Не учла она только одного: почти все мои друзья, знакомые, одноклассники какое-нибудь отношение имели к пединституту. Так, по — моему представлению, мой одноклассник Золушкин должен был учиться с ней в одной группе. Мир тесен, когда живешь в маленьком городке, где есть только один вуз.
— Золушкин? — Аня изобразила удивление, но я то видел, как дрогнули её губы, — никогда о нем не слышала.
После пяти часов беседы, после съеденных двух банок икры и критика Белинского, который вдруг стал нам очень близок, я решил настоять:
— Да как же так?! Золушкин! Красивый блондин! Вьющиеся волосы! Такого сложно не заметить, когда учишься на физмате.
Аня потрогала себя за щеку, изображая глубокое раздумье и, решившись, категорично заявила:
— Нет. Определенно, я никогда о нем не слышала. Такой парень у нас в институте не учится. Правда, Александр?
— Может он из другого корпуса? — предложил друг.
— Да? — Я нерешительно замялся и стушевался. — Возможно, я ошибаюсь.
На этом наша дружеская беседа закончилась. Она иссякла. В этом, конечно, виноват я. Голову мою лихорадило. Мозги взрывались от информации. Я был компьютером. Я взвешивал факты. И я потерял интерес к беседе.
И Аня занервничала.
С чего бы могла возникнуть её паника? Если Золушка был тоже её партнером по бальным танцам, что с того? Сане и так придется нелегко. Я бы не стал загружать его лишней информацией.
Они стали отдаляться от меня. Мирная иллюзия рушилась, и холодок отчуждения медленной крутящейся змеёй пополз между нами.
Аня посмотрела на часы.
Саня тоже.
— Ого, — воскликнула девушка. — Однако.
— Да. У Васьки время быстро проходит.
— Пора домой. Нам ещё добираться в другой конец города.
— Жаль, не успели на последний троллейбус! — вскричал Саня. Аня холодно смерила его взглядом. — Это была шутка, — виновато сказал мой друг. Я прищурился.
И вот они уже стоят в коридоре. И мне кажется, что ещё не всё потеряно и праздник у Саньки продлится ещё хотя бы на четыре дня, но тут раздается звонок в дверь.
— Ты кого-нибудь ждешь в два часа ночи?
Я пожимаю плечами и открываю дверь — Сима должен был прийти, но на пороге стоит… Золушкин.
Какое нелепое стечение обстоятельств. Бывший одноклассник не считался моим другом, и виделись мы с ним раз в два года. Сейчас он стоял на пороге, согнувшись от злого хохота, и тыкал в меня корявым пальцем.
— Ну и вид у тебя, придурок!
— Сам ты придурок! — огрызнулся я, собираясь закрыть дверь. Признаться, что-то я устал от гостей. Хватит на сегодня.
— Подожди. Я же к тебе в гости пришел. И не один. Дело есть. Вот мои друзья. Знакомьтесь. Игорь и Игорь. А это Васек. Впустишь?
Я не хотел впускать, но Золушкин вошел сам, отталкивая меня плечом. Пришлось пробормотать:
— Входите.
И они вошли. Строем. Втроем, плечом к плечу. Тесня меня в глубину коридора.
— О-о-о!! Анька!! Привет, коза. А ты чего здесь?!
Они чуть не расцеловались. Потом Золушкин заметил Санька, быстро разделся и прошел с друзьями в кухню. Я прикрыл за ними дверь, но дикий хохот прорывался сквозь щели. Досадно.
Выдержка у девушки была железной. Про таких представительниц слабого пола говорят: кремень-баба. Ничем не пробьёшь. Сказывалась долгая привычка ходить по трупам.
— Ну, мы пошли, — сказал Саня, печально заглядывая мне в глаза. Рука у него была теплой и мягкой. Никак у трупа.
— Покойной ночи, Аня, — неожиданно пожелал я и, сам того не желая, попал в самую точку — ночь у неё будет не самая приятная, когда останется одна, наедине со своими мыслями.
— Пока, — сказала она и улыбнулась на прощание. Со сто процентной гарантией я мог сказать, что больше её не увижу. Но, что я знал о будущем?
— Пока. — Я кивнул головой и закрыл за ними дверь.
На кухню входил со смешанными чувствами. Во-первых, оставалась мне спать до смены четыре часа. Во-вторых, гости уже дымили втроем и сбрасывали пепел на мой палас. В-третьих, не сильно я и хотел видеть Золушкина.
— Ну, ты, что? Не рад?! — спросил он, чуть обидевшись. — Что поздно?! Два часа ночи — это, что поздно?
— Да, нет. Нормально.
— Ну, ты старик, меня удивил.
— Откуда ты знаешь Аню?
— Так вместе учимся на одном курсе. Правда в разных группах, но это ничего не меняет. Кто не знает Аню?
Игорьки заржали. Оба под два метра. Физмат, так и читался на их банальных лицах.
— Слушай. — Золушкин поднялся, обнял меня и подмигнул. — Мы с Игорьком идем на свадьбу к лучшему другу.
— Поздравляю.
— У меня есть белый шарф, а у Игорька нет.
— И что с того. — Сразу насторожился я.
— У тебя есть! Представляешь, как здорово мы с ним смотрелись на свадьбе лучшего друга в белых шарфах?
— Да? Думаешь — это важно?
— Это очень важно. Мы не можем выглядеть полными лохами. Ты должен дать нам шарф. Должен.
— Почему я?
— Больше ни у кого нет. — Золушкин перестал меня тискать и вздохнул. — На три дня. Три дня! — Он растопырил четыре пальца и тыкал мне в лицо. — Каких-то три дня. Игорь классный парень. Он постирает и отдаст.
