— Китайцам? — переспросил я.
— Да. Я им и сдал. Обидно. Хотели на три месяца, а у меня сдачи не оказалось. Пришлось сдать на два. Потерял полтинник.
— По пятьдесят за месяц?
— Ага.
— Сдал бы на четыре.
— Что? — Сергей удивленно заморгал. Он считал. Трудно и долго. Улыбка сошла с лица. Озлобился. — Действительно. Где ты раньше был? Слушай. А иди ко мне аналитиком. Сейчас модно иметь в бригаде аналитика. Мне нравится, как ты глобально мыслишь. Вместе быстро миллион заработаем.
— Нет. Не могу. У меня же бизнес.
— А у меня? Подумаешь, чаще стреляют. Зато быстрые деньги!
— И быстрая смерть.
Гарик пригласил нас в свой настоящий офис: с сейфами, мебелью и секретаршами. Он смеялся до слез, когда я ему рассказал историю про китайцев. Потом важно рассчитался с нами, вручив обещанные проценты. Руся довольно прятал баксы в карман. Я думал о Симе. Что-то давно не видел. Нужны ли ему ещё деньги? Гарик в своем постоянном наряде; в короткой коричневой куртке и в синих спортивных штанах, абсолютно не вписывался в интерьер. Руслан видимо думал, похоже.
— Зачем тебе кабинет? — спросил он. — У тебя же есть магазин. В нем столько помещений!
— Магазин! Я выхожу на другой уровень, ребята. Я буду работать с такими людьми, которых в овощной магазин не пригласишь.
— У тебя же оптовый! — сказал я.
— Какая разница? — Гарик о чем-то раздумывал. Улыбнулся. Я понял — решился. Действительно Гарик подошел к черному тяжелому сейфу, открыл хитрый замок, косясь глазом в нашу сторону и, старательно прикрываясь спиной. Руслан хлопнул меня по коленке. Глаза его горели. Он чувствовал новую тему. Друг радовался тому, что нам доверяют. А разве мы нет? Разве доверие не обоюдное? Дали какому-то знакомому Руслана десятку, получили сегодня пятьсот. Может и проценты, а может и жалкая сумма. Где гарантия? Никаких бумаг. Ничего. Чутье друга. Верное и правильное. Только… Один раз интуиция Руслана подвела и мы купили баксы по самому высокому курсу, когда в стране был «черный вторник». Не хочется попасть впросак в очередной раз. Слишком крупные деньги для меня. Впрочем, и для папы моего тоже.
— Вот. — Гарик повернулся к нам. — Смотрите. — В руках он держал тонкую папочку. В прозрачном пластике несколько бумажек. В глаза бросились большие буквы: «Векселя». — Купил по дешевке.
— Бумажки, — сказал я и отвернулся посмотреть в окно. Руслан напрягся.
— Что это? — спросил он.
— Большая игра. Ставки огромные. На кону два судна. Скоро я стану судовладельцем. Так что, Вася, не печалься. Твои деньги для меня пфык. Скоро, со всем скоро, эти бумажки станут морскими суднами.
Я покраснел. Откуда он узнал? Телепат?
— О! Возьмешь нас к себе? — спросил Руслан.
— А у тебя морское образование? — Гарик удивился. Друг замялся.
— А оно обязательно? Тебе же нужны ловкие парни, которые не дадут прекрасной идеи развалиться, а судам просто заржаветь.
— Ловкие парни? Да у меня, их полно!
— Это Дятлы что ли? — Я рассмеялся. Громко, до хрюканья. Меня никто не поддержал. Руслан смотрел на меня огорченно и … равнодушно. Я его понял. Парень уже думал, как примазаться к несуществующей фирме и высасывать деньги в свой карман. Деньги, деньги. Проклятые деньги!
— Я подумаю над твоим предложением. А пока, могу лишь дать один совет.
— Какой?
— Откройте хлебопекарню. На сегодняшний день самый верный бизнес, у которого будет будущее. Я вам авторитетно говорю.
— Что? — спросил Руслан. Я видел, как морщится его лицо. — Продавать хлеб? Лучше водку.
— Ходят слухи, что с Нового года всем ларькам запретят торговать водкой. Останутся магазины.
— Ерунда, — сказал Руслан. — Откроем магазин!
— Моё дело предложить. Дать тему. Я ведь вам, как старший брат — ничего плохого не посоветую. Деньги у вас есть — хлебопекарня обеспечена. Надо быть готовым к любым изменениям в стране. На пиве много не сделаешь.
— А что? Дельно. Люблю хлеб, — сказал я. — Забудем про чувство голода.
— Подумаем. Спасибо, — сказал Руслан. Я видел по нему, что предложение «старшего брата» ему не понравилось. Другое дело — рыбная фирма, суда, квоты, уровень жизни на несколько порядков выше.
Я задумался.
Я очень сильно задумался.
Симы дома не оказалось. Никто не знал, где он. Я на всякий случай позвонил Клаве, спросил как у неё дела, и очень осторожно поинтересовался о друге. По её глубокому убеждению Сима зависал в чужом гараже и помогал чинить совсем незнакомому для неё приятелю машину. И так уже вторые сутки. «Ты же его знаешь!» — сказала она напоследок. Я ждал тяжелого вздоха. Многозначительную паузу. Но прозвучал нелепый смешок. Я повесил трубку телефонного автомата и пошел домой, думая о детской наивности замешанной на бессердечности и беспечности. Почему же я так волновался? Почему дыхание перехватывает?
