реки европейской традиции до 1918 года, не был приглашен за стол переговоров на равных. Вместо этого его жестоко осудили. Исторические дебаты в том виде, в каком они ведутся и сегодня, реже всего имеют отправной точкой Германию.
Именно победители Первой мировой войны празднуют в своих странах эти события. И тут возникает закономерный вопрос: что же тогда на самом деле произошло? И сразу же следует ответ, что пункту о виновности в войне, который возлагает единоличную ответственность на Четверной союз, нет никакого оправдания. История победителей пытается скрыть тот факт, что эта мировая война была навязана Австро-Венгрии и имперской Германии. Один швейцарский историк однажды сказал по этому поводу, что в долгосрочной перспективе историю невозможно фальсифицировать. Я считаю, что такая история победителей не должна доминировать в европейском сотрудничестве, так как в будущем может принести много проблем. Что мы можем наблюдать уже сегодня за пределами Германии, и нам, немцам, придется найти на происходящее адекватный, касающийся Европы добрососедский ответ, потому что сотрудничество в Европе в наши времена стало ценностью само по себе.
Многим в Германии очень не хватает политики добрососедства по отношению к России и жителям этой большой страны. Все это как-то связано с событиями в Версале. Однако если посмотреть на вещи достаточно трезво, не вступая в дискуссии по поводу происходившего на самой конференции, то ответы на сегодняшние политические вопросы найдутся в событиях непосредственно перед ней. Я уже упоминал о том, как слышал от высших руководителей ЦРУ в Вашингтоне летом 1988 года, что размещение советских войск в Центральной Европе было последствием войн с Наполеоном и Гитлером. Честно говоря, необходимо добавить и третью составляющую, о которой в обществе обычно не вспоминают, а именно усилия британской, американской, а также французской сторон при любых обстоятельствах поддержать Россию в войне против Германии, чтобы на штыках русских солдат добиться своих военных целей и завершить дело Версаля. Я имею в виду англосаксонское вторжение в Россию после Октябрьской революции, в частности военные действия под командованием британского генерала, а затем фельдмаршала Айронсайда.
Если говорить о Версале и его последствиях для современности, то необходимо рассмотреть трех захватчиков: Наполеона, Айронсайда и Гитлера. У этой международной англосаксонской оккупации значительной части России есть предыстория, причем очень впечатляющая и до сих пор интересующая многих романистов: убийство проповедника Распутина, который, по слухам, был особенно близок с царицей в Петергофе, имевшей немецкие корни. Согласно достоверным источникам, он добивался мира с Германией, а затем, как уже упоминалось, был застрелен британским секретным агентом – как раз для того, чтобы любыми средствами воспрепятствовать заключению Россией сепаратного мира с имперской Германией и Австро-Венгрией. Если рассматривать события в таком контексте, становится отчетливо видно, как интересы союзников в Первой мировой войне были направлены против Германии и России, что позже оказало влияние и на Вторую мировую войну.
Если посмотреть на ситуацию сегодня, спустя сто лет после Версальского мира, то, собственно говоря, картина очень мало изменилась, за исключением того, что Германия или Австрия находятся далеко не в том же положении, что перед Первой мировой войной. Эта работа была выполнена. Но гораздо больший объем работы по разделу России и влиянию на нее еще впереди. И именно на это сегодня ориентированы методы и механизмы в глобальном политическом контексте. Мы должны вести тщательную, всестороннюю дискуссию об этом периоде, быть добрыми соседями и извлечь уроки из прошлого. Я говорю это как человек, которому абсолютно ясно, что правосудие победителей и написание истории победителей в Первой мировой войне проложили путь Адольфу Гитлеру и Второй мировой войне.
Многие из тех, с кем я разговаривал в Европе, полагают, что Версальский договор автоматически привел бы ко Второй мировой войне, даже если Адольфа Гитлера никогда бы не существовало. Историки тоже не видят в Гитлере причинного фактора и считают, что модель Версальского мира неизбежно привела к стремлению тех, с кем там так несправедливо обошлись, к пересмотру итогов Первой мировой войны. Сегодня многим вообще уже неизвестно, что голодная блокада Германии, задуманная Великобританией задолго до Первой мировой войны – что по сути является нарушением международного права, – продолжалась и после перемирия в ноябре 1918 года вплоть до заключения Версальского мира. Это коварно подкреплялось тем, что, вследствие заключенного с Россией Брест-Литовского мирного договора, оговоренные в нем поставки продовольствия из России должны были быть немедленно прекращены. То есть когда Германия уже сложила оружие из-за «четырнадцати пунктов» Вильсона, все еще предпринимались попытки заморить немецкий народ голодом. Это обязательно нужно знать, углубляясь в трагическую историю прошлого века. А Австро-Венгрия, партнер по коалиции Четверного союза, была изувечена так, что с ней не мог сравниться даже Германский рейх. Не только Версаль, но и договоры, заключенные в предместьях Парижа, поставили некогда гордую Австро-Венгрию на грань выживания. За этим скрывался долгосрочный план, разработанный в Чикаго во второй половине XIX века выходцами из Австро-Венгрии, принесшими процветание Соединенным Штатам. Их целью было раздавить Австро-Венгрию – что удалось сделать с помощью Версальского договора.
