— Ну, что давайте знакомиться, Виктор — сдержанно улыбается мне вполне еще крепкий мужчина лет пятидесяти. Самый подходящий возраст для адвокатской карьеры, можно сказать ее пик.
Невысокий, чуть полноватый, с приятным, располагающим к себе лицом. Темный строгий костюм и белая сорочка органично сочетаются с очками в дорогой оправе и шелковым шейным платком. Ухоженные руки, обручальное кольцо и золотые запонки с монограммой владельца. Сдержанный шик на французский манер, подчеркивающий респектабельность сидящего перед нами адвоката.
— На каком языке предпочитаете общаться?
— Лучше бы на английском, в нем у меня больше словарный запас, к тому же и для Майкла так будет легче.
— Прекрасно. Ничего не имею против — француз легко переходит на инглиш — Для начала предлагаю рассказать, как все происходило на самом деле. И желательно с самого начала, еще с Японии. Как я понимаю, из присутствующих здесь только Виктор полностью в курсе всех событий?
Я вопросительно смотрю на Сергея Сергеевича. Понятно, что адвокат — это как доктор. Ему придется рассказать все, в том числе и про Верины похождения, иначе он просто не сможет выстроить защиту в суде на достойном уровне. Но, не при всех же? На Кондрашове старшем и так лица нет, а каково ему будет услышать при своих коллегах о всех ее закидонах? Полковник правильно понимает мои сомнения и тут же приходит на помощь.
— Месье Эрсан, наверное, нам стоит поговорить приватно. Никаких особых тайн там, конечно нет, но Виктору так будет легче. Ему, бедному и так сегодня досталось.
На лицах мидовцев проступает легкое разочарование, зато Александр Павлович после слов Сергея Сергеевича выдыхает с заметным облегчением. Похоже, Татьяна Геннадьевна все-таки просветила своего мужа по поводу Вериного поведения в Японии. Адвокат кивает, соглашаясь с доводами полковника, и мы втроем удаляемся в отдельную переговорную.
Рассаживаемся за круглым столом, месье Эрсан достает из портфеля блокнот для записей. Я тем временем собираюсь с духом
— …Ну, вообще-то все началось не в Японии, а еще в Вене, на саммите по СНВ-2, где наша группа выступала в качестве приглашенных звезд. Именно там мы познакомились с Дональдом Трампом и его отцом в ночном клубе…
Мой рассказ растягивается на полчаса. Время от времени адвокат задает мне вопросы и делает какие-то пометки в блокноте. Я рассказываю ему все. Или почти все. Как говорят сами французы: «От исповедника, врача и адвоката нельзя скрывать ничего…». Правда, тут же и добавляют: «…но и говорить всю правду им не следует». Вот этой народной французской мудрости я сейчас и придерживаюсь. Сергей Сергеевич одобрительно кивает головой, оценив мою осторожность. А зачем адвокату знать какие-то детали, если они не относятся к делу?
— Виктор, а вы сами уверены, что Дональд будет придерживаться нашей версии?
— На 100 %. Он может и …увлекающаяся натура, но бизнес для него на первом месте. Он не станет подвергать риску свой проект, в который уже вложены миллионы долларов — своих и чужих. Как бы я не ненавидел Трампа за смерть Веры, но должен признать, что с головой у него полный порядок. И если бы не папарацци, Вера уже через час летела бы в Москву, и никто даже не узнал бы об их романе.
— Хорошо… Но если Трамп все предусмотрел, и до самого последнего момента все шло по его «блестящему» плану, то откуда тогда журналисты узнали о Вере?
А вот это уже неудобный вопрос № 1. И ответ на него месье Эрсану знать не нужно. …Пока не нужно. Потому что правда может неожиданно выплыть на допросе папарацци, и тогда мне лишь останется изображать свое крайнее удивление. Но может и не выплыть. Здесь даже не знаешь, что лучше.
Так что я делаю предельно честное лицо и пожимаю плечами.
— Понятия не имею. В конце концов, это их работа — собирать сплетни и скандальные новости о знаменитостях. Возможно, кто-то просто случайно увидел их в городе и потом выследил. Хотя вечером, накануне отлета, папарацци у отеля еще точно не было, они появились утром.
— Уверены?
— Да. Вера бы обязательно упомянула о них в телефонном разговоре. Она была очень ранимым и замкнутым человеком — журналисты ее всегда раздражали.
Француз складывает пальцы домиком и замирает в раздумьях. Судя по всему, что-то не складывается в его картине произошедшего. Что ж… в интуиции ему не откажешь. Наконец, он отмирает.
— Ладно, тогда давайте сейчас сосредоточимся на вопросах, которые мы вскоре зададим нашей доблестной полиции.
В его словах ясно читается сарказм в отношении французских копов. И это понятно. Не уважают свою родную полицию свободолюбивые французы. Впрочем, у них есть для этого основания. Работают их силы правопорядка с ленцой и при всяком удобном случае просто прекращают расследования и закрывают дела. Понятно, что и аварию Веры им легче всего представить, как несчастный случай. Только в этот раз они не на тех нарвались! С нами этот фокус не получится. Надо будет, я себя наручниками к ограде Елисейского дворца прикую, но подонков заставлю посадить!
