– Где вы получили образование реставратора?
– Может, объясните, по какой причине меня схватили, оторвали от работы и приволокли сюда? Меня в чём-то подозревают?
– Как законопослушный гражданин, вы должны ответить на несколько важных вопросов, а потом я вам всё обязательно объясню.
– Я окончил Санкт-Петербургский государственный университет, – Синьков постепенно успокаивался. – Причём учился на бюджете. Поступил сам, без блата, у родителей не имелось денег на репетиторов и на подкуп ректора, – он закинул ногу на ногу. – Сейчас годовое обучение стоит около двухсот тысяч рублей!
– Это такая востребованная профессия? – Хлебников искренне удивился.
– Как вам объяснить. Реставраторов может быть много, а вот специалистов единицы. Зелёному неряхе, никто не доверит работу с картиной за миллионы долларов или икону пятнадцатого века.
– Вы такой специалист? – Михаил спрашивал без усмешки.
– Я стремлюсь к мастерству. И не надо путать научную реставрацию с реставрацией коммерческой, – увидев недоумённый взгляд, Синьков поспешил объяснить. – Задача коммерческой реставрации, это придать вещи товарный вид и вернуть функциональность. Например, миллионер приобрёл бюро или кресло семнадцатого века. Он желает эти вещи не просто поставить для любования, но и пользоваться ими. А у кресла обивка треснула, у бюро краска облупилась. Мастер всё это чинит, сохраняя историческую ценность. С научной реставрацией немного сложнее. Тут нельзя путать с поновлением, когда предмету любыми способами пытаются вернуть первозданный вид. Если к потускневшему полотну знаменитого художника при каждой реставрации добавлять свежие, яркие мазки, первоначальная живопись окажется под слоем, так называемой записи. Настоящая картина затушёвывается и становится не видна. Её вытесняет работа поновителя, который в меру своего вкуса может удалить какую-нибудь деталь или улучшить цвет. Настоящий реставратор не занимается подделкой! Например, если невозможно вернуть на место отслоившийся фрагмент, мастер восполнит, тонирует место выпавшего фрагмента. В результате посетитель галереи увидит перед собой именно подлинную работу, а не имитацию. При этом он будет чётко видеть трещинки и следы утрат.
– На мой взгляд, и тот и другой подход, это смысл восстановления.
– Суть отличия музейной реставрации от коммерческой, это сам подход. Предметы, которые коммерческая реставрация рассматривает, как антикварный товар, научная рассматривает, как культурное и историческое наследие. В современном обществе, нет понимания, что же такое реставрация, что такое историческая ценность и для чего нужны памятники. Губернаторы и главы городов не понимают, скудоумные, для чего нужно беречь, например здание восемнадцатого века, если его можно снести и на этом месте поставить уродину из стекла и бетона. Если умудряются каким-то чудным образом сохранить, то внутри, чаще всего проводят варварский ремонт, уничтожая лепнину и все остатки былой красоты. Такое пренебрежительное отношение к прошлому не только у власти, у имущих или у застройщиков, человек вообще перестал воспринимать истинную красоту, которая создавалась мастерами прошлого. Разницу между подлинником и имитацией не видят очень многие, поэтому наши города находятся в таком плачевном состоянии.
«В этом кабинете посетители, как правило, ведут себя настороженно, сидят прямо, а это развалился, словно пришёл в бар выпить пива, – думал про себя сыщик, рассматривая реставратора. – Совесть чиста? Или такой манерой поведения хочет навязать образ кристально честного человека?»
– Вы к кому себя относите: к музейщикам или коммерсантам? – Хлебников решил сменить тактику и вывести мужчину на эмоции. Из раздражённого и злого человека вылетает больше правды, чем из того, кто себя контролирует.
– Сказать честно, я посередине, – Синьков, развалившись на стуле, достал из кармана сигареты.
– Здесь нельзя курить, – вежливо отреагировал на жест следователь. – Вы бережно относитесь к историческим ценностям и в то же время рассматриваете их, как антиквариат, на котором можно неплохо заработать?
– Что-то вроде того, – уклончиво ответил Владислав, и убрал сигареты обратно в карман пиджака.
– Вы хорошо зарабатываете?
– Всё относительно. Сами понимаете. Денег много не бывает, – Синьков вопросительно посмотрел. – Почему вы спрашиваете?
– Не позволяете себе дорогие курорты, например Багамы, Сейшелы или Тенерифе. Отдыхаете эконом классом в Турции?
– Не пойму, к чему вы клоните, – передёрнул плечами реставратор.
– Поэтому вы завели нежные отношения с владелицей галереи «Френч нотс» мадам Перрин? Она отдавала вам все денежные заказы.
– Какое вам дело до наших отношений! – разозлился реставратор. – Если бы Ольга захотела, я бы женился на ней.
– Никогда не поверю, что женщина, старше вас лет на пятнадцать отказалась стать вашей женой.
– Что вы понимаете! – махнул рукой Владислав. – Кто я? Простой реставратор, а она вращается в кругах высоких, где модные художники, артисты, политики. Она двери федеральных телевизионных каналов открывает ногой.
