гчив свои жесткие властные черты. При ее росте и темных локонах ярко-розовый цвет платья, несомненно, гармонировал с внешностью. Юбку Мередит собрала сзади, открывая накрахмаленные рюши подъюбника. Пышные рукава ниспадали с плеч, открывая взору кружевные манжеты. Корсаж расступался над бледно-розовой вставкой цвета бантов, придерживающих юбку сзади, расшитый ярко-розовыми сказочными птицами. Низкий квадратный вырез окаймлялся единственной кружевной рюшей. Поскольку это было вечернее платье, то позволялось демонстрировать побольше бюста, и поэтому тугой корсаж приподнимал ее кремовые груди настолько, что казалось, они вот-вот выскользнут из-под крепко натянутой ткани наряда.
Под пристальным взглядом Джереми Мередит раскрыла веер и снова, нервничая, закрыла его, затем взялась за перила, дабы помочь себе преодолеть остаток пути. Внезапно она почувствовала себя ужасно неуклюжей. Девлин наблюдал, как Уитни спускается по лестнице, чуть приоткрыв рот. Когда она достигла последних ступенек, он протянул руку, помогая сойти.
— Твои ладони, как лед! — воскликнул Девлин, хотя собирался сказать совсем не это его почему-то напугало прикосновение к ее холодной коже. Мередит отдернула руку, и Джереми готов был прикусить себе язык за столь неосторожно вырвавшиеся слова. Она, должно быть, ужасно нервничала, раз оказалась такой ледяной, а он, наверное, еще больше усугубил это своей фразой, прозвучавшей довольно критически.
— Ты прекрасна, Мередит, — заверил ее Дэниэл, просияв от гордости за нее. — Лидия говорила мне, что поможет с платьем… Теперь я вижу ее работу.
В животе Уитни еще больше похолодело, несмотря на тусклую краску смущения, прихлынувшую к щекам. Джереми понимал, что замечание Харли оказалось еще более бестактным, чем его. При всех их добрых намерениях они бы очень скоро ввергли ее в состояние нервного обморока. Он снова сжал ее ладонь, причем очень сильно, чтобы она не могла вырваться.
— Ты сегодня просто неотразима, — нежно прошептал Девлин, — как прекраснейшая роза.
Мередит поспешно отвела взгляд, не в силах встретиться с теплым сиянием его глаз. Это все равно, что смотреть на него в слишком яркий солнечный день. Она не знала, как ответить ни на взгляд Джереми, ни на слова, произнесенные им. В голосе не слышалось этого, но он, скорее всего, подшучивает над ней.
— Я бы сказала, довольно большая роза, — язвительно напомнила ему Уитни.
Рот Девлина чуть заметно сжался. «Чертовски трудно сделать этой женщине комплимент, — подумал он. — Она решительно настроилась отвергать меня». Джереми поднес ее руку к губам, хотя Мередит и противилась, и нежно коснулся ее в приветствии.
Как отличался этот поцелуй от вежливого официального знака внимания Галена! Девлин превращал этот ритуал в интимность. Его губы оказались теплыми и мягкими, и он прижимался к ее запястью чуть дольше и сильнее, чем предписывалось правилами приличия. Мередит молила Бога, чтобы Джереми не заметил, как сильно дрожат пальцы.
Он отпустил ее руку, и Уитни встала по другую сторону от Дэниэла, подальше от Девлина.
Немного погодя, как раз когда зазвонил причальный колокол, объявляя о прибытии первых гостей, Лидия легко сбежала по лестнице, представляя собой немножко запыхавшееся очаровательное видение в бледно-голубом атласе. Она не напудрила свои рыжие волосы, а собрала их в модную высокую прическу, украшенную крошечными голубыми бантиками.
Мередит сразу же почувствовала себя громоздкой глыбой рядом с пастельной миловидностью Чандлер.
— О, прошу прощения, — выдохнула Лидия. — Боюсь, я опоздала, впрочем, как всегда. Никто еще не прибыл, нет?
— Нет, любовь моя, — с улыбкой заверил ее Дэниэл и легонько похлопал по руке. Мередит едва устояла от соблазна заглянуть в лицо Девлина, чтобы увидеть его реакцию на красивую внешность Чандлер. Ей ужасно хотелось лицезреть это, но в то же время она не могла бы вынести блеска оживленных глаз Джереми.
Уитни поставила Лидию между собой и отчимом, рассудив, что здесь для нее самое безопасное место, дабы избежать каких бы то ни было пренебрежительных замечаний. Вообще-то Харли следовало стоять рядом с хозяйкой, а гостям — по другую его руку, но тогда бы ему пришлось представлять Лидию, а Мередит знала, что он бы сделал сие куда более неуклюже, чем она сама. Кроме того, они бы чувствовали себя вольнее игнорировать представление Дэниэла, чем Уитни.
Послышался женский смех и низкий рокот мужских голосов. Поль важно распахнул дверь перед семейством Крэддоков.
— Мистер Крэддок, — любезно поприветствовала вошедшего Мередит, протягивая руку. — О, миссис Крэддок! Как приятно видеть вас. Вы знаков мы с нашей гостьей, миссис Чандлер? Лидия, мистер и миссис Крэддок.
И мужчина, и женщина оказались вынуждены кивнуть и пожать ладонь Лидии, чтобы избежать открытой грубости по отношению ко всем в доме. В тот момент Уитни спокойно подошла к детям — дочери-подростку и двум сыновьям.
— О, Эмили… Нед… Чарльз… Как приятие видеть вас.
