— Бой за пояс чемпиона мира, — говорю я, — по версии ММА. Юник против Егора Брагина. Что, кстати, за имя такое? Типа ты такой уникальный? Или что?
Он не ведётся на мои разговоры и внимательно следит за каждым моим движением, чтобы зацепиться крюком своей ручищи за мою шею, а потом провести атаку. Мне этого не нужно. Этот Юник своей силищей сожмёт и переломает, отправит в партер и будет перемалывать, нанося удар за ударом. Мне нужна другая тактика.
Зрители жаждут зрелища.
— Давай, Лёха! — подбадривают они. — Въ*би этому чмошнику! Ломай его! Юнус, вперёд! Юник!
Типа «ломай меня полностью», да?
Бесконечно ходить по кругу естественно не получится, а соперник у меня, сука, матёрый. Реально крутой чел. Прощупывает, прощупывает и вот я и сам уже не замечаю как, но он начинает меня растаскивать, хватать за голову, ловить кисти рук, тянуть, пытаться подготовить себе путь к моим ногам.
Он делает швунги, готовит атаку. Кататься по асфальту с ним будет не очень комфортно. Мягко говоря. Он тяжелее и искушённее в этих делах. Он учился бороть, а я учился убивать. Раньше, естественно. Только убивать мы здесь никого не планируем. Пока что…
Я более подвижный, заловить меня не так просто, но торопиться ему некуда, и рано или поздно у него это может получиться. Он думает вымотать меня. Вымотать… да…
О-па!
Он резко проходит в ноги, полагая, что я подставился, только это оказывается маленькой ловушкой, подготовленной мной. Дальше всё происходит моментально, разум даже не успевает осознать, что делает тело.
Я фиксирую его левую руку, беря в захват, но не провожу классическую кимуру. Вместо этого, делаю бросок, направляя в него всю энергию тела. Выпрямляю спину и рывком, заведя его руку за спину перекручиваю и отправляю на асфальт.
Юник ревёт. И трибуны ревут.
Слишком жёстко я это сделал, плечу, похоже трындец. Ну, а что ты хотел, думал, просто так придёшь и прилюдно меня высечешь? В таком случае, будь готов и сам получить на орехи. Я к тебе на поединок не напрашивался. И, надеюсь, ничего тебе не сломал, выбил просто. Может, ты парень и неплохой, но раз связался с подонками, жалеть тебя не буду.
Он тут же вскакивает на ноги и да, хватается за плечо.
— О-ох, — стонет, вернее, практически орёт он.
— Ну что, поединок Пересвета и Челубея закончился? — громко спрашиваю я. — Или есть ещё желающие?
— Как ты это сделал? — кривясь от боли, рычит чемпион.
— Не перешёл бы ты, как Люк Скайуокер на тёмную сторону силы, я бы тебя научил, — пожимаю я плечами. — Есть ещё желающие преподать мне урок?
— Да, — кривясь от ярости, бросает Фриц. — Мы все!
— Тебе нельзя, — мотаю я головой. — Швы разойдутся, и ты жопу порвёшь.
Ну, зачем я его дразню? Затем, наверное, что он поганый мудак, ломающий по его выражению, девкам целки, а на самом деле калечащий судьбы. Подонок, пользующийся своей силой, чтобы причинять зло. А со злом что мы будем делать? Наказывать, причём беспощадно.
— За свою жопу переживай, — злобно щерится он.
— Ты же заяву мусорам накатал, да? А теперь я накатаю и скоро ты окажешься в клетке. А там быстро узнают кто ты такой. Со взломщиками лохматых сейфов знаешь, что делают? Превращают в людей третьего сорта. Это, кстати, насчёт жопы. Для тебя тема сейчас больная, я понимаю.
— Давайте, пацаны, — кивает Фриц и зрители вмиг превращаются в боевой отряд орков. — Разорвите его на куски!
Я, конечно, видел фильмы с Брюсом Ли и Джеки Чаном. А ещё с Ван-Дамом и Шварцем, но в одиночку укладывать полчища врагов ещё не научился. Поэтому, не могу эффективно обороняться, когда меня теснят со всех сторон.
Они дурачки, конечно, сами себе мешают, но удары сыплются на меня, как при камнепаде. Главное оставаться на ногах, потому что когда я упаду, они запинают меня если и не до смерти, то до кровавой мочи. Однозначно.
Я отбиваюсь и отпинываюсь, пытаясь прорвать кольцо. Мне бы прижаться к мастерской, чтобы прикрыть спину, но нет, не дают щучьи дети. Бью по ногам, кому-то там успеваю врезать в пятак. Основанием ладони в основание носа. Вообще-то, крайне опасный удар. Надо бы поаккуратнее.
Кольцо сжимается, и я начинаю пропускать всё больше ударов. А бьют они не придуриваясь, по-взрослому бьют. Суки. Ничего… Ничего, и так уже неплохой результат. Я уже больше минуты держусь, и уже двоих высадил. Но оставшиеся четверо, впадая в раж, начинают месить отчаянно и зло.
Мля! Пропускаю боковой в челюсть. Твари… На тебе, козлина! Получай! Сука! Брызги пота и крови разлетаются веером, как в фильмах младшего Бондарчука. Хруст, стоны и всхлипы. Ух! Один пинает меня в живот… Ну ладно, похер, вот тебе. Я вкладываю всю силу в прямой правый, но не попадаю, теряю равновесие и сам получаю в лобешник. И по почкам. А!!! И опять по почкам…
И тут происходит что-то странное. Удары вдруг прекращаются и я вижу, как стоящий передо мной урод, дёргается и всей тяжестью рушится на щербатый, выпирающий острыми краями пор, асфальт. А на его месте появляется Скачков.
