– Мы поженимся.
– Ты что, Паша? – Она подняла на него растерянный взгляд. – Разве можно так легко?
– А что нам мешает? – беззаботно сказал он.
– Многое… – Глаза ее снова наполнились слезами.
– И-и! – засмеялся он. – Какая ты у меня! Какой в тебе химический состав-то мокрый… Чуть меди в волосах, а остальное – чистая Н20 …
Она улыбнулась.
– В общем, ты моя жена, – весело отрубил он. – И закончим на этом. Давай-ка для начала накорми мужа. Что-то ты там говорила насчет пирогов и шанег? Я здорово проголодался…
– Ой, правда ведь, – заспешила она. – Сейчас сбегаю в каюту…
Сразу за пристанью начинался подъем в гору. Та же деревянная лестница, те же сады, зелеными уступами опоясывающие город. Большой красный плакат на столбах: «Трудящиеся Ульяновска досрочно завершили подписку на Государственный заем третьей пятилетки».
Голубой автобус встречал артистов с Ниной Васильевной в центре. Она что-то раздраженно выговаривала администратору в вышитой украинской рубашке, встречавшему ее. Увидев Глазкова, кивнула ему холодно и вежливо.
Лиза и Павел поднимались но лестнице, часто останавливаясь, чтобы оглядеться.
– Это Венец, – показывала она. – Помнишь, есть картина «Ленин-гимназист на Волге»? Это тут. Тебе когда надо быть на заставе?
– Двадцать второго.
– Восемнадцатое, девятнадцатое, – считала она, загибая пальцы. – На двадцатое на вечер можно взять билет… Три дня мы вместе…
Она вздохнула. Он приобнял ее, пальцами перебирал волосы над ухом. Она закрыла глаза.
По реке сновали лодки, груженые баржи швартовались к дебаркадерам, три раза ударил колокол на пароходе, привезшем их.
– Я ничего не знаю про тебя. И ты ничего не знаешь… Может быть, у тебя там есть кто-нибудь…
– Где «там»?
– Там… – Она отклонила голову назад, в ту сторону, куда падали их длинные сомкнутые тени.
– Есть, – сознался он. – Одна дама. Много времени отнимает, и характер, я тебе скажу…
– Кто она? – встрепенулась Лиза.
– Служба, – засмеялся Павел.
– А вдруг тебя убьют? – как-то особенно серьезно спросила она, приподнялась на носках, долго и пытливо всматривалась в его глаза. – А?.. Тогда и меня убьют.
Но глаза у Павла были веселые, они так и светились жизнью.
– Нет! – сказал он убежденно. – У нас в роду долго живут, до девяноста… И все своей смертью умирали…
– А вон чего говорят.
– Чепуха. Видишь, меня даже в отпуск пустили. Раньше отпуска были запрещены…
Они снова поднимались по лестнице. На самом верху ее, там, где начиналась зеленая улица с низкими деревянными и каменными домами, стоял газетный киоск. Он как раз открывался. Молодящаяся женщина-киоскер с ярко накрашенными губами только что сняла замок.
– Доброе утро. – Павел открыл дверь перед дамой. Она остановилась, заинтересованно рассматривая старшего лейтенанта. – Что-нибудь свеженькое имеется?
– Рано еще, товарищ командир. – Она покосилась на Лизу. – Через часок, заходите…
– Нет ли у вас «Правды» за 14 июня?
– Вам «Сообщение ТАСС»? Подождите-ка… – Она открыла сумочку, вынула газетный сверток. Газета оказалась «Известиями» за четырнадцатое число. В них был завернут завтрак.
Павел развернул газету – на второй полосе было набрано «Сообщение ТАСС».
– Вот смотри, – кивнул он Лизе, пробегая глазами строчки «Сообщения». Некоторые фразы читал вслух: – Видишь, что пишут… «Муссируемые в иностранной печати слухи о близости войны между СССР и Германией есть не что иное, как неуклюже состряпанная пропаганда враждебных СССР и Германии сил, заинтересованных в развязывании войны…»
А ты говоришь…
– Слава богу! – кивнула киоскер, внимательно вслушиваясь в хорошо знакомый ей текст.
– И дальше вот… «Происходящая в последнее время переброска германских сил, освободившихся от операций на Балканах, в восточные и северо-восточные районы Германии связана, надо полагать, с другими мотивами…»
– Все-таки что-то там передвигают, шевелятся, – сказала женщина.
– Не посмеют! – твердо сказал Павел. Он улыбнулся киоскеру: – Подарите мне эту газету?
– Пожалуйста, пожалуйста, – заторопилась она. – И свеженькие могу отложить, заходите…
– Спасибо, – Павел приложил руку к козырьку. Лиза уже тащила его за рукав.
Общежитие, где жила Лиза, еще только просыпалось. На обоих этажах хлопали двери, заспанные тени девиц шмыгали в умывальные комнаты и обратно. Вахтер, немолодая уже женщина со скрипучим голосом и каменным лицом, вся в узелках завитых резинками волос, убирала складную деревянную кровать, на которой провела ночь.
– Здравствуйте, тетя Клава, – робко сказала Лиза, проходя мимо вахтера.
– Здравствуть-то здравствуй, документ все-таки оставьте, – проскрипела та, не взглянув ни на Лизу, ни на ее спутника.
Павел поставил чемоданы, вынул красное командирское удостоверение, протянул книжку вахтеру.
