– Взгляните вот на эту вещь.
Валерий достал телефон и показал фотографию кожаного мешочка. Шабалин оказался не только эпикурейцем, но и человеком увлекающимся. Да, звание профессора за красивые глаза не получишь! Алексей Аркадьевич надел очки и взял телефон в свои руки. Он, то удалял, то приближал изображение. Наконец неожиданно для его телосложения энергично подскочил и направился к огромному книжному шкафу. Через минуту вернулся с толстым фолиантом, который долго листал, не обращая никакого внимания на Вильницкого. Наконец профессор нашёл, что искал. Он спустил очки на самый кончик носа и внимательно посмотрел на визитёра.
– Откуда у вас эта вещь?
– Полиция обнаружила этот мешочек у преступника.
– Внутри что-то было?
– Пустой, – Валера качнул отрицательно головой. – Что мы могли там обнаружить?
– Спрошу по-другому, – Шабалин гнул свою линию, не отвечая на вопрос. – Где, человек, которого вы задержали, мог взять это?
– Преступник связан с Турцией. Он работал в археологической экспедиции в провинции Анталия. А вы, как мы выяснили, специалист по Турции.
– Да, вы пришли по адресу. Судя по тиснению на коже, этот предмет когда-то принадлежал очень известному и древнему роду, который проживал в Турции. Но хочу сделать небольшое отступление, – профессор вынул из нагрудного кармашка жилетки часы, открыл крышку, залюбовался на секунду и бережным жестом вернул на место. – Карманный «Брегет» начала прошлого века. Может подделка, но не проверял, хочется верить, что обладаешь ценностью. Только человек не понимает, что самая огромная ценность в мире это время, а не сами часы, – Шабалин расплылся и на секунду превратился в милого, доброго старика. Однако неожиданно быстро собрался и свернул улыбку на мясистых губах. – До лекции есть немного времени. Так вот, на конец девятнадцатого века население Османской империи было этнически разнообразным. В него входило несколько мусульманских этносов – курды, турки, арабы, черчесы и прочие. Среди христианских этносов выделялись греки, болгары, армяне. В это время этноним «турок» употреблялся в уничижительном смысле. «Турками» именовали тюркоязычных крестьян Анатолии, с оттенком презрения к их невежественности. А в начале двадцатого века политика турецкого национализма стала более заметной. Армяне Османской империи, не будучи мусульманами, считались второразрядными гражданами. Им запрещалось носить оружие, они должны были платить более высокие налоги и даже, не имели права свидетельствовать в суде. Несмотря на то, что более половины армянского населения составляли бедные крестьяне, среди мусульман распространился стереотип хитрого, успешного армянина с большим коммерческим талантом. А если кто-то из армян смог разбогатеть, этот факт вызывал взрыв возмущения среди мусульман. Ситуация осложнялась притоком мусульманских беженцев с Кавказа, из новообразованных балканских государств, а также крымских татар. Изгнанные христианами со своих земель, беженцы приносили свою ненависть на местных христиан. Армяне требовали предоставление гарантий личной и коллективной безопасности. Вскоре появилось одно из первых армянских объединений «Сельскохозяйственное общество», призванное защищать армян от насилия и грабежей. И даже первая армянская политическая партия «Арменакан». Однако в районе Сусана курдские вожди обложили данью армянское население, и в то же время османское правительство потребовало погашение налогов. Однако армяне оказали сопротивление. На подавление бунта был послан Четвёртый армейский корпус. В результате было убито не менее трёх тысяч человек. Так начался геноцид армянского народа, – профессор протёр очки бархатной тряпочкой, которую взял из футляра. – К чему я вам это рассказываю? По всей видимости, вещь принадлежит одной из богатых армянских семей, проживавших на Анатолийском побережье в конце девятнадцатого века. Тогда кожаные изделия могли себе позволить многие, но судя по качеству и изображённому гербу, владелец состоятельный человек. По стилю нарисованных вензелей и буквам А и М, могу утверждать, что хозяин мешка армянин.
– Я думал, что вещь более древняя.
– Мастерство тиснения на коже известно с древних времён. Однако технология именно этого мешка может относиться именно к концу девятнадцатого века.
– Что могли в нём хранить?
Профессор в раздумье закусил нижнюю губу:
– Дайте мне время, уважаемый, когда я узнаю имя хозяина, тогда поведаю о том, что хранилось или могло храниться в этом мешке.
Вот мой номер телефона. Большое спасибо профессор, – Валера улыбнулся. – Жаль, что я не ваш студент.
