– Да ладно, какие твои годы! Откроешь стартап по продаже жуков в коробках. А умная машинка на нейросетях посчитает и скажет, что твоя основная аудитория – скучающие миллионеры. Смотри, вон метро, давай я выскочу уже.
Они обменялись рукопожатиями, и Егор, чувствуя себя неловко из-за желания побыстрее смыться, даже похлопал печального Пашу по плечу, чтобы хоть как-то приободрить.
Вот тебе и гадкий утёнок… Хорошо ещё, что ты не рассказал ему про лоренцовских гусей.
В классификации стартапщиков категория «два гуся» была у Егора самой выстраданной. И не потому, что шутка по гусей когда-то привела к драке с киношниками. Та драка даже помогла. Именно после неё Егор заметил прямую аналогию гусиной истории с некоторыми сложными кейсами на работе – когда стартап создан крепкой парой. Это может быть и пара родственников, вроде братьев Дуровых. Но чаще – тандемы однокашников, как Волож с Сегаловичем, родившие «Яндекс». Или как их зазеркальные близнецы Пейдж и Брин.
Навязать «двум гусям» свои услуги очень трудно. Профайлинг может предсказывать реакции одного человека, но смоделировать таким способом пару сцепленных мозгов не получится: их решениями управляет небанальная диалектика противостояний и дополнений, это не даёт паре залипнуть в тех потенциальных ямах, куда скатываются руководители-одиночки.
Силу подобного тандема Егор прочувствовал и на собственном опыте, когда делал карту родников вместе с геологом. Но тогда же выявилось и слабое место подобных стартапов: не все пары гусей одинаково крепки. «Платон мне друг, но платина дороже». Может быть, надо притираться друг к другу с детства, долгие годы, чтобы создать стойкий тандем. А значит, попытки сыграть такую бизнес-пару с Пашей скорее всего тоже обречены на провал.
13. Кундалини
На станции «Балтийская», которая оказалось не старым метро, а новым МЦК, он посмотрел на часы: до встречи с Ольгой ещё куча времени. Пожалуй, можно покататься.
Народу в поезде было немного, сразу удалось сесть у окна. Он любил новую кольцевую, как любил поезда вообще – не метро, а именно поезда с плывущим за окном пейзажем, на фоне которого можно спокойно читать или размышлять, крутить в голове впечатления последних дней и смотреть, как они сливаются в одну картинку вместе с летящими за окном деревьями и облаками, так что в итоге нет ничего такого уж важного и неизбежного, как оно казалось в замороченных городских лабиринтах.
Правда, аккуратные современные электрички МЦК очень контрастируют с тем, что снаружи. Промзоны, свалки, гаражи… всё то неприглядное, что Игги Поп в своей пассажирской песне назвал «сity's ripped backsides». Натурально, как будто внутренности города вскрыли. Хотя и плюс в таком пейзаже есть, практически ни одного рекламного билборда не попадается на глаза. Никто пока не догадался развернуть городской макияж в сторону пассажиров новой кольцевой. Эффект машины времени: ностальгическое возвращение в 90-е, но ненадолго и только через стекло.
Забавно ещё, что эту железную дорогу назвали по-английски Central Cycle. От старой кольцевой линии метро – Cycle – отличается только эпитетом Central. Отличная топологическая головоломка для гостей столицы. Тебе надо в центр, дружок? Тогда из двух колец выбирай центральное. А то, что оно идёт по промзонам – так это у нас такая неевклидовая столица. Девочка на торе.
Зато русская карта метро хороша тем, что показывает, какие красивые названия рожал когда-то родной язык. Кажется, в современной литературе от этого языка только мокрое место осталась. Кучу фантастики про московское метро написали, а так и не догадались использовать прекрасные названия с метрокарты. Поглядывая на стену вагона со схемой станций, Егор принялся сочинять синопсис для правильного метроромана.
Две тысячи… ну скажем, сто восемнадцатый год. Пост-апоплексическая Москва. На развалинах города сражаются стада пост-москвачей. С северо-запада наступают малахольные, но очень хитрые ховрики. Им противостоят мощные и тупые бицеваны с юга. В центре повествования – романтическая встреча молодого продвинутого бицевана и не очень умной, но соблазнительно мохноногой девушки-ховрика (её мама на самом деле была из северных алтуфелей, однако всю жизнь косила под ховрика, потому что алтуфели вообще скрытные, большинство из них мимикрируют под деревянную мебель).
Итак, юноша и девушка встречаются во время битвы за супермаркет «Шестёрочка» – и понимают, что не могут просто так съесть друг друга. Думаете, у этой сладкой парочки что-то склеится? Всё не так однозначно! Ведь на девушку уже положил глаз один залётный крылац, которого ховрики подбили из метательной биопушки (котопульты), приняв его за миродроческий дрон. И хотя этот престарелый крылац больше не может летать, он умеет волочиться за девушками. К тому же крылацы обычно богатенькие ребята (потому ховрики и не съели его сразу).
Тем временем в городе объявилась Неведомая Хрень, которая пугает ховриков и бицеванов даже больше, чем они пугают друг друга. Бицеваны считают, что это активизировались жулебы с востока, куда долгие годы улетал весь индустриальный дым города, и оттого там появились существа с телепатическими способностями – они могут управлять троллейбусами. А по мнению ховриков, Неведомую Хрень творят гомовампирические ижоры, которые незаметно подкрались из-под Питера на подземных сапсанах.
