— Жена болейт, дети болейт, — сказал человечек. Кролюс чертыхнулся про себя и опять прикрыл глаза. Он терпеть не мог таких ситуаций. Последовало короткое молчание. После этого человечек проворно развернул газетный сверток. В бумаге оказалась скрипка.
— Я забирайт мясо, ви забирайт скрипка, — объявил он. — Я давайт деньги, ви давайт скрипка. — Он положил инструмент на прилавок. Кролюс задумался. «Бедняга», — сказал он про себя. С сомнением подняв скрипку, он посмотрел на нее и нерешительно положил рядом с кассой.
— Хорошо? — спросил человечек. — Кролюс вновь подумал и чуть заметно покачал головой. После чего кивнул и упаковал мясо.
— Ви знайт, как скрипка хранит? — спросил человечек. — Скрипка должен вешайт. — Он выставил руки, и Кролюс вновь протянул ему скрипку. Человек обвязал ее куском веревки и вернул инструмент Кролюсу. — Где ви будет вешайт скрипка?
— Я ее повешу в шкафу, — ответил Кролюс, указывая на свою квартиру позади лавки. Он протянул человечку упакованное мясо.
— Так не делайт, — возразил человечек. — Скрипка тут вешайт. Тут всегда есть хорошо холод для скрипка. — Он указал на шест вверху, на котором висели дюжины колбас.
— Ладно, — сказал Кролюс, и, завязав петельку на веревке, надел ее на висевший на шесте мясной крюк.
— Я приходийт, скрипка еще тут, — заявил человечек. Кролюс кивнул, в надежде, что теперь тот уберется. Потом он долго в изумлении таращился на скрипку, медленно раскачивавшуюся на веревке у него над головой. «Музыкант, свиная вырезка, 4 гульдена 23 цента», записал он в блокнот и вновь задумчиво уставился на качающийся инструмент. Он был раздосадован, что подчинился капризу человечка и согласился хранить скрипку там, где тот ему указал; он тщетно пытался внушить себе, что совершил честную сделку и что совесть его не должна быть омрачена тем, что он взял залог.
Не все покупатели замечали скрипку, но замечавшие задавали вопросы, на которые Кролюс буркал нечто вроде «взял для кое-кого на хранение», краснел до ушей и проклинал человечка. Он решил отдать ему скрипку, как только тот явится, неважно, вернет ли он долг или нет: он должен записать его имя и адрес и не предоставлять ему большого кредита. Однако неделя подходила к концу, а человечек не появлялся. Но хотя бы досадные расспросы покупателей прекратились. Иногда Кролюс подолгу не вспоминал о висящей над головой скрипке.
В понедельник в лавку Кролюса зашел новый покупатель. Это был элегантно одетый господин, еще довольно молодой, и Кролюс подумал, что тот прибыл на автомобиле, поскольку слыхал, как где-то по соседству хлопнула дверца. Но до чего же шикарно был одет этот господин! Городской, понятное дело.
Элегантный господин купил добрый кусок деликатеса. Он не справился о цене, только о качестве. Подобные клиенты встречались редко. Такие-то лучше, чем те, кто покупают дорогие вещи, притворяются, что не знают цену, а потом оказывается, что им не хватает денег! Этот господин Кролюсу понравился. Только раз Кролюс нахмурился, когда господин собрался расплатиться сотенным билетом, извлеченным из великолепного бумажника: пришлось бы идти разменивать. Но, к счастью, оказалось, что у господина имеются банкноты и помельче, которые он безразличным жестом вытянул из внутреннего кармана пиджака. Пока Кролюс доставал сдачу из кассы, господин поднял голову. Кролюса прошиб пот.
— Это ваша скрипка? — спросил господин. Кролюс ответил, что инструмент не его, а так, один человек отдал ему на хранение.
— О. Так вы и скрипками торгуете? — с интересом спросил господин.
— Нет, вовсе нет, — сказал Кролюс.
— Прошу прощения, — извинился господин, но продолжал смотреть вверх. — Это по моей части. Не возражаете, если я погляжу поближе?
— Как изволите, — сказал Кролюс, скрывая раздражение. Сняв скрипку с крючка, он протянул ее господину. Он страстно надеялся, что в этот момент не войдет какой-нибудь покупатель, и, к счастью, этого не случилось.
Господин осторожно взял скрипку, медленно перевернул ее и внимательно осмотрел. Внезапно он прищурился, чтобы лучше видеть, и как-то по-особенному присвистнул.
— Боже милостивый, как попала сюда эта скрипка? — ошарашенно спросил он.
Кролюс вновь объяснил, что инструмент не его, а принадлежит другому человеку, который отдал скрипку на хранение.
— Значит, этот человек ею никогда не пользуется? — предположил господин.
На этот вопрос Кролюс ответить не смог. Господин больше не вертел в руках скрипку, но с выражением величайшего изумления изучал порожек инструмента: казалось, что он хотел рассмотреть что-то внутри, потому что как-то по-особенному повернул инструмент к свету.
— Я, конечно, не знаю, какая у вас договоренность с этим вашим клиентом, — сказал он, — и, в конце концов, это не мое дело. Разумеется, я не могу вмешиваться.
— Да, но что там такое с этой скрипкой? — спросил Кролюс.
— Я люблю открытые и прямые деловые отношения, — сообщил господин, держа скрипку на вытянутых руках. — Вы что-нибудь понимаете в скрипках?