Вильницкий поднялся и пожал Шабалину пухлую руку. Он немного отвлёкся от горестных мыслей, а сейчас, выходя из института, сердце снова заныло. Валера заехал в Управление, чтобы отчитаться о встрече с профессором. В кабинете сидел Хлебников и двое коллег из отдела Игоря Ковалёва. На столе стояла бутылка водки и какая-то скудная закуска. Время подкатывало к семи и риск, что их могут накрыть на работе за распитием спиртных напитков, равнялся нолю. Валера только открыл рот, как Михаил махнул рукой, мол, не сейчас. Потом появилась ещё одна бутылка. Как приехал домой Вильницкий помнил смутно. В памяти обрывками всплывало то такси, то тёмный двор, то подъезд. Но подъезд, кажется, не тот? Сейчас кто-то щипал его подбородок и сопел возле уха. Он услышал голоса матери и Татьяны, нос уловил запах еды. Валера вспомнил, что сегодня суббота. Не надо собираться на работу. Неожиданно захлестнула горячая волна, захотелось, чтобы так было всегда. Он открыл глаза. Сёма сосредоточенно исследовал его лицо и старался проникнуть в ухо. Вильницкий обнял малыша и уткнулся носом в его шею. От Сёмы пахло душистым мылом, молоком и чем-то таким детским, чему нет названия и определения. Валера глубоко вздохнул, чтобы сдержать слёзы, но одна непослушная слезинка пробежала по виску, оставляя мокрый, щекотный след.
Глава 15
Подруги давно не отдыхали так беспечно. Одна закрутилась в проблемах последнего времени, другая вообще забыла, как это происходит, потому, что больная мать забирала не только свободное время и светлую энергию своим вечным брюзжанием. Маргарита не сетовала на жизнь, вот такая у неё судьба. Маму можно понять, проводить всё время в четырёх стенах не соприкасаясь с внешним миром, такое не каждый выдержит. Есть, конечно, телевизор, но разве он заменит живое общение. Также Рита понимала, что мать, именно благодаря своему несносному характеру, соорудила вокруг себя вакуум. Что поделаешь, болезнь испортила привычки и нрав. И снова женщина внутренне протестовала на такое оправдание материнского поведения. Ведь мама была здоровая, полная сил, занимала руководящую должность в районной Администрации. И она точно знала, как жить, где ставить детскую площадку, какая категория льготников может получать бесплатные лекарства, а какая нет. Весь этот управленческий снобизм мамаша приносила в семью. В итоге отец не выдержал и ушёл к тихой, уютной женщине, которая пекла пироги и ходила с ним в лес за грибами. Мама выводы не делала, пёрла напролом на повышение. Уже потом Рита вспоминала разные нюансы, которые говорили о том, что у матери имелся душевный и телесный утешитель гораздо моложе её. Однако гордыню, пыл и неуёмную энергию осадил роковой случай. Она попала в аварию в компании таких же чиновников. Ехали с банкета по случаю открытия часовни. Дело богоугодное, ехали весело в великом подпитии. Шофёр не справился с управлением, машину закрутило на мокром снегу, потом перевернуло несколько раз. Какими-то высшими силами всех удалось спасти и даже поставить на ноги. Всех кроме матери. В один миг бесследно исчезли холуи и подхалимы, испарились соратники в борьбе за светлое будущее района. Осталось инвалидное кресло, небольшая пенсия и дочь, которая души в матери не чала, несмотря на скверный характер. Ещё никуда не делся этот самый характер. Мать, лишившись предметов, которыми она руководила, теперь командовала дочерью.
Артюхов не ждал сегодня гостей, да и вообще ничем особенным не планировал заняться поэтому, когда позвонила Маргарита и предложила провести вместе время в городе, сразу согласился. Женщины заехали за ним буквально через двадцать минут после звонка, он еле-еле успел привести себя в порядок. Поместиться всем в маленькую машину Алисии не представлялось возможным, поэтому вызвали такси. Сначала решено было прогуляться по парку, а потом отправиться на птичий рынок, чтобы купить подходящую собаку. Стояли последние солнечные осенние дни. Артюхов чувствовал себя на высоте в компании красивых женщин. Он угощал дам мороженым, сыпал шутками и анекдотами. Устав, женщины сели на скамейку, с удовольствием облизывая фисташковые шарики.
– Алисия, как продвигаются твои дела? – Виталий вытер салфеткой губы.
– Ты о чём?
– Полиция разобралась, кто был в твоей квартире?
– Ах, это, – Алиса усмехнулась. – А я уж думала, тебя интересуют новинки косметологии. Сегодня утром была в полиции. Мою бедную собачку не воскресить, сейчас уже не важно, кто это совершил. Знаешь, они просили принести коробку из-под аппарата, который по моей просьбе доставила из Турции Василиса Васильевна. Выяснилось нечто странное: эксперты нашли отпечатки пальцев какой-то давнишней московской мошенницы по фамилии Чистякова. Вот точно имя не помню то ли Зоя, то ли Зина.
– Да точно, ты говорила, что набрала много подарков и переживала, что за перевес придётся платить в аэропорту.
– Именно, если в багаж принимают двадцать килограммов, то только восемнадцати килограммовая центрифуга забрала бы почти весь лимит. Мы как-то разговорились с Василисой, и она предложила доставить. Сказала, что с собой лишь лёгкие вещи и вдвоём с мужем у них перевес не покажет.
– В этом я не вижу ничего криминального. Приятельница от всей души предлагает помощь.
– Конечно! Вася выглядела как солидная дама, я не заметила блатные закидоны, наколки или жаргонизмы.
– Но отпечатки откуда-то взялись?
Артюхов задумался. Он совсем забыл про мороженое, которое нещадно капало на брюки светло-зелёными каплями. Рита протянул салфетку, и Малинина уловила полный нежности взгляд Виталия, которым он смотрел не соседку.