Сергей Павлович БобровВертоградари над лозами
Вертоградари над лозами
Умру, умру, благословляя,
А не кляня:
Ты знаешь – какого рая
Достигнул я
Marions nos mains pour chanter et danser une ronde, oublids de I’inquisitcur, a la splendour magiques des girandoles de cette nuit rieuse comme le jour . . . . . . Dansons et chantons, nous qui n’ avons rien a perdre, et tandis que, derriere le rideaux ou se dessine l’ennui de leurs fronts penches, nos patriciens jouentd’un coup de cartes palais et mattresses
«Воздвигайте длань святую, вертоградари мои…»
Воздвигайте длань святую, вертоградари мои, –
И сберите дань большую, вертоградари мои!
На долины сень земную риньте токи зарных слез, –
В ночь исканий золотую, вертоградари мои!
Нас в путину не глухую милый пламенник занес
Верно сердце обрету я, вертоградари мои!
Как в дому моем пожду я искры рьяных быстрых гроз:
Вы дарите поцелуи, вертоградари мои!
Вы – небес стремите струи, вы несите купы роз! –
Нежной волею ликуя, вертоградари мои!
Вы приветьте дорогую голубую реку грез
И творите жизнь живую, вертоградари мои
(I)
ЗДЕСЬ НАЧИНАЕТСЯ ПЕРВАЯ КНИГА, ПОСВЯЩЕННАЯ ПАМЯТИ ШАРЛЯ ВАН ЛЕРБЕРГА
…Alors qu’un bibliophile s’avise d’exumer cette oeuvre moisie et vermoulue, il у lira i la premiere page ton nom illustre qui n’aura point sauvd le mien de l’oubli
A la memoire glorieuse de Charles Van Lerberghe
Поэты… это свободные гости, чьи золотые ноги ступают безшумно и чье присутствие безвольно развертывает у всех крылья
Равнина сладостная ленится
И ты внимаешь, побледнев,
Далекий голос милой пленницы
Звезды пленительный напев;
И слышишь: – В тайном лабиринте я
И тень ложится от меня!
Пусть мореплаватель, принц Цинтия,
Идет, мечты мои храня! –
– Пусть манит он тропою новою
Меня светить земное дно,
Пусть костью облачит слоновою
Сатурн летучее судно!
И пеной страсти упоительной,
Огнем целительным труда
И ветром мудрости властительной
Изведена твоя звезда. –
И стала дальний печальница
Чистейшим голосом небес
И светоносной – усыпальница
Тех, незапамятных чудес.
И вещи пали незаметными,
Окрест – все океан лучей,
Куда волнами безответными
Впадает голубой ручей
Как Генрих в глубину пещерную
Сошел приветить землю мать,
Миниатюрою неверною
Свой рок пленить и оковать, –
Так ты – лучами драгоценными
И лепестками научен,
Прошел между вещами тленными
В разоблачающий твой сон.
Пленил судьбу уединенную
Посевы солнца указать,
Рукою тайно благосклонною
Любовь слепую отвергать
Encore un printemps, – encore une goutte de rosde qui se bercera un moment dans mon catice amer, et qui s’echappera comme une larme
Тропинка
En се moment Saturne reparuf Il tenait dans ses mains, comme dans une coupe, quelque chose qui scentillait.
«– Maitre, dtt il, c’est tous ce que nous reste, ce petit verbe qui tremble dans mes mains, comme une larme et bat comme le coeur d’un olseau de paradis; c’est j’Aspire»
И узнает сердце лет и бег минут.
Сердце милое уныния полно.
Золотые дали светом оживут, –
Там вскипает пены розовой вино.
Путь бежит; на травах затрепещут
Рос веселые, приветные глаза;
Облака тихонько плещут,
Так спокойны небеса.
Одуванчик поднимая золотистый,
Ты идешь – и где твоя печаль? –
Тонким светом задымится
Голубая даль.
Изумрудный лес шумит высокий
И дыханье сладостно полей.
Думаю о милой и далекой.
Думаю о девочке моей
За Москвой
Башенки больничного сада,
Заброшенный завод,
Поломанная ограда,
Далекий пароход.
И холод земной пустыни,
Как говоры горних трав!
Погрузись в простор темносиний
От былых и знакомых отрав.
Забыть, забыть обо всем,
Умереть с холодным деньком!
Прими же днесь мои пени,
Неясная мира весна,
Успокой страстный бег мгновений.
Весенняя волна.
Забыть, забыть обо всем,
Умереть с холодным деньком!
– Не видно башенок сада,
Угрюмо повис мост –
Холодная отрада!
Холодные блески звезд
Весна на реке
С. В. Ш.