В тот день я долго гладил автомат. Сидел на мягких подушках под вешалкой для курток и не мог оторваться от дурного занятия. Кот, так не успокаивал меня, как процесс поглаживания вороной стали, перебирания в руках тупорылых патронов. Надо бы назвать автомат. Дать имя. Он же живой. Всё понимает, со всем соглашается и до поры до времени молчит. Однако я почему-то знал, что скоро он заговорит. Затявкает коротко и яростно, как настоящий немец. И мне ужасно не хотелось услышать автоматной речи. Тем более ставить крест на своей не начавшейся жизни.
Правда, ведь ничего не случится?
Что может произойти?
Сима найдется. Он и раньше терялся на пару дней. Подумаешь! Взрослый парень! Чинит машину! Точно.
Холодная сталь приятно холодила и успокаивала. Я обязательно придумаю тебе имя, малыш. Даже постоянно пьяные викинги и уважающие себя рыцари-извращенцы всегда называли своё любимое оружие какими-нибудь витиеватыми именами. О, эти парни так же сидели, как мы с тобой и ожидали тревожного завтрашнего дня. А потом сливались в одно целое и погибали в урагане битве. Бесследно и часто бесславно. Словно и не существовали никогда.
Тевтон.
Мысль пронеслась трассирующей пулей в темноте. А что? Мне нравится. Хорошее имя для немецкого автомата.
Весь следующий день я часто возвращался в мыслях к Семену и Тевтону, но что греха таить — вскользь. На то нашлась причина — наш бизнес лихорадило. Руслан нашел новых оптовиков, и те очень дешево скидывали спирт. Как мы искали деньги! Крупная сделка сулила колоссальную прибыль. Мы вытянули из ларьков, что смогли. Гарик обязательно бы помог, но куда-то пропал. Требовалась наличка. И Руслан пошел на крайние меры, занял зеленые деньги под маленький процент у хороших знакомых. Я уверен, что он вскрыл дома кубышку и достал нужную сумму, но вида не показал. К чему? С недавних пор меня стало многое забавлять. Скажи Руслан правду и потребуй увеличения доли, и маленькая ложь не понадобилась. Мы обменяли деньги на деньги в банке, купили спирт, заказали грузовик, погрузились, приехали к своему самому большому ларьку и обомлели. Как ни странно, я первый заметил перемены. Стал напротив витрины и раскрыл рот. Руслан что-то кричал. Подошел ко мне. Снова кричал. Пытался тормошить. Потом так же уставился в витрину и замолчал.
Изобилие товара наших ларьков всегда радовали покупателей. Одной водки сорок видов. Коньяк, бренди, вина, коробки конфет и бесконечные ряды сигарет и пива. Чего только нет! У нас люди впервые пробовали темное пиво, плевались и грозились избить, так как думали, что мы продаём испорченный товар. А сколько я продал сникерсов! Мы любили свой головной ларек. Мы заботились об ассортименте. И старались «не потерять лицо».
Сейчас в витрине стояло три бутылки водки, одинокая башенка бренди и несколько плиток шоколада.
— Ничего себе, — сказал я. У Руслана задрожали губы. Они плясали и не хотели соединяться в четкие линии. Из грузовика посигналили. Долго и настойчиво. Проклятый водила. Мы обернулись на звук, и он резко пропал. Оборвался, жалобно давясь. В стекле метнулась тень — нас заметила женщина-продавец. Признаться, это я настоял на том, чтобы её приняли на работу. Пенсионерка, бывший инженер-технолог — я читал её трудовую книжку и упивался. Руслан решил сделать мне приятное, дал почувствовать себя «боссом» и перешагнул через свои устои и вот результат. Я опять ошибся в людях. Кажется, я вздохнул. Руслан посмотрел на меня и пошел к ларьку. Продавец открыла дверь, прошла на своё место и величественно села на облезлый стул. Она курила, сплевывала на пол и как-то вызывающе смотрела на наши застывшие фигуры в проёме, то ли оценивая, то ли прицениваясь кого бы трахнуть первым.
— Пить будете? — спросила она, и я понял — мертвецки пьяна.
— Нет. Спасибо, — ответил Руслан.
— Что-нибудь случилось? — спросил я, желая предугадать ситуацию или подсказать женщине выход из конфликта.
— У кого? — Она опешила. Мы помолчали. В какую-то секунду она стала приходить в себя. Слова посыпались из неё, сливаясь в монолитный поток:
— Да ничего не случилось. Да, вы не беспокойтесь. Я немножко устала от работы. Решила отдохнуть. Много товара. Убрала часть. Да, Руслан. Ты же меня знаешь. Я вас никогда не подводила. Ну, что вы остолбенели? Проходите. Садитесь. Сейчас будем пить. — Я почему-то вспомнил, как старательно она обставляла своё рабочее место: вытирала пыль с кассы, сплавляла мелочь, приветливо улыбалась — я не мог нарадоваться её трудолюбию и считал лучшим продавцом в наших ларьках.
— Вот что. — Руслан пришел в себя. — Забирай коньяк. — Кивок на недопитую бутылку. — И иди домой.
— А зачем?
— Просто идите домой. — Я попытался улыбнуться.
— А что мне дома делать? Тут люди. Тут вы. Садитесь парни.
Я никогда не видел раньше, как Руслан кричит. Его флегматичный характер наводил тоску и зевоту. Друг покраснел. Затопал ногами. Закричал не в свойственной манере поведения для его типа личности. И по-детски матерясь, наводя страх на меня, но не на опытного инженера-технолога, попросил удалиться далеко и надолго, так как трудовой контракт между заинтересованными сторонами с этой минуты аннулирован.