В Марьевке в этот вечер только и говору на завалинках было, что о появившихся волках. Думал о случившемся у себя в конуре и Федотка. Лежал он на старенькой подстилушке и честно спрашивал у самого себя:
- Так кто же кого напугал: мы с Вертихвостом Ваньку или Ванька нас с невесть откуда вдруг взявшимися волками?
И не знал, что на это ответить. Вопрос был сложный, можно сказать неразрешимый. Во всяком случае, сам его Федотка решить не мог, позвать же Вертихвоста стыдился, вдруг он глянет на него и скажет:
- Уж даже такой чепухи без меня решить не можешь, а ведь уже три месяца по земле бегаешь, пора бы кое-чему и научиться.
Учиться Федотка был готов, но не в этот вечер.
ПОДЛОСТЬ ХАВРОНЬИ
Всех любил Федотка в Марьевке, все ему нравились, а соседскую свинью Хавронью терпеть не мог. Такая это была нехорошая свинья, что хуже и не придумаешь.
Бывает, солнце еще не успеет утром выше тополя подняться, а уж Хавронья высовывает грязное рыло из-за угла сарая и, вращая правым глазом, глядит: чем Федотка занимается.
А Федотка - что? - он всю ночь у двора сидел, воров дожидался, устал, вздремнуть ему хочется.
Видит Хавронья: дремлет Федотка. Высовывает из-за угла сарая сперва полбока, потом весь бок и потихоньку, полегоньку, на цыпочках - к Федоткиному огороду. Спрячется в тыквенных плетях, оторвет тыковку, за корешок и - домой.
Проснется Федотка, потянется и идет на огород тыквы считать. Раз пройдется по рядам - не хватает. Другой раз пройдется - нет одной. Станет тогда Федотка плети осматривать. На этой тыковка есть, на этой - есть, на этой - ха! - а на этой нет!
Тявкнет Федотка и к Хавронье:
- Отдавай тыкву.
А Хавронья лежит себе у навозной кучи, сыто похрюкивает - хрю-хрю. Затопает Федотка ногами, залает:
- Отдавай сейчас же - не то деду скажу, он у тебя щетину-то перешурушит.
Сядет тогда Хавронья, сожмурит свои свиные глазки, икнет:
- Чего тебе?
А сама клыки показывает - белые, острые.
Поглядит Федотка на хавроньины клыки и сторонкой, сторонкой домой от греха подальше.
И решил Федотка с огорода не уходить. Начинается утро, садится он на бугорок и караулит. Высунет Хавронья рыло из-за угла сарая - сидит Федотка, - и опять спрячет. Через минуту снова высовывает.
Так и стали они караулить: Федотка Хавронью, а Хавронья его, Федотку.
И вот ведь до чего подлая свинья уродилась, одна, наверное, на всю округу такая! Не успеет Федотка на носу комара раздавить, как уж она тыкву с огорода тащит. Догонит ее Федотка, отберет тыкву, отнесет на огород и опять сидит.
А однажды попало ему из-за Хавроньи. Отобрал он у нее тыквину, катит назад ее, а навстречу - дед, идет и головой качает:
- Что же это ты, братец, тыквы с собственного огорода катать надумал? Разве мы тебя с Агафьюшкой для этого к себе на двор взяли, чтобы ты обкрадывал нас?
Положил Федотка тыкву у ног и виновато на деда смотрит. Хочется ему сказать, что не он это - Хавронья, да не может Федотка по-человечески разговаривать, а по-песьи - дед не понимает.
А дед, между тем, снял ремешок и говорит:
- А иди-ка сюда, голубчик.
И отхлестал Федотку за здорово живешь.
Сидит Федотка в конуре, плачет, слезы по щекам лапой размазывает, а Хавронья высунула рыло из-за угла и ехидно так похрюкивает:
- Хрю-хрю... Попало?
И придумал тут Федотка, как от Хавроньиных налетов избавиться. Утащил у деда мешочек с нюхательным табаком и под каждый тыквенный корешок по три щепотки насыпал, и вокруг насорил, а сам спрятался за сарай. Ждет.
Немного погодя, мчится Хавронья к огороду. Тыковку за корешок - и домой. Отбежала метра три, споткнулась, зашаталась, зашаталась, подняла левую ножку и - апчхи! - на весь огород, да с выхлопом каким-то. И еще раз - апчхи!
А потом упала на спину и ну по траве кататься да чихать. А Федотка сует ей под нос дедов мешочек, приговаривает:
- Будешь еще блудничать на моем огороде, а? Будешь? На смерть зачихаю.
Начихалась Хавронья - чуть до дому добралась. И с той поры не стала Федотку беспокоить. Неделя уж доходит, а она нет-нет да и вспомнит дедов табачок. Вспомнит, закроет глаза, поднимет левую ножку и - апчхи! - да с таким громовым выхлопом, что воробьи кубарем с крыши катятся.
Рассказал Федотка Вертихвосту, как он отвадил Хавронью от огорода своего, похвалил его Вертихвост:
- Со свиньями только так и надо, Федотка, доброго слова они не понимают... Ну что ж, вижу, совсем ты у меня взрослым становишься, пришла пора тебя в медвежью берлогу вести.
- Куда? - переспросил Федотка и глаза его налились ужасом.
- В берлогу медвежью.
- Зачем?
- Этого я тебе пока сказать не могу: в берлоге узнаешь, а пока карауль двор свой, готовься. Завтра поведу тебя в лес за самой глубокой мудростью.
