— Хочешь чаю?
— Представь себе — хочу. — На стол упал рулет в цветной упаковки. Чудеса продолжались: Руслан купил рулет — нонсенс, что-то из ряда вон выходящее. — Я весь день работал, не покладая рук. А где был ты?
— Спал.
— Весь день?!
— Да, — сказал я.
— Заболел?
— Нет. То есть да. Но мне уже лучше. Я пошел на поправку.
— Хорошо. — Руслан раскрыл рулет, накромсал полено толстыми ломтями. — Я решил увеличить нам зарплату.
— К чему?
— Снова всю прибыль в дело. Работаем на завтрашний день. Тебе не кажется, что мы потеряли темп? Вспомни, как мы начинали. Да, жаркие были деньки.
— И ночи. У тебя же родился сын — можно и сбавить темп.
— Да ты что?? Как можно!! Совершенно ни к чему. Думаешь, что-то изменилось? Нет. По-прежнему: главное деньги. Я через чур требователен к тебе?
— Нет.
— Тогда не пойму, почему ты не вышел на работу?!
— Всё изменилось.
— Что именно?!
— Всё. Скоро узнаешь. Не сегодня, так завтра.
— Брось свои философские рассуждения — они ни кому не нужны. Мне — подавно. Нам сейчас главное с волны везенья не сойти. Изменения будут потом.
— Хорошо бы.
— Увидишь! Ладно. Побегу домой. Завтра начнем с восьми. Выходи на дорогу, как раньше и жди меня, чтобы не случилось. Ну, сегодня я опоздал. Что с того? Ты мне отомстил — не вышел на работу вообще. С завтрашнего дня возвращаемся к старому циклу. Лады?
— Да.
— Давай, брат. Не скучай. Нас же теперь двое осталось. Пока. Завтра не опаздывай. — Руслан откинул от себя ломоть рулета и пошел к входной двери.
— Нас и раньше было двое.
— Не начинай! — Руслан поднял палец вверх, предостерегая меня от ошибки. — Молчи. До завтра. — И он, быстро обувшись, вышел.
— До завтра, — сказал я в закрытую дверь. В неё тут же позвонили. Я открыл замок. Руслан наклонился, упираясь в косяк, и с хитринкой спросил:
— Видел Санька. Он пробежал в метре от меня и не заметил, так любовался своим велосипедом. При чем улыбался как-то странно, загадочно, что ли. Ты не знаешь, откуда у него горный велосипед? Кучу денег стоит! А?
— Не знаю, — сказал я.
Глава 9
Прошло время, и я свыкся с ожиданием неизбежной кары справедливого закона. Порой мне казалось, что на самом деле я видел дурной сон или плохой фильм о каком-то парне неудачнике, что ничего не произошло в действительности. И, если бы не фигура в черном «Адидасе», приходящая ко мне каждую ночь, и массивная золотая печатка с блестящими камушками, которую я обнаружил в глубоком кармане куртки, то я бы легко смог уйти от реальности, внушив себе спасительный обман. Где ложь, где, правда? Кто поймет. Кто поможет разобраться? Никто. Впрочем, хороший следователь, знаток скорых дел, быстро бы поставил точки в предложении. А пока, я каждое утро, перед тем как уйти на работу, смотрел на печатку, любовался игрой камней и задавал себе неизменно один и тот же вопрос: «Ну, почему она?» Я бы понял себя, если бы притащил домой предателя Тевтона или, на худой конец, «ТТ». Отлично помню, что крутил пистолет в руках. Или наваждение? Где сон, где явь. Ничего непонятно. Золото. Зачем оно мне? Никогда не носил украшений. Я пытался восстановить детали, но ничего кроме головной боли не достигал. Что-то же со мной произошло — я чувствовал в себе сильные перемены. И потом, ночные кошмары и золотая печатка никуда не исчезали, являясь в точно отведенное для них время.
— Значит так надо, — говорил я себе и клал печатку на полку для головных уборов до следующего утра, чтобы помучить себя заново и задать молчаливой совести неизменный вопрос.
Если раньше мы с Гариком виделись пару раз в десять дней, то сейчас наши встречи стали регулярными. Мне иногда казалось, что жизнь для моего напарника Руслана — это шахматы, где каждая фигура имеет свою миссию. Гарик напоминал «офицера», который ходит всегда по диагонали и никогда прямо. То, что он являлся не простой фигурой, было очевидным: во-первых, он крутил нашими деньгами; во-вторых, имея акции и векселя крупного флота, собирался открывать рыбную фирму; в-третьих, Руслан, неожиданно для всех, стал членом будущего правления фирмы (мне была обещана должность инженера по труду, никто не знал, что это такое, но всем было весело только от одной мысли, кем я стану). Конечно, Гарик не догадывался, что он фигура на чьём-то шахматном поле. И тем более он не мог представить, что Руслан в этой игре даже не ферзь и не король, а является просто Богом.
Меня же волновало другое, если Гарик — «офицер», то кто же тогда я? Тень Бога, инженер по труду или, быть может, пешка, которую жертвуют ради мата или выгодного хода? Кто я?
Мы ехали в машине и после продолжительного молчания, Руслан неожиданно громко сказал:
— Надо бы у Гарика деньги забрать. Тебе не приходила такая мысль в голову?
Я промолчал, не отвечая на вопрос. Отвернулся в другую сторону, любуясь грязными машинами и унылым пейзажем.
— Что молчишь?
— А что говорить? Твоя идея дать деньги.