Я посмотрел на «классного» парня и понял, что шарфа больше никогда не увижу. Но Золушкин был моим одноклассником и, если бы я не дал требуемой вещи, все бы узнали, какая я сволочь.
— Ладно. — Я прошел в коридор к шкафу прихожей. Золушкин следовал за мной по пятам. Дверь шкафа всплакнула на прощанье, расставаясь с дорогой для меня вещью и, заткнулась. — Вот шарф. Три дня.
— Спасибо, Васек. Я был уверен в тебе. Жаль, что ты не поступил в институт четыре раза. Сейчас бы учились вместе. Такие дела.
— Мне бы надо поспать.
— Да-да. Уходим!
Мы вошли с ним в кухню и остолбенели. Игорьки раскрыли бутылку водку и пили. На нас посмотрели с непониманием — что за люди.
— Без меня пить! — Обиделся Золушка. — Без меня!
— Садись Золушка. Садись и ты, непонятный хозяин хаты. Все мы странники Млечного пути.
О-па. Я сел. Мне уже налили полстакана водки и протягивали заботливые руки краюху черного хлеба.
— Я не пью водку.
— Не пей, — согласился со мной Игорь и залпом выпил мою долю.
— Не гоните! — прокричал Золушкин. — Опять накидаемся до беспамятства. — Мне же он подмигнул мимоходом. — Сейчас допьём бутылку и уйдем. Не волнуйся. На улице холодно. Мы же не бичи. Правильно?
— За это и выпьем, — провозгласил один из Игорьков. И они довольно таки быстро прикончили первую бутылку. Я обрадовался, но не надолго, до тех пор, пока кто-то не вытащил из внутреннего кармана пиджака вторую, не откупорил её и не стал наливать, как ни в чем не бывало дальше.
— Знатная закуска, — сказал один из гостей, кивая на черный хлеб. — Давно не ел.
Золушкин покраснел.
— У тебя гитары нет? Сейчас попоем.
— Гитары — нет.
— Как нет? — вскричал Золушка.
— Ты же нам обещал, — зло пробормотал Игорек, обращаясь к моему однокласснику.
— Сука, — набычился второй и завертел стакан в руке. Стекло жалобно взвизгнуло.
— Давайте так попоем? — вяло предложил Золушка.
Я начинал закипать. Нос чесался. Щека у глаза стала подрагивать. Правый кулак сжался до боли в суставах.
— Нет. Петь вы не будете.
Игорьки хмуро посмотрели на меня. В их стеклянных глазах промелькнула какая-то мысль, но похожая на комету здравый смысл растворился сумрачной тупой безнадежности. Золушка притих, шкрябая щетину на шее.
— Почему? — В голосе слышалась прямая и явная угроза.
— Ответь! — потребовал другой студент.
— Поздно — соседей разбудите.
— Тогда сейчас допьём и пойдем на стройку, — предложил крайний Игорь. Вот она смерть. — Я видел там кран. Залезем на него, и будем смотреть на ночной город, — предложил он.
Золушкин нервно захихикал. Прослезился. Вытер глаза грязными пальцами с обгрызенными ногтями. Поёрзал на стуле.
— А, что? И пойдем. И залезем.
— Вот ведь классная идея! — воскликнул третий из них. — Наверное, там нет перил, и мы обмочимся от страха.
— Какие перила? — Вновь время остановилась, нагнетая тьму ужаса и поножовщины. — Зачем нам перила? Ночной город и мы. Мы, как птицы упадем на него. Мы — крылатые воины. Дети войны! И не будет пощады неграм. — Игорь задумался и закончил. — И белым.
— Давайте не будем сориться, а лучше выпьем. — Золушкин улыбался, протягивая стакан. Его руку оттолкнули.
— Прочь.
— Да, Сид. — «Сид» — это укороченное от английской Золушки — кто-то в школе придумал вскользь, и теперь парень мучался всю жизнь. — Халявы не будет. Доставай свою.
— Что? Думаете Сид жадный? Думаете, я забыл? А как же студенческое братство?
И на столе появилась третья башня.
— Ты должен с нами выпить, — взволновано прошептал Золушка. — Должен. Ты ведь, почти студент. Знаете, что парень неудачник? Он четыре раза поступал в нашу хабзайку. Четыре раза! Он наш! Наш парень, до мозга костей.
— Пей! — закричал Игорь, наливая мне пластиковый стакан до краев.
Второй хотел меня поцеловать, но я предпочел лучше выпить. Дешевая водка обожгла нутро. Через пару минут, мысль посетить кран не казалась мне абсурдной.
И мы всё-таки спели. Правда, без гитары. И только два куплета. Оказалось, что петь хором довольно таки сложно, когда четыре человека поют каждый свою песню.
Через полчаса свалился один Игорь и громко захрапел. Второй продолжал пить с Золушкиным и спорить ни о чем.
— Тебе весело? — спросил одноклассник, когда его собеседник примолк, решив поспать за столом. Золушкин заглядывал мне в глаза и игриво улыбался.
— Да. Очень.
— Мы те, кто дарит праздник. — Золушкин сам верил в то, во что говорил. — Как ты живешь, бродяга? Я думал, завод со всем тебя поглотил — не вынырнешь. А ты ничего. Держишься. Надо бы сбегать за бутылкой. У тебя деньги есть?
— Нет.
— Ты же с нами пил! Мне надо догнаться и упасть. Что же — это за праздник, когда доживаешь до торта и помнишь почти всё?
— Ухожу я с завода, — неожиданно сказал я, перебивая его.