Она тут же передала их миссис Чандлер. Лидия, натянутая, как струна, и неуверенная, механически улыбалась и протягивала руку. Дэниэл энергично оттер гостей от нее, задавая вопрос] громогласным голосом, затем представил семейству Джереми Девлина, который вел себя спокойнее и уравновешеннее всех в принимающем ряду. Его поклон выглядел безупречным и грациозным, пожатие дамских рук каким-то образом оказалось одновременно и уважительным, и интимным. Он одарил всех своей очаровательнейшей улыбкой.
Крэддоки были явно сбиты с толку тем, что их представили элегантно одетому мужчине, который, насколько они знали, является наемным слугой Дэниэла. К изумлению примешивалось разнообразие иных эмоций, варьируемых от испуга и оскорбленной гордости до осторожного восхищения. Женщины просто не могли не улыбнуться ему в ответ.
Семейство Крэддоков продвинулось дальше, мужчины подавали плащи лакею, прекрасная половина отправилась наверх, в общую комнату, чтобы дать возможность служанкам привести в порядок их наряды и прически. После того, как женщины вернулись и присоединились к остальным членам своей семьи у стола с прохладительными напитками, прибыла следующая партия гостей — семейство Рэндаллов. Отец умер, и семью возглавляла энергичная мать, Элизабетт. Ее муж скончался, когда сыновья еще не вошли в тот возраст, который считается пригодным для управления плантацией, поэтому ей пришлось взять бразды правления в свои руки до тех пор, пока старший, Марк, не смог переложить на свои плечи большую часть ответственности за большое хозяйство. Элизабетт прибыла в сопровождении Эмори, второго сына, который еще ходил в холостяках, хотя ему исполнилось двадцать пять лет. Он работал стряпчим в соседнем городке Гриноуке и не жил дома. Марк, старший, приехал со своей беременной женой Фелесити, за ним следовали Влейн, Перси и Джозеф. Элизабетт частенько говаривала, что Бог наградил ее пятью сыновьями, хотя лично Мередит подозревала — это, скорее, наказание, чем награда. Перси и Джозефу еще не исполнилось двадцати, а Блейну недавно «стукнуло» двадцать два. Он помогал Марку вести дела огромной плантации и считался одним из лучших наездников во всей округе. Его Трубочист являлся фаворитом ярмарочных скачек этого года.
— Дэниэл, — любезно приветствовал Блейн хозяина дома, мило улыбаясь, — я слышал, ты включил в состязания своего дикого жеребца.
— Ну, да. И вот, кстати, человек, который поскачет на нем. Блейн, познакомься с Джереми Девлином
Рэндалл уставился на своего соперника, и на его лице застыло столь странное выражение, что это выглядело почти забавным. Блейна просто ошеломило, что Харли собирается включить в скачки наемного слугу. На какое-то мгновение он силился придумать возражение, которое бы показало несообразность сего замысла, не выказав бестактности. «Блейн всегда считался очень вежливым молодым человеком», — почему-то вдруг вспомнила Мередит. Однако прежде чем Рэндалл успел что-то придумать, Джереми спокойно поклонился и произнес:
— Для меня будет огромным удовольствием состязаться с вами. Я слышал, ваш Трубочист — великолепнейший экземпляр.
Блейн еще больше изумился культурной речи Девлина и свободно-непринужденному обращению к нему, как к равному.
— Да… То есть благодарю вас. Хотя, конечно, Акробат — просто красавец.
— О, определенно, — вежливо улыбнулся Джереми,
Любопытство взяло верх над Рэндаллом.
— Но ведь на нем невозможно ездить, насколько мне известно. Верно?
Девлин пожал плечами.
— Для большинства, я уверен, это действительно так. Однако мы с ним, кажется, нравимся друг другу.
Мередит подумала, что сие — слишком скромное утверждение для Джереми, но Блейну это показалось вершиной дерзости для простого слуги. Он слегка вскинул брови и высокомерно поглядел бы на Девлина сверху вниз, если бы тот не был выше его на несколько дюймов. Рэндалл наконец удовлетворился тем, что отошел к столу, где мог выпить бургундского и включиться в мужской разговор о лошадях, женщинах и загадочности наемного слуги, который стоял вместе с членами семьи, принимая гостей.
После Рэндаллов визитеры стали прибывать один за другим: Уэйнзы, Миттлтоны, Кэмпбеллы, Хартуэллы, Томпсоны, Огилви и Кершоузы — словом, клан кузенов и кузин, настолько перемешавшихся друг с другом, что едва ли даже они сами могли разобраться в своих родственных связях. Джейзы, Хиндлеи, семейство Филлипсов… Список продолжался дальше и дальше.
Мередит улыбалась, пока не заболели щеки, дружески приветствуя людей, которых едва знала и с которыми, конечно, не могла подружиться, обмениваясь комплиментами и замечаниями о погоде.
Гостей оказалось так много и сменялись они так быстро, что у нее почти не хватило времени особо поприветствовать тех единственных, которые что-то действительно значили для нее, — семью Уитни.
Когда она заметила Веронику и Френсиса Уитни, входящих в дверь в сопровождении Галена и его сестры, ее первой, нехарактерно циничной мыслью было то, что, очевидно, женщинам семейства не грозит быть запятнанными присутствием Лидии, если все остальные уже здесь. Подавив коварную усмешку, Мередит тепло протянула руки для приветствия. Алтея и Вероника по очереди наклонились, дабы запечатлеть прохладный поцелуй на ее щеке. Мередит заметила, что глаза ее кузины блестят, прямо-таки возбужденно горят, чего прежде за ней никогда не замечалось. Девушка огляделась,