Федотка еще помнил свой первый выход в лес и потому в лес ему идти не больно хотелось, да еще и в медвежью берлогу. Спросил он:
- А дома, в конуре у тебя, мне мудрость эту глубокую нельзя получить?
- Нет, Федотка, мудрость черпается там, где она хранится. Та, которой я хочу наделить тебя, хранится в медвежьей берлоге. К ней и пойдем завтра.
- Ладно, пойдем, - согласился Федотка, но не слышалось радости в его голосе.
Ушел Вертихвост, а Федотка дома у себя остался, бегал по двору, на воробьев лаял, кур с огорода гонял. Один раз погнал он курицу и видит: сидит на морковной грядке Бельчонок и морковку откапывает.
- Ты чего тут делаешь? - спрашивает его Федотка.
- Не видишь разве? - отвечает Бельчонок. - Морковку выкапываю.
- А ты ее сажал?
- Не сажал, а попробовать хочется. Ее у вас вон сколько, целая грядка.
- Грядка да не твоя, наша, - взлаял Федотка и к Бельчонку: - А ну идем к деду, он из тебя шапку беличью себе сделает.
И хотел уже было Бельчонка за ухо схватить, а Бельчонок - нырь! - под плетень и помчался к лесу. Бежит за ним Федотка, взмахивает длинными ушами, лает:
- Не уйдешь, все равно догоню.
Но одно дело - похвастаться, а другое - догнать. От сосны - к березе, от березы - к дубу, от дуба - к осине удрал Бельчонок в чащу, а потом взбежал по елке и спрятался у себя в домике.
Потявкал на него снизу Федотка для порядка и собрался уже было домой идти, да смотрит - слева деревья и справа деревья. Лес вокруг. Куда идти? Где дом его? И уши у Федотки повисли до самой земли.
«Эх, - думает, - хотел Бельчонка поймать, да сам поймался. Вот он, лес-то, что делает с нами, степняками, тут и погибнуть не долго». Сидит, ушами поматывает - что делать, как из беды такой выйти? А Бельчонок высунулся из своего домика, спрашивает:
- Ты чего у нас в лесу сидишь? Домой иди, пока волк или медведь какой тобой не занялся.
- Я бы с радостью, - говорит Федотка, - да где он, дом-то мой? Я не знаю. Я дальше нашего огорода еще нигде не бывал.
- Эх, ты, огородник... Идем, так уж и быть, покажу я тебе, где живешь ты.
Спрыгнул Бельчонок с елки и побежал от осины - к дубу, от дуба - к березе, от березы - к сосне, вывел щенка к его дому, сказал:
- Вот он, дом твой. Иди кур с огорода гоняй, а за мной нечего бегать. Тебе меня не догнать... А за то, что я тебя из леса вывел, положена мне морковка.
И нырнул под плетень. Через минуту он уже бежал к лесу с морковкой, и Федотка на него даже не лаял, понял он: близко к лесу жить - с лесом дружить, не то заблудишься и вывести тебя к дому некому будет.
ЗАПОВЕДИ ВСЕЛЕСНОГО СОВЕТА
Утром Вертихвост зашел за Федоткой, поглядел ему в глаза, спросил:
- Ты чего кислый какой?
- Неможется что-то, - пожаловался Федотка. - Голова болит и в глазах затемнение какое-то.
- Ничего, придем сейчас в лес и сразу у тебя и голова нормальной станет и в глазах посветлеет: лес, он кислых не любит. Пошли.
Федотка было хотел предложить Вертихвосту отложить окончательное помудрение свое до следующего раза, но Вертихвост так решительно сказал «пошли», что Федотке только и оставалось, что ответить:
- Я готов.
Прибежали они в лес, в самую глубь его. Подвел Вертихвост Федотку к поваленной бурей сосне, под ней вход в берлогу темнеется, сказал:
- У птиц и зверей, Федотка, как и у людей, есть свои правила жизни, и мы должны знать их, чтобы жить правильно. Тысячу лет назад возле этой берлоги собралось вселесное собрание птиц и зверей. От зайцев пришел заяц, от ежей - еж, от тигров - тигр. И от каждой птицы прилетело по птице. На этом собрании и были приняты правила поведения, как должен вести себя настоящий зверь и настоящая птица. Заповеди эти были записаны на бересте, которая и хранится до сих пор в берлоге. Тебе эти Заповеди, Федотка, тоже знать нужно, потому что ты тоже - зверь.
Вертихвост спустился в берлогу и из-под осыпающегося ветхого потолка бережно достал берестяной свиток, оглянулся на Федотку, позвал:
- Слезай сюда.
Федотка зажмурился, прыгнул. С потолка тоненькой струйкой зацедился песок. Вертихвост нахмурился, предупредил:
- Осторожнее, обвалится. Этой берлоге уже тысяча лет. Ее построили как раз в тот день, когда собрание было. Специально для хранения бересты построили. Три самых лучших медведя ладили ее, а ты - прыгаешь... Понюхай вот.
И сунул Федотке под нос берестяной свиток.
- Чувствуешь?.. Так пахли у нас в лесу березы тысячу лет назад. А теперь садись и слушай, я прочту тебе, что здесь написано. Завтра ты придешь сюда сам и заучишь эти правила наизусть. Понял? Так делают все, кому приходит пора стать взрослым.
Вертихвост торжественно развернул берестяной свиток и, далеко вытянув его перед собой, как это делает дед Василий, когда просматривает газету, стал читать:
(Приняты и утверждены Вселесным Советом птиц и зверей в присутствии их владыки Льва).
1. Когда идешь на водопой, высунь язык, и тогда всякий, кто увидит тебя, будет знать, что тебе очень хочется пить.