Седая земля; косогоры,
Лиловые тени,
А дальше – там синие горы
И облики мертвых мгновений.
Высокие мачты роняя
В печальные влаги, –
Застыли вдали, отдыхая –
Суровые баржи мои;
Их ласково лижут струи,
Им ветхие молвят саги.
Раскиньтесь вечерние дали,
Заброшенные дороги!
Вот тени вечерние встали
На своем голубом пороге…
Сгорай, улетай – о, сердце мое!
И яхонтом ринься в пучину!
Дивись и смотри как копье
Небеса свое
Так щедро бросают в низину
Les bienfaits de l'amour
Старинные опять зовут прогулки!
Будь милым снова, незабытый друг –
Вот брошены дорожки, закоулки
И скошенный нас принимает луг.
Не повторять прекрасные сонеты,
Не слез узнать неотвратимый путь
Идем сюда; – вот дальних птиц приветы
И радости ты не избудешь, грудь.
Посещены места далекой встречи,
Узор тропинок нами не забыт, –
Орешники твои ласкают плечи.
Приветно небо меж ветвей горит.
Вот парк с подстриженными деревами
Разваливающийся павильон…
Беспечно бьет узорными крылами
Смеющийся и легкий летний сон
V
Осенние печали
Н. Н. Асееву
Там, в садах лазури холодной
Звенят, улетая, стрижи.
Ты о скорби нашей свободной
Расскажи.
Нас осыпали пурпуром клены,
Мы одни.
Как далекие смутные звоны
Наши тихие, бедные дни.
Там зеленые тянутся тучки
Над закатным огнем,
Над сгорающим днем.
Протяни мне холодные ручки,
Мы теперь отдохнем.
Там устали безмолвные тучки,
Отдохнем
Осень, 1911
Петровский парк, у дворца
Предчувствие
Сергею Раевскому
Цветет земля рукою нежной музы! –
– Качнется над водами очерет.
На яблоню взлетит звеня удод,
А над рекою тянут черногузы; –
И с ней поют и пену мечут шлюзы
И комаров мятется хоровод,
И пышнолиственный ведут черед
Зеленые фонтаны кукурузы;
Там топот отразит певучий мост,
Турбина мельницы ведет извивы;
А здесь ютится у родимой нивы
Господней нивой серенький погост –
И кто то говорит мне издалека,
Что и к нему приду я одиноко
Фонарики
К. С.
Бегут фонарики, переплетаясь.
В одну живую нить свиваясь,
Сверкая разными огнями,
Встречая радостными лучами.
Остановясь на миг, мелькает
И тонкими лучит стрелами,
Потухнет – вспрянет – и тает, тает
Звезд убегающее пламя.
И тусклый светоч ты не уронишь,
Не здесь ли, не здесь ли моя могила?
Огонек ты тонешь, – кого хоронишь,
Кому ты шепчешь: – «Прощайся, милый»
Пронзая страстными, живыми лучами,
Мерцая разными огнями,
Бегут фонарики, сплетаясь,
В одну живую нить свиваясь.
Великий Четверг 1912.
Очарование
Не разбивается ли всегда усталое сердце под чуждым небом?
Пурпуровый свод отразишь
Во мрак плывущею душою,
Приветишь шепчущий камыш
Над уходящею водою;
И жаль забытого, и жаль
Дней расточенных на чужбине:
Но все – горит любовь – печаль
В родной своей, в родной пустыне.
И сердце, стеклянный шар, горит
И алыми дарит стрелами,
И тайно милое молчит,
Следя за тихими листами.
И все же в сновиденьях дней
И сердце застывает, ноя,
Когда расскажет Одиссей
О странствиях у Алкиноя
Печальный закат
Какой горючий пламень!
Закоулок тихий за хатой
Порос высокой крапивой –
И день убегает богатый,
Помавая блестящей гривой
И над кленом лениво
Жуки гудят осторожно;
Крадется высоко над нивой
Копчик тревожный.
Тропою неложной
Толпы небесных странниц
Взлетают смеясь – в невозможный
Закатный румянец
И в тихий танец
Базок духовитый
Бросает на каменный глянец
Цветок хитро свитый.
…Теперь – погляди ты
На дали спокойно,
Ты, забытый
На отмели знойной
День
О, Ночь! в твоем небе и в твоем свете – Любимая!
Под взором печали старой
Истекает закатом день,
Пораженный весенней хмарой,
Он медлит спуститься в тень.
Что медлишь? – исчезни! Сладко
Погибнуть в омут времен:
За притином таится загадка:
Ночь, томление, сон.
Опрокидывая безбольно тени,
Розовое солнце! – ты ль –
Бросаешь связки мгновений
В свою золотистую пыль!