— Месье Эрсан, от французской полиции мы для начала хотим получит ответ на очень простой вопрос: была ли ошибка водителя такси и превышение им скорости, повлекшие за собой аварию, или же ее спровоцировали исключительно действия папарацци? Все остальное сейчас пока вторично. Но предупредите полицейских сразу: каждый их протокол и каждое экспертное заключение будет подвергаться тщательному анализу. Не устроят их выводы — привлечем независимую экспертизу. И просто так отмахнуться от нас у них не получится. Иначе мы возбудим второе уголовное дело — уже по факту халатного отношения полицейских к своим обязанностям.
— Вы хотите, чтобы репортерам предъявили обвинения в непредумышленном убийстве?
— Да. И для начала хотя бы арестовали их. А потом мы потребуем, чтобы к этому обвинению добавились отягчающие обстоятельства в виде предварительного сговора лиц и участия в организованной группе.
— Т. е. фактически переквалифицируем статью?! — брови адвоката взлетают вверх. Не ожидал он от юного отрока таких юридических формулировок — Простите, Виктор…а сколько вам лет?
— Я студент юридического факультета Московского университета — ловко ухожу я от прямого ответа.
— Ну, тогда я понимаю, кто здесь играет первую скрипку! — смеется месье Эрсан.
Сергей Сергеевич тихо крякает, но помалкивает. И правильно. Нехрен лезть, когда два юриста общаются…
— Хорошо, с полицией мы определились — снова становится серьезным адвокат — Но я узнал, что сегодня, на вторую половину дня здесь, в посольстве назначена пресс конференция?
— Назначена — кивает полковник — и Виктор будет в ней участвовать.
— Господа, лучше бы перенести ее на завтра. По большому счету, нам пока даже нечего сказать прессе. Сначала нужно пообщаться с полицией и согласовать с Трампами единую линию защиты. Иначе могут возникнуть крайне неприятные моменты, которые потом невозможно будет отыграть назад.
— Согласен с вами, месье Эрсан — печально вздыхаю я.
А что…? Адвокат прав на все сто, он дело говорит — нечего суетиться и пороть горячку. Пресса и до завтра подождет, никуда она от нас не денется.
— Но решение, увы, принимаю не я, месье Эрсан. Нужно разговаривать с послом.
— Беру это на себя — тут же вызывается Сергей Сергеевич — если будет нужно, позвоним в Москву. В МИД.
Угу… знаю я, в какой он «МИД» звонить собрался. Тот, который у нас в Ясенево. Но такая готовность полковника решать вопросы на самом высоком уровне, радует. Потому что был бы здесь сейчас Вячеслав, и мне пришлось бы самому впрягаться во все это. А так, уже через полчаса все вопросы решены, и мы, наконец, в сопровождении юристов выдвигаемся в комиссариат полиции.
Но перед этим нам с Александром Павловичем приходится задержаться у центрального входа посольства. Здесь тоже собралось много людей, пришедших почтить память Веры и оставить записи в Книге соболезнований. А у ограды перед входом море цветов. Ну, и репортеры здесь, как же без них? И еще я вдруг вижу своих недавних японских гостей — телевизионную группу с канала NHK Educational. И что особенно трогательно — на рукавах у всех них черные траурные повязки. Приходится подойти к ним, чтобы пообщаться, поблагодарить за соболезнования и извиниться за свой внезапный вчерашний отъезд.
Японские поклоны получаются у меня на автомате, даже не задумываясь — вот что с людьми месяц, проведенный в Японии делает. Знакомлю их по очереди, и с отцом Веры, и с месье Эрсаном, и с посольскими юристами. Сообщаю, что мы сейчас едем в комиссариат полиции, и пресс-конференция, к сожалению, переносится из-за этого на завтра. Японцы естественно тоже кланяются, как заведенные болванчики — почет-то какой! Мало того, что я их познакомил с главными действующими лицами, так они еще и оказались в самой гуще событий, первыми получив важную информацию. Понятно, что едва засняв наше общение с фанатами группы, японцы тут же закругляются у ворот посольства и мчатся вслед за нами в комиссариат.
Ехать до него всего ничего. И посольство, и место аварии- все находится в одном округе — в XVI-м. Несколько минут, и вот мы уже все на авеню Мозар. Так что в комиссариат полиции мы входим под объективами японских телекамер и под вспышки их фотоаппаратов. У довольных японцев из NHK Educational сегодня полный эксклюзив. И для таких воспитанных журналистов мне ничего не жалко.
— Витя… а не вступить ли тебе в общество советско-японской дружбы? — задумчиво предлагает мне Сергей Сергеевич на пороге комиссариата — Японцы тебя действительно сильно уважают.
— Я подумаю. Мысль хорошая, но сейчас пока не до этого.
— Подумай, подумай…
Общение с комиссаром полиции, ведущим дело об аварии, происходит довольно рутинно. Посольскими юристами здесь давно никого не удивить — в XVI округе Парижа расположено около девяносто представительств разных стран. Поди, привыкли уже. А вот стоит ему увидеть месье Эрсана, как настроение у него явно падает. Зато старательности добавляется. Заметно, что Робер Эрсан вызывает у полицейского настоящую изжогу. Из чего я делаю закономерный вывод, что адвокат у нас действительно очень хороший. При таком и мидовские юристы не нужны. Хотя… одно из золотых правил юриспруденции: «Всегда имей под рукой адвоката, и еще одного — чтобы присматривать за первым.»