– И, тем не менее, вы обратились именно к ней.
– У меня не было выбора. Однажды, когда отец ещё был живой, я, сам не зная, почему проследил за Тамарой. Вот тогда узнал много интересного и про дом в деревне, и про её прошлое. Отцу ничего не сказал. Зато позднее, когда всплыла тема с драгоценностями, понял, что лучше Тамары подельника не найти.
– Как вы обнаружили клад?
– Раскопки делятся на сектора, не можем же всем составом на одном метре ковыряться. Мы с Андрисом находились на отдалении, за большими валунами, поэтому никто не видел момент обнаружения мешка. Да мы и сами в первый момент не поняли, что попало в руки. Я убедил приятеля пока ничего не сообщать профессору о находке. Вот дома рассмотрели, что попало в руки.
Македонов замолчал. В памяти ясно всплыл тот момент. После работы они заехали в лавку, купили еды и бутылку ракии. Выпив неразбавленный напиток, внутренности зажгло анисовым огнём. Нетерпение нарастало. Приятели очистили стол от всех предметов и вскрыли мешок. В первую секунду молчали, любуясь и перебирая драгоценности. Потом, словно две модницы в лавке с бижутерией начали примерять на себя серьги, браслеты, кольца, ожерелья и бусы. Они крутились возле зеркала и истерично хохотали, показывая друг на друга пальцами. После работы так торопились рассмотреть находку, что даже не умылись. На пыльных лицах и руках ярким огнём переливались сапфиры, рубины, изумруды, жемчуга и золото. Много золота.
– Что произошло дальше? – следователь перебил сладкие воспоминания.
– Утром, собираясь на работу, Кишфалуди положил все вещи в мешок и сказал, что необходимо находку показать профессору. Я кое-как убедил его подождать ещё немного. Хотелось ещё, хоть какое-то время чувствовать себя обладателем несметных сокровищ. После ракии у нас у обоих трещала голова, поэтому приятель особенно не спорил. Всю рабочую смену я вынашивал план, но ничего толкового на ум не приходило. У Андриса богатый дядя, дом на берегу реки в Венгрии, счета в банке от родителей, он никогда бы не присвоил клад. А что мне, нищему, даже без угла в бараке, которого лишила мачеха. Всё разрешилось само собой. Вечером Андрису кто-то позвони из Будапешта и сообщил, что дядя попал в клинику. В этот же вечер он приобрёл билет на самолёт по интернету. Пока приятель находился в душе, я на его имя купил ещё один, только на последний рейс.
– Вы разговаривали про клад?
– Решили обнародовать этот факт, когда Кишфалуди вернётся, – усмехнулся Македонов. – Я арендовал автомобиль, чтобы увезти друга в аэропорт, а дальше, вы, наверное, знаете.
Хлебников кивнул.
– Вы так легко убивали, неужели нельзя было по-другому?
– Я не прирождённый убийца, если вы спрашиваете об этом. Я шёл к своей цели и уже не мог остановиться.
– Как переправляли драгоценности?
– Сначала хотел использовать мачеху втёмную, но потом передумал. Барыг, скупающих антиквариат я не знал, а обращаться к первому попавшему рискованно – или обманет, или сдаст в полицию. В баре Кемера познакомился с семейной парой. Молодые, бдительности жизнь ещё не научила. Рассказал слезливую историю про дочь, которая почти год не видит отца. Я, мол, на раскопках, а жена одна ребёнка поднимает… да чушь какую-то нёс. Прошу, мол, привезите куклу, а бабушка встретит в аэропорту и передаст девочке. Согласились с большим удовольствием. Подарок приобрёл в лавке и нашпиговал ювелирными изделиями нутро. Коробку выбрал специально с прозрачной крышкой и перевязал лентой, чтобы таможенники видели ясно – это лишь кукла в национальной турецкой одежде.
– Потом вы переправили в коробке из-под духов с Зимушкиной, в кальяне, который вы подарили родителям Вовы Меньшикова. – Хлебников зло сверкнул глазами. – Сдружились с ними, в ресторан приглашали, а потом легко и хладнокровно жестоко убили их сына. Чтобы отправить остатки, самую большую партию в Турцию прилетает сама Македонова. Вы дублируете друг друга. Контролируете Малинину плотно. Она в автобусе сидит рядом, новая подруга предлагает выпить, а вы у бассейна подсовываете мягкую игрушку в сумку. Так?
– Примерно, – равнодушно согласился Македонов. – Хочу вам объяснить, я не убийца, обстоятельства так сложились.
– В этом вы будете убеждать суд, – следователь сложил бумаги. – Вы не знали людей, которых убивали, но Кишфалуди был ваш друг!
– Вы что думаете, друга тяжелее убивать? Все смотрят в глаза и недоумевают, почему смерть приходит именно к ним? – Македонов спрятал руки под стол, потянулся и забросил голову назад. – Вообще я – Шаман-Талтош уже должен находиться в Будапеште и оформлять дядино наследство.
– Ну, попробуйте магические силы, – Хлебников поднялся. – С ними только в ад!