Кролюс покачал головой. Слава тебе господи, в лавку так никто и не вошел.
— Я всегда честно сообщаю, чего стоят вещи, — продолжал господин, — а также и о том, что мне это и самому выгодно. Эта скрипка, разумеется, в высшей степени запущена.
— Это как же? — спросил Кролюс.
— Я имею в виду, что она в скверном состоянии, что ее надо бы посмотреть, а это может стоить несколько сотен гульденов. Не могу отрицать, что на аукционе скрипок в Утрехте она бы принесла тысяч шесть, но…
— Вы сказали «шесть», шесть чего…? — выдавил Кролюс.
— Но это не означает, что я сам могу дать эти деньги, — невозмутимо продолжал господин. — Я предпочитаю осторожность. Я кладу не меньше трехсот гульденов за починку и экспертизу. Я вам дам пять тысяч гульденов наличными, под квитанцию, разумеется.
— Но эта вещь вовсе не моя, — выдохнул Кролюс. Господин утомленным жестом протянул ему скрипку и вытащил записную книжку.
— Это уж ваше дело поладить с клиентом, — начал он.
— Клиент, клиент, — проговорил Кролюс почти в бешенстве, — я даже не знаю, где этот человек живет.
— Право, он скоро вернется, — сказал господин, на этот раз насмешливо, как будто не придавал большого значения словам Кролюса. — Такую скрипку где попало не бросают. — Он полистал записную книжку. — В четверг утром я к вам зайду. Я принесу вам пять тысяч наличными. Но я не желаю иметь дела с маклерами или посредниками. — Он небрежно пододвинул к себе сдачу, забрал мясо, откланялся и ушел. В дверях он обернулся, глянул на скрипку в руках Кролюса и быстро, едва приметно, тряхнул головой, словно все еще не мог преодолеть изумления странным положением дел в мире, в котором драгоценные скрипки попадают в грубые руки колбасников.
Кролюс долгое время стоял неподвижно. Затем хотел было подвесить скрипку на прежнее место, но тут ему показалось, что лучше бы спрятать ее где-нибудь в доме.
На следующий день, около трех часов, у Кролюса начали трястись колени. Перед витриной возник маленький темноволосый человечек. Он опять долго разглядывал витрину, а затем устремил ищущий взгляд в потолок, на штангу, на которой висели колбасы. В конце концов дверь отворилась, и человечек торопливо подошел к прилавку.
— Скрипка там больше нет, скрипка там больше нет? — боязливо спросил он.
— Я ее в дом отнес, — ответил Кролюс, избегая беспокойного взгляда посетителя. — Это… — прибавил он, но вдруг замолчал. Он чуть было не сказал «драгоценный инструмент», но вовремя проглотил эти слова.
Человечка не убедило то, что скрипка лежала где-то в надежном месте, в доме, и Кролюс пошел за ней.
— Скрипка нужно вешайт, там… — умоляюще проговорил человечек и указал на штангу на витриной.
— Значит, вы ее не забираете? — спросил Кролюс. По лицу человечка прошла болезненная гримаса.
— Нет деньги, — поведал он. — Новый мясо покупайт, да. Жена еще болейт. — Он указал на большой кусок ростбифа. Опять началось заикание и жестикуляция, и Кролюс отрезал указанное количество, взвесил и неохотно упаковал сверток, то и дело поглядывая на скрипку, которую положил рядом с кассой.
— Не хотели бы вы продать эту скрипку? — спросил он как можно более безразличным тоном. Человечек простонал.
— Продаваль скрипка? — воскликнул он. — Я продаваль скрипка? Скрипка всегда в семья. Отец, сын, снова сын, скрипка всегда там. Как дольго семья, скрипка всегда там. Что я будет делайт без скрипка?
— Но вы же теперь все равно без скрипки, — промямлил Кролюс. — Я хочу купить ее у вас, — вслух добавил он.
— Ви покупаль скрипка? — в недоумении вскричал человечек. — Не есть возможно. Вы не может покупаль скрипка. Нет за какие деньги на земля. Нет за тысяча гульден.
«За тысячу гульденов-то нет, — пробормотал Кролюс, наклоняясь над прилавком, — за чуть поменьше, думается мне».
Сердце у него колотилось, но его не трясло. Никто не заходил, это было важно. Он чувствовал, что его охватывает почти невыносимое возбуждение, какое бывает на берегу в воскресный день, — этот краткий миг подступающей тошноты и головокружения, когда замечаешь неуклюжий, тяжелый всплеск, и поплавок в первый раз, еще неглубоко и нерешительно, уходит под воду.
— Что ви говориль? — спросил человек.
— Я дам вам за нее пятьсот гульденов, — сухим, деловым тоном сказал Кролюс.
Вид денежных купюр делает человека слабым, и в этом сейчас Кролюс убедился собственными глазами. Казалось, в человечке происходит тяжкая внутренняя борьба.
— Скрипка есть мой друг, — пожаловался он. — Я не могу это делайт.
Он посмотрел на инструмент так, словно провожал взглядом собственного сына, поднимающегося на эшафот. В глазах его появились слезы.
— Мне нужно деньги, да. Я потом покупайт другой скрипка. Я продавайт за тысяча гульден.
— Это многовато, — сказал Кролюс. В голове у него метались самые разные мысли. Сделка могла прерваться в любой момент, стоило только зайти какому-нибудь покупателю. Но быстро сдаваться тоже было нельзя.