– Поэтому вы иногда проводите время с другими женщинами, чтобы возместить обиду.
– Иногда встречаюсь, – скривился Синьков и неожиданно спохватился. – Кого вы имеете в виду?
– Малинину Алисию, – Хлебников ждал реакции реставратора, но у того не дрогнул ни один мускул на лице.
– Кто это?
– Я надеялся, что это вы мне расскажете об этих отношениях. Назначаете свидание, а сами не являетесь.
– Ах, это. Алиса. Она представилась как Алиса. Фамилией вообще не интересовался. Это было простое курортное увлечение. Ничего серьёзного.
– Так почему на свидание не пришли в кафе, если не ошибаюсь «Белая сирень»?
– Послушайте, какое вам дело до моих отношений с женщинами? Если у вас есть что предъявить, дерзайте! Если нет, то я ухожу!
– Конечно, уйдёте, когда вас отпустят, а может, останетесь здесь надолго. Всё зависит от нашего сотрудничества.
– Хорошо, хорошо, – пошёл на попятную Синьков. – Спрашивайте.
– В августе вы два раза летали в Анталию. В отпуск или какие-то другие дела?
– В начале августа я посещал город Демре провинции Анталия, чтобы посмотреть церковь Святителя Николая Чудотворца. Храм относится к Константинопольской епархии. Российская Православная церковь собирала экспедицию по восстановлению фресок в храме. Я подал свою кандидатуру на рассмотрение, а пока суть, да дело, полетел в Турцию, чтобы своими глазами увидеть фронт работ. Однако напряжённые отношения между Вселенской патриархией и Русской православной церковью привели к тому, что сначала экспедицию поставили под вопрос, а сейчас и вовсе отменили. Церковь возвели в четвёртом веке, сразу после смерти святителя Николая Чудотворца. Находится сие здание в плачевном состоянии. Они с одного посетителя берут тридцать лир. Половина должна идти в фонд восстановления храма. Но, похоже, деньги утекают в другую сторону. Народ валом валит. Считается, что после посещения в жизни случаются чудеса.
– Понимаю, у инвалидов вырастают новые конечности, горбатые выпрямляются, женщины рожают по пять детей подряд.
– Ничего смешного. В главном храме есть колонны и коридор. Говорят, что если по нему пройти три раза, будут отпущены все грехи.
– Сколько дней вы были в Турции первый раз?
– С третьего по девятое августа.
Хлебников прикинул в голове, как раз в эти дни там находились Валентина Зимушкина и чета Меньшиковых.
– Так почему вы не пришли на свидание в кафе? – резко перевёл разговор сыщик. – Пригласили девушку и не пришли.
– Какая разница. Ну, в командировку отправился в Смоленскую область.
– В город Сафоново вы поехали, – кивнул Хлебников.– Но только через два дня. Мы навели справки. А в это время вы сначала проникли к Малининой в квартиру, и вас спугнула соседка, которую вы ударили по голове. На другой день вы снова туда явились, но тут, как назло, собачка вцепилась. – Михаил следил за реакцией реставратора, но в его глазах видел полное недоумение. – Вы собачку убили, разрезали, как мягкую игрушку! Что вы искали у Малининой?
– Ничего не понимаю! Зачем мне проникать в квартиру незнакомого человека?
– Вот это вы мне и скажете! И потом, она знакомая. С Алисией вы проводили время в Турции в очень интимной обстановке.
– Это она вам сказала?
– Какая разница! – сыщик распалялся. – Вы убили мальчика. Он должен был быть в лагере, а в этот день задержался дома. Антонину Семёновну Кораблёву, пожилую женщину, вы лишили жизни потому, что она видела вас, выходящим из подъезда после убийства мальчика.
– Что вы такое говорите! Какие мальчики, пожилые женщины, девушки? Да, я знаю Алису, у нас произошёл мимолётный роман, но кто такая Кораблёва понятия не имею!
– Естественно! Вы не выясняли её фамилию, просто проследили до дома, потом под видом сантехника проникли в квартиру и жестоко с ней расправились. Мы отследили вас по камерам наблюдения во дворе и на магазине обуви.
– Этого не может быть. У меня есть алиби! – с реставратора слетела расслабленность, он переместился на краешек стула, как будто готовясь сорваться и убежать. – Да, я поехал в командировку только через два дня. Время провёл у Ольги. У мадам Перрин!
– Она может это подтвердить?
Неожиданно горячность Синькова спала, плечи опустились.
– Не знаю. Наши отношения мы старались держать в тайне.
– И, тем не менее, в галерее об этом знали?
– Думаю, догадывались, не более того.
– Почему вы скрываете связь? Она дама свободная, вы, насколько я знаю, не женаты.
– Не женат, – подтвердил Владислав и вздохнул. – Я несколько раз делал предложение Ольге, но она не хотела связывать себя обязательствами.
– Странно. Молодой человек делает предложение женщине гораздо старше её, с жилплощадью в Москве, далеко не бедный.
– Ничего странного, – Владислав усмехнулся. – Ольга имеет высокого покровителя из Министерства культуры, если бы он узнал, что мадам делит своё ложе с другим мужчиной, то на галерее можно ставить крест.