Хватит ли смелому и влюблённому бицевану метательных гантелей, чтобы спасти свою мохноногую подругу из перепончатых лап мерзкого крылаца? Не сменит ли парень свою ориентацию, когда столкнётся с заунывным боевым рыпом питерских ижор или с танцующим зомби-троллейбусом? И какую драматическую роль сыграют в этой истории двоякодышащие угреши на своих проворных пятиногих свиблах? Всё это вы узнаете из нашей книги, где будет ещё много крови, грязи и неприкрытого идиотизма. А секса там не будет, ведь эта книга и без секса обречена на массовый успех, будучи написана красивым русским языком и духовно близка любому, кто катался в московском метро.
Проехали «Автозаводскую». За окном стало совсем уныло, фантазии иссякли. Егор вытащил верёвку и сделал фигуру под настроение – чукотский «каяк», который превращается в «далёкие горы». Говорят, именно так выглядело открытие Аляски. Русский бот «Святой Гавриил» после посещения двух Диомидовых островов в Беринговом проливе подошёл к третьему острову, но не смог пристать из-за плохой погоды. Однако к боту подплыл чукча на каяке и рассказал, что перед ними не остров, а Большая Земля, где есть леса и реки, и живут такие же…
Стоп. Совсем из головы вылетело: на офисном компе остался скан старинной публикации с фигурами из Гайаны. «Ловушка для рыбы» там красивая. И хорошо бы её распечатать, чтоб не мучиться на смартфоне.
Он посмотрел на схему станций. Поезд подходил к «Верхним Котлам». Можно успеть до работы метнуться, а после уже в театр.
# # #
В сумеречном офисе его встретило лишь согласное гуденье кондиционеров. Видимо, по случаю пашиного отъезда все разошлись пораньше. Егор не стал включать свет, просто открыл на компе нужную PDF-ку и послал на печать. Услышал, как на другом конце опенспейса, около пашиного кабинета, включился принтер, и пошёл на звук. Не глядя схватил распечатку из лотка и уже направился к выходу – но тут заметил, что на листах нет верёвочных рисунков. Какой-то договор и счёт-фактура.
Он вернулся к принтеру и увидел, как в лоток вылетает другая распечатка.
– Это наверно моя.
Он вздрогнул. В проходе стояла Вера. В сумраке офиса её лицо белело, словно маска, отдельно висящая в воздухе. Егор передал ей документы.
– Точно, извини. У меня совсем другое должно быть… детские игры.
– Да уж Паша мне рассказал по телефону.
Вера вынула из принтера вторую распечатку, полистала и передала Егору. Последние листы были ещё горячие.
– Что рассказал?
– Как ты с помощью детской игры договор заключил. Покажешь, что за фокус?
– Ну, это такое старинное развлечение, во многих странах раньше играли…
Егор сунул распечатку под мышку и вытащил верёвку. “Колыбель” показывать долго, лучше какую-нибудь одиночную фигуру. Пусть будет тибетское “солнце”.
– Мне, кстати, очень понравилось твое гавайское приветствие. – Вера провела пальцем по щеке. – Прямо какая-то энергия по всему телу прошла. Знаешь, что такое кундалини?
Ничего себе… Егор чуть не уронил верёвку, однако успел подхватить слетевшую петлю. Пальцы помнили следующее движение, но заданный вопрос уже искал в голове ответа, и он остановился с недоделанной фигурой.
– Кундалини? Кажется, это такая индийская змея, которая живет внизу спины… ну, в районе кунды.
– Где-где?!
Вера застыла на миг с приоткрытым ртом… и громко захохотала, чуть присев и откинув голову. Длинная белая шея, блестящие зубы, взметнувшиеся волосы и подавшаяся вперёд грудь – всё это разом хлестнуло Егора по глазам, показывая совершенно другого человека.
Тори Эймос. Он наконец вспомнил певицу, которую напоминала ему Вера. Сейчас такое уже никто не слушает, но, когда он учился в школе, многие фанатели от этой рыжей бестии. А по MTV крутили фильм о её непростом пути к славе: дочь священника, днём изображала прилежную школьницу, а по ночам играла рок в гей-барах.
И даже отсмеявшись, эта другая Вера посмотрела на него так, что не осталось никаких сомнений. Выжидающе, закусив губу. От удивления он дернул рукой, и вместо «солнца» верёвка стянулась в узел, похожий на паука.
А в паху зажужжало и зазвенело.
Егор выхватил мобильник, махнул по зелёной кнопке:
– Да, уже еду!
– И куда же ты едешь? – спросил насмешливый голос. Не ольгин, который он ожидал услышать. Но тоже знакомый. Мягкий туман.
– Инна?
– Смотри-ка, запомнил.
– Сейчас, погоди секунду…
Он повернулся обратно к Вере, но её уже не было около принтера, она медленно уходила по коридору в сумерки, покачивая бёдрами. Проступающие под платьем позвонки рисовали на спине змеиный танец. Та самая девушка-аватар, которую показывал Паша, демонстрируя сервис знакомств по походке.