государств и подчинения их американским интересам. Для меня это было очевидно уже в момент объединения Германии, а десять лет спустя это было сформулировано в таком ключе и видными представителями американского Госдепартамента.
Если бы у власти сейчас была не Ангела Меркель, а Герхард Шрёдер или другой канцлер, была бы ситуация той же? На Украине или в связи с размещением новых ядерных ракет в Европе?
Я не хочу брать в пример Герхарда Шрёдера, хотя он, безусловно, был весьма энергичным канцлером. Однако при Гельмуте Коле сегодняшнее развитие событий в Европе было бы немыслимым. Он был сознательным европейцем, прекрасно понимавшим идею братской Европы, и уж точно не стал бы проводить такую политику провокаций, устранения и будущего уничтожения Российской Федерации. Он хотел открыть новую главу в германо-российской, а также в германо-сербской истории. Первое ему в свое время удалось, второе воплотить не вышло – помешало его поражение. Таким образом, становится абсолютно ясно, что наблюдаемое нами сейчас является лебединой песней Германии, и когда канцлер Ангела Меркель уйдет с политической арены, Германии, которую мы знаем, скорее всего, тоже больше не будет.
Эра цветных революций на постсоветском пространстве началась в Грузии в 2003 году, продолжилась на Украине в 2004 году и длится до сих пор. Кто за ней стоял и при чем тут англосаксонская идея?
С моей точки зрения, это очень глубокий вопрос, затрагивающий много нюансов. Постараюсь дать ответ, не отвлекаясь на многочисленные смежные аспекты. Естественно, в данном случае США пытаются продвигать англосаксонскую традицию создания коалиций для достижения своих целей. При этом некоторые государства оказываются втянутыми в этот процесс, что выводит ответственные стороны на первый план, по крайней мере, в глазах тех, кто хочет подставить англосаксов под удар. Именно это наблюдалось во всех подобных событиях, произошедших за последние несколько десятилетий. Соединенные Штаты – мастера создания коалиций, причем формируют их так, чтобы получить наибольшую выгоду для себя и нанести весомый вред другим, в том числе непосредственной мишени соответствующей операции.
Мы уже несколько раз сталкивались с тем, что о некоторых событиях вообще не сообщалось или сообщалось очень мало. Например, в отношении произошедшего на Украине, мы не знали, что организация, созданная в связи со свержением президента Милошевича – «Отпор», – в течение многих лет работала на Украине, в Иране, Египте и других странах над свержением власти, используя учебники, предоставленные им американскими профессорами и, конечно, американским правительством. Доказав свою эффективность в собственной стране, «Отпор» вышел на мировую арену. Я не знаю точно, но можно предположить, что развитие событий в Венесуэле тоже имеет отношение к деятельности «Отпора». Точно так же здесь следует искать основную причину «арабской весны»[54].
Многочисленные американские организации по всему миру следуют единому принципу. В связи с этим надо сказать, что устройство государства в США сильно отличается от знакомого нам здесь, в Европе. Мы всегда знаем, когда правительство проводит ту или иную политику. Тогда все части этого правительства пронизаны общим стремлением, отклонение от которого недопустимо. Но в США, если мне не изменяет память, сейчас 25 или 27 разного рода спецслужб, например службы министерства энергетики или Государственного департамента. И все они имеют собственную программу действий, естественно во многом соответствующую бюджетному планированию правительства, но кое-что делается и за свой счет, чтобы получить побольше бюджетных средств. В этом контексте мы имеем дело с партнером, который безжалостно обманывает нас, европейцев, своих союзников, когда речь идет об осуществлении его политических интересов. К этой американской общей концепции пристроен целый ряд европейских институтов, учреждения политических партий в Германии, организации, которые мы воспринимаем как гражданские инициативы или что-то подобное, но которые затем сцепляются с американским подходом и проникают в чужую страну. Именно это мы могли наблюдать в ситуации с Майданом в Киеве, а также в других странах. При таком подходе одно поддерживает другое, и страна под этим влиянием уже не в состоянии справиться с многочисленностью его проявлений. И тогда мы видим результат.
В это время Германия пережила тяжелый политический перелом. Шмидт, Коль и даже Шрёдер исчезли с политической карты. Пришла Меркель, и многое изменилось. Первый вопрос: каково наследие всех этих канцлеров для Германии?
С моей точки зрения, тему наследия нужно рассматривать в контексте развития между 1990 и 2005 годами. Вилли Брандт и Гельмут Шмидт, которые до этого были канцлерами, внесли свой вклад в процесс независимого принятия решений в Бонне, а затем в Берлине, чтобы впоследствии присоединиться к Европейскому сообществу или Евросоюзу, НАТО и Организации Объединенных Наций. Это был отход от линии, проводившейся в политическом Бонне, где огромное значение придавалось тому, чтобы не отступать от общей идеи, по известным нам причинам, оправданно и