Весна, заключенная в выси,
В стеклянном, желтом гробу,
Не знает, отверстую с высей,
Судьбы молчаливой трубу, –
Что ведет по прорезям мрака
И голос мне подает, –
Чьей рукой засинела Итака
Пред царем Одиссеем за гранями вод!
И встретила с ясной улыбкой,
И сверкает, темнеет мне.
Плещет золотою рыбкой
В весеннем ручье
Поэту
Мой милый, закатный, пригожий!
Ты в какой притаился мгле,
Ты на какой – непохожей,
Не нашей земле!
Зарницы идут за тобою
И голуби летят,
Шелестит весеннюю хвою
Ветров трепетный ряд.
Прозрачное серое утро:
Ты знаешь все наперед;
Дождливая сеть перламутра
Протянется, занесет.
Но из темной, седой сетки
Из тумана, откуда то голос твой:
Слова медленны, странны и редки
И странен совет золотой:
– Вернись, вернись ты к дому,
– Все – опять, опять, опять!
Мой милый, пригожий, знакомый,
Куда отошел ты ждать!
1911
Розовый сад
Н. С. Гончаровой
Где небом дышит сельный крин
Разоблачится сад небес
Розовый сад
В яблонном цвету –
Оглянись назад
В твою высоту –
Примет твои мечты,
Твою печаль
Золотая как ты
Небесная даль.
И мелькнет, и блеснет река
За лугами синими – там,
Плывет рука
Среди трав – к цветам.
И ты окружен, оглушен
Пеньем, игрою пчел –
Куда ты пришел!
– В розовый сад, в зеленый сон.
Ты земное в земном покинь,
Негодуя, терзаясь, любя!
– Небесная синь
Примет тебя
На реке
Г. А. Рачинскому
Вечерних вод пленительные стекла,
Вечерних вод целительная сонь!..
Не верь, – души сияние поблекло,
Поверь в сей сладкий, выспренний огонь.
У мудрых вод, у горести янтарной
Обиды в дреме скрой и позабудь;
А волны сладостию светозарной
Свежат тебе чело, уста и грудь.
Ты вод помазанник, печальник тайный
Скользи, скользи равниной золотой
В зеркально ясный и безкрайный
В давнишний розовый покой.
И что то опять настанет –
И весел будет полет!
А вечер бросает герани
На грудь усладившихся вод.
И за ветлами небо ясно,
И желтые их стволы
Упадают бесстрастно
В зеркала наплывающей
В зеркала уплывающей мглы.
И бьется нал берегом, бьется
И просится в пристань вод
Кустарник бедный;
А там несется
Чирков звенящий, победный полет.
И камыш замирающий плачет
И все говорит – ты наш!
И далеко и ясно маячит
Звон брошенных в воды чаш, –
Эти жребии отгорели
И душа одиноко живет.
О, пленитель моей свирели
Голубая излука вод
Гроза
. . . . . . . . Перуны,
В которых спит судьба моя
Так: освежительный покров
Протянут днесь посеребенный
И стон взлетающих дерев
Проносится разгоряченный!
Но пререкания богов
Взор не постигнет ослепленный –
И, зыбкий берег свой храня,
Он жаждет возвращенья дня.
Неистово и буйно бел
Меч струй взрезает черноземы,
И цветик белый полетел
Без страха в смертные истомы, –
А там в платиновый предел
Возносят ликованья громы –
И весел бьет гремящий дождь
В стволы мерцающие рош.
И струйка тонкая бежит
Змеей по темным буеракам,
И молния вдали сгорит
Разоблачающим призраком,
Пронзая горний белый скит
Своим эфирно белым знаком,
Бросая свой блестящий меч
В земную тягостную сечь.
А там – блистает; – снова ты,
Полоска синяя лазури!
Родные, сладкие цветы,
Вы – пасынки огня и бури, –
Лазурь! лазурь! мечта мечты,
Ты ясная, как на гравюре,
Прийди и душу успокой,
Когда мятется сильный бой
1912
Красная Поляна
Рассвет
Откройте, откройте и не бойтесь, – хорошие, радостные вести!
И тайно мучили стены!
Мой взор, мой страстный взор
Вотще искал перемены,
Расстилая расшитый ковер;
Вотще о милой я плакал
И сердце разрывал!
Засов угрюмо звякал
И крепко меня запирал.
Воздвигались замки, озера.
Кладбища, равнины, поля –
Я светлого жаждал спора
С тобой, с тобою, земля. –
Но призрачной ты представала
И, краткий сон лепеча,
Ты тушила, ты избывала
Два дрожащих луча.