***
Когда профессор получил известие о смерти единственного племянника и наследника, у него снова случился сердечный приступ. Домработница вызвала скорую, которая доставила больного в ту же частную клинику. Медсестра не удивилась, когда утром, придя на смену, увидела своего старого знакомого. Не удивилась потому, что ещё в первый раз, на её взгляд, не было надежды на то, что пациент выйдет из клиники не вперёд ногами, а своим ходом. И всё же больной, несмотря на преклонный возраст и тяжёлый диагноз, довольно скоро пришёл в себя. Доктора запретили ему возвращаться к активной лекторской деятельности, а прописали появляться в Университете в качестве консультанта, много гулять, есть постную пищу, играть в шахматы и лишь заглядываться на красивых дам. О последнем можно было не предупреждать: из среднего кармана брюк вся сила переместилась в голову. Его ещё бередили фантазии о женском теле, о страстях и неземной любви, но всё реже и реже. Профессор выполнял все предписания врачей буквально две недели. А когда порог особняка в пригороде Будапешта переступил полицейский и поведал о страшной участи близкого человека, старик безвольным тюфяком завалился прямо на мраморный пол. По странному стечению обстоятельств его поместили в ту же палату, и ухаживала за ним та же медсестра- беженка из Ливии. За несколько дней пребывания больной не проронил ни слова, он не подавал признаков жизни, только иногда дряблые веки дёргались, открывались глаза, но в них не скользила ни одна живая мысль, ни одна жизненная искорка. Медсестра по-деловому появлялась, меняла капельницы, ставила уколы, проверяла аппараты и датчики, подключенные к телу. Мониторы издавали монотонные звуки, показывая, что в теле ещё теплица жизнь, и только где-то высоко наверху было известно, как долго будет стучать сердце. В этот раз медсестра колдовала с капельницей и чуть не уронила от неожиданности стойку, когда за спиной услышала голос:
– Чёрт всегда хотел уподобиться Богу. Нам подсовывали истории о Сатане, Антихристе, которые толкают человека к духовной гибели. На самом деле существуют только мелкие пакостники.
«Да что ты знаешь о Сатане?– подумала девушка. Вот она видела это чудовище воочию, когда прилетали истребители, бомбили города и селения под видом борьбы с террористами. Дорога в рай выстлана благими намерениями! Мерзкие лицемеры, разрушившие до основания её страну! – Старик всю жизнь прожил в уютной Европе. Уж он-то свой покой никому не отдаст, не подвергнет риску своё существование до конца дней своих! Чёрта он не боится! А ты его видел? Чувствовал липкий страх, когда от ужаса немеет душа?»
Девушка мысленно укоряла старого профессора, не зная того, что в жизни и судьбе каждого человека невидимо присутствует или мелкий чёрт, или изощрённый Сатана. Старик не всегда был стариком, а уж тем более богатым профессором. После второй мировой войны, будучи ещё ребёнком, он просил милостыню на улицах разрушенного Будапешта. И он тоже видел деяния Антихриста. Медсестра не стала звать доктора, тихо присела на край кровати и нащупала пульс на руке больного. Старик оказался спокоен, черты лица разгладились, губы слегка порозовели и взгляд прояснился.
– Чёрт пытался сотворить человека из глины, но никак не мог вдохнуть в него жизнь, потому что может владеть материальным миром, но только Богу подвластен Дух, – старик попытался приподняться, но слабые руки не держали его. Медсестра принесла ещё одну подушку и подсунула ему под голову. – Чёрт никак не унимался, пришёл к Богу и попросил уступить души хотя бы самоубийц и утопленников. Бог согласился с одним условием: чёрт спустится на морское дно и сплетёт верёвку из песка. Конечно, бес не справился с задачей. И даже души грешников не достались бесу. Из всего следует, что ада нет! Душами ещё не родившихся людей, ныне живущих, и уже умерших распоряжается только Бог! Однако иногда чёрту удаётся сплести удавку из песка. В такую петлю попал тот человек, который убил моего племянника.
Профессор закрыл глаза и по морщинистой щеке побежали слёзы. Следующие несколько дней продолжалось переменчивое состояние. Пациент, под воздействием лекарств, практически всё время спал. Иногда приходил в себя, разговаривал, немного ел и даже пытался шутить. Медсестра запомнила последний разговор. Он лежал с открытыми глазами, обращёнными к окну. А там еле неслышно жёлтые листья покидали кроны деревьев, и мелкий дождь ленивыми каплями сползал по стеклу. Больной услышал, как вошла медсестра и, не поворачивая головы, заговорил. Ему уже было не важно, кто услышит монолог доктор, медсестра или посторонний посетитель.
– У венгров сохранилось поверье, что у каждого человека есть две души. Душа-дыхание неразрывно связана с телом и покидает его, когда человек умирает. Другая душа-тень или свободная душа. Она может покидать тело во время сна, дрёмы, или когда человек мечтает или фантазирует. Эта свободная душа может путешествовать в пространстве и времени, может пересекать границы и океаны. Венгры полагали, что она возникает в образе мыши, – старик повернулся, и облик его был спокоен, бледные руки лежали поверх одеяла вниз ладонями. – Я предпочитаю думать, что это птица, потому что мышь не способна на полёт. Когда человек близок к смерти, душа-дыхание готова вырваться из телесной оболочки. После ухода, она ещё девять дней скитается возле того места, где провела целую жизнь. Не важно, маленькую, долгую, интересную или не очень, но эт