Сегодня, когда мы имеем дело с Версалем, перед нами стоят серьезные задачи, при решении которых нельзя забывать об одном: да, Версальские договоры ударили по нам таким образом, которому, на мой взгляд, нет никакого оправдания. И они стали первой искрой для Второй мировой войны с еще более ужасающими жертвами – фитиля, которой был зажжен в том числе и Адольфом Гитлером, так как союзники искали способ завершить дело Первой мировой войны благодаря договорной конструкции, что им в значительной степени и удалось. Однако если говорить об этих событиях без учета исторических фактов или вообще игнорировать прошлое, то мы не найдем ответа, который помог бы предотвратить негативные события в будущем, а именно: наша ответственность сегодня и единственное следствие этой истории – политика добрососедства, основанная на международном праве, как это было после окончания Второй мировой войны. Однако нынешняя политика Соединенных Штатов заключается в желании дистанцироваться от международного права, так как оно не служит их интересам, и позволить танкам снова прокатиться по Германии, создавая тем самым впечатление, будто она опять идет на Восточный фронт.
Как вы думаете, можно ли спрогнозировать, как будет выглядеть Германия и мир в 2029 году?
На этот вопрос следует отвечать с оглядкой на нынешние события. Немецкий народ не спросят, какими он хочет видеть следующие десять лет, поскольку, начиная с войны против Союзной Республики Югославия, нарушившей международное право, он был вытеснен из роли суверена в демократическом государстве правительствами, которые были установлены с тех пор, и международной интеграцией в НАТО и ЕС. Граждане в нашем нынешнем обществе не являются суверенами – вместо них появились группы интересантов, в том числе из иностранных государств, которые захватывают потенциал Германии и используют его в своих интересах. Мы видим это, в частности, в НАТО: стоит только взглянуть на последние отчеты.
В Германии нет публичной дискуссии о том, действительно ли необходимо увеличивать оборонный бюджет. Но бюджет увеличивают принудительно, потому что того требуют США и президент Трамп. Это методы колониальной империи, где отдельные провинции должны платить метрополии дань. Будь то увеличение оборонного бюджета или разграбление германских компаний американскими юридическими фирмами, вмешивающимися в немецкую промышленность и вынуждающими Германию выплачивать огромные суммы США и колоссальные гонорары их юристам. Не нужно даже подробно объяснять, где находится механизм для осуществления всего этого. Обо всем этом знает каждый, кто, открывая по утрам газету, задается вполне логичным вопросом: а в чем, собственно, состоит ответственность национального парламента или национального правительства? Нужно понимать, что договор НАТО 1956 года составлен так, что давно уже не рассчитан на свое легальное использование с юридической точки зрения. Американские военачальники действуют в европейских государствах без границ на свое усмотрение, что нарушает все положения, внесенные в свое время в договор НАТО во избежание доминирования военных возможностей над политической ответственностью. Границы были нужны не только для защиты суверенитета, но и чтобы исключить проведение военных операций таким образом, чтобы военное командование Соединенных Штатов могло решать, когда мы находимся в состоянии войны, а когда нет.
Этот момент НАТО изменил самостоятельно, хотя и с помощью министра обороны Германии, не внося при этом поправки в договор. Потому что таких изменений там никогда бы не появилось. Своего апогея ситуация достигнет тогда, когда дружественным НАТО силам в Берлине удастся, наконец, отменить оговорку о парламентском контроле над немецкими вооруженными силами. Возможно, однажды мы и федеральное правительство узнаем по радио, что находимся в состоянии войны с Российской Федерацией. Тогда, в связи с разрушением договорной ситуации по предотвращению гонки вооружений, у нас уже не останется никаких рычагов воздействия. Думаю, теперь понятно, что может произойти в нашей стране через десять лет.
Это видно и по развитию миграции, за которую несет исключительную ответственность канцлер. Чтобы справляться с вызовами, в нашей стране был установлен конституционный порядок, при котором государственная власть исходит от суверена, народа. Теперь же нашу жизнь определяет единоличное решение канцлера, которое не было согласовано ни с кем в Берлине, а особенно с бундестагом или соседними странами. Государственный переворот такого масштаба в Германии я наблюдаю впервые: он коренным образом изменил характер свободной Германии, основанной на суверенитете своих граждан, причем в худшую сторону. Так что, если вы спросите меня, что будет происходить в 2029 году в Германии, я могу ответить только встречным вопросом: как вы думаете, будет ли существовать тогда еще такое географическое понятие, как Германия?