— Моя. Не спорю. Деньги не должны лежать мертвым грузом. Они должны приносить прибыль. Закон экономики. Такому в институтах не научат. Спросишь у Гарика, когда он нам отдаст деньги. И знаешь, что? Спроси, как умеешь, не скромничая.
— То есть с наездом?
— Это крайности, но дипломатом быть не обязательно — не тот случай. Да и потом, мы только интересуемся. Ничего конкретного. Справишься?
Я задумался. Ответил не сразу
— Не знаю. Ты столько раз придерживал меня за руку, отводил за спину, затыкал рот, предостерегающе наступал на ногу, что я теперь сомневаюсь — остался ли у меня характер, индивидуум?
— Это ты про себя? Это ты индивидуум? Что-то не замечал за тобой ничего такого. Не знаю, что и сказать.
— А ты ничего не говори, — предложил я, чувствуя в себе прилив злобы и ненависти. Мимо промчалась машина, обдавая нас грязью. Руся включил «дворники» и сокрушенно покачал головой. — Ничего не говори, — снова сказал я.
Мы вошли в офис Гарика. На столе секретарши сидел Дятел. Он целовал девушку в шею, и что-то нашептывал на ухо. Трогательная сцена прервалась благодаря нашему появлению.
— Что надо? — сказал вместо приветствия Дятел. — Что вы ходите каждый день? Что вынюхиваете?
— Мясо, — сказал я.
— Что?!
— Ты спросил, что мы вынюхиваем, я сказал — мясо.
Дятел посерел лицом, вскочил.
— Руся заткни своего мальчика! Или я его заткну! Что ты пялишься на меня?!
— Попробуешь? — предложил я и, видя, что Дятел опять не успел поймать мысль, пояснил, — заткнуть меня.
Руслан придержал меня за рукав куртки. Я обернулся. Друг улыбался, глядя в какую-то точку на косяке кабинета начальника. Спросил:
— У себя?
— К нему нельзя, — сказала секретарша, поправляя кофточку, — он завтракает.
— Люблю завтракать, — сказал Руся, и мы вошли в следующий кабинет. На пороге я обернулся, подчиняясь внезапному порыву. Дятел тыкал нам в след указательным пальцем не в силах что-либо сказать. Я представил, что в руке у меня «ТТ» и выстрелил ему в голову несколько раз, а потом закрыл дверь, удовлетворенно прислушиваясь к воплям из приёмной. Дятел порывался войти следом, его удерживала секретарша, а я давился от приступа смеха. Оказывается, так просто решаются наболевшие проблемы — надо только во время нажать на курок.
— Привет, ребята! — громко сказал Гарик. Он сидел в центре стола, пил кофе и поедал бутерброды с красной рыбой. — Решили навестить? А я вот ем. Вам не предлагаю — самому мало. — Я посмотрел на большое блюдо, в котором египетской пирамидой возвышались бутерброды. Гарик перехватил мой взгляд и ловко перевел тему. — А ты, инженер, решил поиграть в войну? Правильно. Самое подходящее место — это мой кабинет. — Слово «война» мне понравилось и при этом что-то шевельнулось в груди, а вот «инженер» мне не понравилось во все. Я насупился.
— Привет. Хорошо живешь, — сказал Руся, — рыбку ешь.
— А то!
— А я завтракаю кашей геркулесовой. Без молока.
Гарик пожал плечом и откусил половину бутерброда.
— Садитесь.
— Сесть мы всегда успеем, — сказал я и зачем-то пнул ногой стул так, что он косо вошел под стол. — Ты лучше скажи нам, когда деньги отдашь?
Гарик перестал есть. Удивленно посмотрел на Русю, всем видом спрашивая: «Инженер умеет говорить?!» Руслан посмотрел в потолок, почесал щеку, ноздрю, висок. Чесотка у него что ли?
— Не ломай мебель, щенок.
— Думай, что говоришь, Гарик, — сказал я. — Ты же давно в бизнесе — знаешь правила. Так, как с моим вопросом?
— Что-то я ничего не понимаю, Руся. Объясни мне. — Гарик откинулся на спинку стула. Выглядел он неважно. Может быть для жены — эта поза и выражала авторитет, злость и предвестие беды, но для меня он выглядел именно «неважно». Я представил запуганного хорька, вытащенного зимой из глубокой теплой норы и усаженного на место председателя, и, не смог скрыть улыбку.
— Что? — ожил Руся и с непониманием посмотрел на меня, — а это. Ну, не знаю, Гарик. Честно, для меня происходящее является такой же неожиданностью, как и для тебя.
— Короче.
— Наверное, Вася хочет назад свои деньги. Так? Вася, мы же дали деньги Гарику под проценты, ты забыл? Что ты хочешь?
— Я хочу деньги.
— Сейчас? — спросил Руся.
— Сейчас.
— Ты в своём уме? — спросил Гарик. — Получишь их в срок, вместе с процентами. Так дела не делаются. Объясни ему, Руся. Чтобы вытащить пять кусков мне нужно время.
— Почему пять? Мне нужно десять.
— Десять?!
— Нет, нет, — поспешно сказал Руслан. — Я здесь ни при чем, Гарик. Моя половина по-прежнему остаётся у тебя. Люблю выгоду, а тут такие проценты! Вася! Зачем тебе деньги? Или хочешь купить квартиру?
— Нет. У меня уже есть. — Я покрылся испариной. Стало нехорошо. Идиотское положение. Для чего меня так Руслан подставил? Я думал, что моя спина надежно прикрыта, а она вдруг почувствовала пропасть, бездну.
— Тогда в чем дело? — спросил Руся.