Теперь я пришел к порогу
В неродимой, чужой стране:
И кто мне предскажет дорогу,
Кто светлый явится мне?
…Повиснув облаком тонким,
Вручаешь дрожащий свет,
Мечом рассекаешь звонким
Мое сердце, даришь обет.
Я верю в новые годы,
Я их давно предсказал;
Отрекшись от темной свободы,
Я странный зов услыхал.
И теперь – слепец я счастливый! –
Бреду на свирель твою; –
Неволей моей горделивой
Живу, люблю и пою
Сад
Вот Маша Штальбаум, дочь очень почтенного советника
Не проснется, не услышит
Старый сад,
Лишь земля стыдливо дышит,
Звезды яркие горят.
Радость в сердце милом, старом,
В тихой звоннице звонит,
Стелется весенним паром
И тропинками бежит.
На траве седой сияет
Серебристый лед,
Ясный месяц освещает
Той дорожки поворот.
И бросает на ограду
Живоносные лучи, –
Проходи теперь по саду.
Улыбайся и молчи.
И трепещущей рукою
Ручку милую обняв,
Ты или тропой одною
Меж снегов и мертвых трав.
А весна – бежит, играет,
Примечает жемчуга,
Смертной ласкою ласкает
Истомленные снега
И подснежники роняет
На поемные луга
Март 1912
На завтра
На завтра темный день настанет
Спокойно молвит: – навсегда…
В туманы утренние канет
Моя певучая звезда;
И пыльный путь полями ляжет,
Маня угрюмой чередой,
И сердце ничего не скажет
Над бедною моей звездой.
Пространства пробегая мерно,
Поля мои, мои леса,
Ты позабудешь, легковерно
Мои цветущие небеса;
И позабудешь, как забыла
Мою ночную тишину,
И все, что плакало и было,
И пело пенную волну.
Леса мои! мои поляны!
Зеркальная моя вода!
В туманы завтра нежно канет
Моя единственная звезда.
Покинув горизонт хрустальный
И сердце преданное ей,
Уносится – скорей, скорей –
В час незабвенный,
в час печальный
Красная Поляна,
13 июня 1912
Жизнь
Жизни я служу, а существам не верен.
Когда любовь торжествовала
Над помраченною душой,
Ты, жизнь таинственная, знала
О грани чудно роковой.
Но сном глубоким, непробудным
На краткий час поражена,
Когда желаньям безрассудным
Открылась новая страна, –
Ты все ленивые заботы
Холодной казни обрекла,
Все сердца робкие полеты
Своими снами нарекла,
И мне с улыбкой предрекая
Благословенный край отцов,
Ты не ответила, мечтая,
На замирающий мой зов,
И, плаватель неосторожный,
Покинув сень родимых скал.
Тебе мой жребий невозможный
Я, уплывая, обещал,
И вот разбит челнок мой милый
И ты одна не прокляла,
Покинутого навестила
И утешала, как могла
1912
Милый рок
Своей пленительной глубиною
Меня приветил милый Рок –
И облаченной темнотою
Остановился дней поток –
Безмолвные его селенья
Прияли тихие меня,
Его тайные мгновенья
Плыли, ясностью осеня.
И темнотою утопая
Такой восторг переживал!
О, ночь непомерная, ночь благая.
Твоим я был, твоим я стал.
И, матерь мудрая, лаская,
Ты, не таясь, звала ко мне:
И я томил тебя, сжигая
На моем неясном и ярком огне.
Невольник дорогой! оратай!
Тебе вся жизнь передана –
Блеском полуночного заката
Играет пред тобой она
Поток
Памяти Ивана Коневского
– Скоково
Я шел полдневно, – без цели,
Без дружественных моих грез
(И ввысь надо мной летели
Улыбки твоих берез), –
И каждый мой миг был стебель,
И каждый мелькал как жук,
Ласкал меня сладко – на небе ль
Рождавшийся, розовый звук;
На этой последней тропинке
Пустыня измождена,
Но к каждой малой личинке
Льнет устами души тишина: –
Дуновенье небесного хлеба
До меня тогда дотекло,
Как неслось лучезарного неба,
Текущее быстро стекло.
И тут я безмолвно понял,
Что – нет, ничего не прошло:
Утверждаются солнечные кони,
Раздробляя сапфирное стекло –
И те же кони несутся,
Как воды Памяти – вспять,
Когда их нежно коснутся
Крылья ночи – изнемогать. –
Так меня тогда научили
Улыбки твоих берез,
Утомленные часы проходили
Без смятений, желаний и грез.
ЗДЕСЬ КОНЧАЕТСЯ ПЕРВАЯ КНИГА