– Однако прошу быть осторожным, – нарочито официальным тоном произнес он и незаметно подмигнул Лизе: – Это военный документ, и он может представлять интерес для разных заинтересованных лиц…
Тетя Клава отдернула, словно обжегшись, руку.
– Ну уж не надо, милый… Иди давай! – замахала она на него. – Мне и своих хлопот хватит…
Она еще долго ворчала что-то, возясь с постелью и поглядывая вслед уходящему гостю.
Комната Лизы оказалась на первом этаже в конце коридора. Лиза приоткрыла дверь и просунула в комнату голову. Оттуда раздался радостный визг, и она, улыбнувшись, сказала Павлу:
– Не оделись еще. Подожди тут минутку…
Павел отошел к окну, закурил.
В комнате в это время шел аврал. Кроме Лизы, тут проживали еще три девушки. Староста комнаты Александра, старшая из трех, высокая, с грубоватыми крупными формами, лучшая в техникуме физкультурница, осоавиахимовская активистка, ворошиловский стрелок, а также член многих других спортивных и военно-прикладных кружков. У зеркала накручивала волосы и причесывалась Тамара, полненькая аппетитная блондинка, добродушная, смешливая, с голубым беззаботным взглядом. Третьей была Венера – молчаливая красавица татарка; черные волосы ее были заплетены в несколько тонких косичек, на которых позвякивало монисто: десятка полтора серебряных царской чеканки монет.
– Вот корова, – беззлобно ругала Александра Тамару. – Глаза не успела умыть, а уж в зеркало выпялилась. Постель же убрать рук нет.
Она сама взбила подушки на кровати подруги, поставила их углышком одна на другую, накрыла кружевной салфеткой.
– Он красивый? – сквозь зубы спросила Тамара – во рту у нее были шпильки.
– Увидишь, успеешь, – ответила Александра и опять накинулась на нее: – Сколько тебе надо талдычить – не оставляй волос в гребенке! Посмотри, какую копну вычесала…
Она выкинула катышек волос за окно, расправила складки на скатерти, села у стола, закинув одну ногу на другую, и строго сказала Лизе:
– Вводи!
Девушки расселись вокруг стола и вперили взгляды в дверь.
Вошли Лиза с Павлом.
– Знакомьтесь, девочки, – волнуясь, сказала Лиза, – Павел Иванович Глазков.
Александра встала, сильно встряхнув, пожала ему руку.
– Шура.
– Павел.
– Очень рада познакомиться, – сказала Тамара.
Венера протянула ладонь, не поднимая глаз.
Снова все сели, Лизе стула не хватило, она присела на краешек кровати. Помолчали.
– Чайник! – вспомнила Александра и толкнула Тамару в локоть.
Та бровью не повела – во все глаза рассматривала лейтенанта.
Венера молча вышла из комнаты.
Из черного блюдца репродуктора, похрипывая, лилась музыка марша из кинофильма «Встречный».
– Неплохо живете, – оглядывая комнату, сказал Павел. – Чисто…
– Стараемся, – откликнулась Тамара.
– Сколько напрыгали? – спросил Павел, чуть наклонясь и рассматривая ряд оборонных значков на лацкане жакета Александры. Среди них один был значок парашютиста с цифрой 10 в кружочке.
– Завтра двадцатый, да, Шура? – с гордостью за подругу ответила Тамара. – Мы все пойдем на аэродром. Хотите с нами, товарищ старший лейтенант?..
Александра оборвала ее:
– Очень интересно это Павел Ивановичу…
– Отчего же, я с удовольствием, если пригласите…
– Конечно, пригласим. Правда, Шурочка?
– Если хотите, – смущаясь, сказала Александра.
Вошла Венера с горячим чайником, поставила его на пепельницу посреди стола.
– Будем завтракать, – поднялась Александра. – Венерка тоже сегодня только приехала, – посмотрела она на Лизу. – Прямо перед тобой…
– Да?
Венера кивнула:
– Час назад. Поездом…
– Ой, как здорово, девочки! – всплеснула руками Лиза. – Опять вместе…
– О-о… Соскучилась, – добро нахмурилась Александра. – А я дак без вас надышаться не могла…
Лиза обняла ее за плечи.
– Очень соскучилась, верно… Вы домой так и не съездили?
– Когда? У меня соревнования, у этой… – она кивнула на Тамару, – всё амуры…
– «Лишь только вечер затеплится синий…» – запела Тамара, подмигивая Лизе и помогая Венере выгружать из чемодана снедь.
Венера развернула полотенце, в нем были завернуты поджаристые треугольные пироги с дыркой посредине.
– Эч-пичмяч, – объяснила Венера. – Татарский пирог… Мама специально для вас напекла.
– Мама твоя – мастерица, – заметила Александра, потирая руки. – Вкуснотища, наверное…
– Надо их разогреть.
– Да у вас пир! – Забытый на минуту Павел поднялся. – Не помешало бы винца… Хоть сладенького… Где тут магазин?
– Я провожу, – предложила Тамара. – Разрешишь, Лизка?
– Тебя только за смертью посылать, – сказала Александра. – С Лизаветой бы и сходили, Павел Иванович…
– Пусть идет, – отмахнулась Лиза.
– Только быстренько, ждать не будем. Десять минут вам даем. По-военному…
– Слушаюсь, товарищ командир, – ответил Павел и открыл дверь, пропуская впереди себя Тамару.
– Как он вам, девочки? – спросила Лиза, когда закрылась дверь.
– Он все знает? – спросила Александра.