— Держись, старик, — восклицает он и красиво швыряет ещё одного козлину.
Я замечаю Фрица, поспешно хромающего на выход и бегущего к нему Юрика. И уже через мгновенье Фриц оказывается стоящим на коленях, и по рукам его текут кровавые слёзы. Умойся, подонок. А Трыня, тем временем, вступает в единоборство с ранее поверженным борцом. Но тот и старше, и тяжелее, и опытнее Андрюхи, поэтому закрутив его в бараний рог, нещадно ломает.
Хоть бы позвоночник не повредил. Я подлетаю к нему и со всей дури херачу по почкам. Попей пивка, козлище! Ещё кружечку! И контрольный в затылок. Он ослабляет хватку и тихо воет, извиваясь на красно-чёрном апрельском льду.
— Красава, Андрюха, — говорю я и обнимаю помятого, но непобеждённого Трыню.
В это время физрук добивает ещё одного упыря, не подпуская к себе и пиная его по тыкве. В голове всплывают строки Константина Симонова:
Подняв мечи из русской стали,
Нагнув копейные древки,
Из леса с криком вылетали
Новогородские полки.
Стоял суровый беспорядок
Железа, крови и воды.
На месте рыцарских отрядов
Легли кровавые следы.
Туда вам и дорога, твари.
— Юнусов, — говорит Скачков, подходя к чемпиону Юнику. — Ну а ты-то как оказался с этими подонками? Я всегда думал, что ты нормальный парень, а ты… Да… Жалко разочаровываться в людях… Горько даже… Давай п**дуй с глаз моих. Чтоб не видел тебя. Я ещё тренеру твоему скажу, что ты за фрукт. Восемь человек против одного. И все восемь вооружены знанием приёмов. Ну, я это так не оставлю. Лично заявление напишу и позабочусь, чтобы духу вашего не было в спорте.
— Виталий Тимурович, — понуро отвечает тот — Я думал, мы с Брагиным всё один на один порешаем.
— Ну и чё, не понравилось решение, судя по плечу?
— Я не знал, что так всё выйдет, — качает головой Юник.
— Ага, и то что Фриц твой девок портит тоже не знал? Или вместе с ним развлекаешься?
— Чего? Каких ещё девок?
— Таких, немазаных и сухих. Давай, шуруй отсюда, чемпион области, твою мать!
Чемпион понуро идёт к калитке, и мы удовлетворённо наблюдаем, как вороги расползаются, отплёвываясь кровью.
— Так! Внимание! — восклицает Трыня. — В честь победы над врагом производится салют.
Он наклоняется над чудом оставшейся на месте ракетой и поджигает фитиль.
— Все в укрытие! — орёт он и отбегает в сторону.
Бикфордов шнур прогорает и ракета срывается с места, оставляя в наступающих сумерках огненный след. Правда, летит она не по прямой. Она выписывает невероятные зигзаги над землёй и дважды чуть не задевает своего создателя, который вынужден резко присаживаться, чтобы не быть подбитым.
Наконец огонь гаснет и ракета превращается в пустой тюбик от зубной пасты. Что же, минутка позитива удалась. Лица у всех весёлые, особенно у чудом увернувшегося Трыни. Мы возвращаемся в спортзал и пытаемся привести себя в порядок. Рожа у меня основательно намята, челюсть припухла и будет, наверное, завтра жёлтой.
— Брагин, ко мне! — командует Скачков.
— Спасибо, что сами помогли, а не милицию вызвали, — говорю я подойдя к нему.
— А что ты так против милиции настроен? — спрашивает он.
Я сам мент вообще-то, и я не против милиции, просто знаю, что в данном случае пользы было бы меньше, чем вреда.
— Да они бы всех сгребли, не разбираясь. Потом замучались бы оправдываться и от превышения самообороны отбиваться. Мне вон до сих пор «шьют» за то, что я мудака, что батю пырнул, отметелил.
Он ничего не отвечает, лишь хлопает меня по плечу.
— Так, бойцы, сюда идите!
Все подтягиваются.
— Поздравляю вас с боевым крещением! Хочу похвалить. Действовали вы грамотно, молодцы. Я за каждым из вас наблюдал. Никого не покалечили и не убили. Это хорошо.
Все довольно улыбаются.
— Можно сказать, — добавляю я, — сегодня родилось наше боевое братство. Спасибо, братья, что пришли мне на помощь. Без вас бы я имел ничтожный вид. Ну, а раз так всё сложилось, предлагаю выбрать магистра нашего ордена, старейшину и второго отца.
— Я за Егора! — кричит Юрик.
— Нет, — качаю я головой, — только Виталия Тимуровича. — Давайте голосовать. Кто за? Единогласно.
— Надо придумать название ордену! — заявляет Трыня.
— Да, надо подумать, — соглашаюсь я.
— Вы прям, как детвора, — посмеивается Скачков. — Ордена, рыцари. Смотрите, никому об этой потасовке не болтайте. Я учу вас не для того, чтобы вы хвастались, а для того, чтобы вы защищали слабых. И себя тоже. Всё, братья, все свободны, следующая тренировка будет по расписанию.
Трыня подходит ко мне.
— Егор, слушай, ты прости, что я сдриснул, я потом уже подумал, что надо было с тобой остаться и биться с этими шакалами.
— Нет, Андрюх, ты молодец, что быстро сориентировался. Наши ведь ещё близко были. Всё круто получилось. А если бы ты со мной остался, нам бы обоим наваляли, а подмога бы не пришла. Борцы — это не урки. С ними, блин, реально тяжко.