Пожалуй, во всех этих отцовских забегах мне было интересно одно: где женщина, что родила меня. Мне ее всю жизнь очень ее хватало. Но эту боль я научилась прятать.
Даже психологам не позволяла подбираться к острой, ещё не зажившей теме. Потому что всегда больно, даже слишком. Ведь я даже не знаю, что случилось.
Отец всегда говорил мне, что не ответит. Мол, не может, это сильно тревожит его, и вообще, эта тема в нашем доме была запретной. Лицемерно, как по мне.
Выставлять ни в чем не повинных девушек на съедение своим мерзавцам охранникам можно, а вот говорить о матери нет? Теперь понятно, что что-то в этой истории нечисто.
Тем более что даже интернет не знал ничего об Алине Мендельсон. Словно ее и не существовало никогда. В моей памяти уж точно.
Иванютин смотрел на меня теперь более открыто. Перестал мяться и смущаться. Стал намного жёстче. Он тоже злился.
– Я не знаю, где она. Понятия не имею! Много лет назад, когда тебе едва исполнилось шесть, мы поругались. Она собрала вещи и уехала. Дальше я попал в круговерть жизненных неурядиц, а когда смог вернуться в русло, ее нигде не оказалось, а ты светилась счастьем с новым папочкой.
Что-то не сходилось. Снова не складывалось в единый пазл. Потому что я своими глазами видела, как отец выходил из этого особняка. Как каждый четверг с самого начала проводил здесь время.
– Ну так спросили бы моего папочку. Что сложного узнать у человека, где его сестра?
Он сжал руки и поднялся. Глаза в глаза мы смотрели друг на друга, и никто не желал уступать. Потому что слишком злы мы были.
Он за то, что я не верила, а я за то, что он мелет чушь. Да ещё о том периоде, которого я не помню! Абсолютно! Это низко и подло с его стороны.
Иванютин же тем временем взрывался. Наша ссора действительно напоминала перебранку отца и дочери. Словно я отвоёвывала право на собственную жизнь.
– Да как ты не поймёшь?! Он много лет с того самого момента, как мы встретились, шантажировал меня тобой и ей! Говорил, что, если я не буду делать так, как хочет он, вы пострадаете. Неужели ты думаешь, что головокружительная карьера в Гродном, впрочем, как и сам пост, его заслуга?
Я нахмурилась. В его словах было рациональное зерно. Потому что до приезда сюда, на такую большую должность, папа звёзд с неба не хватал. Карьера была и весьма успешная, но чтобы прокурор целого города…
Но даже не это задело сильнее всего. Совсем другие слова просто выпотрошили мне сердце и наизнанку вывернули душу. Я медленно поднялась и вцепилась в края стола:
– В смысле мы пострадаем? Как это «мы»? Он сказал, что мама больше никогда не вернётся. Что она мертва!
Мужчина напротив побледнел. С него в одну секунду слетели все краски. Он как в замедленной съёмке схватился за сердце и оперся на стол. Тяжело задышал, и я поняла, что это далеко не комедия для меня.
Кажется, ему и вправду плохо.
– На помощь! – завопила я, бросаясь в его сторону.
Глава 46. Ева
Люди подлетели моментально. Они просочились в комнату отовсюду. Синеющее лицо псевдопапаши пугало. Если это сердечный приступ, получается, я убила человека? Вернее, довела до…
Но его слова и вообще все то, что он мне рассказал, засели в голове так цепко, что мне стало дурно. Я хотела узнать, что там дальше. Что по ту сторону его версии развития событий.
И теперь вставал главный вопрос: а где моя мама? Я никогда не видела ее могилы и вообще… Я должна докопаться до сути.
Поэтому просто, как статуя, наблюдала за суетой. Неожиданно на помощь к Иванютину сбежались решительно все. Они оказывали ему первую помощь и с кем-то переговаривались.
Весьма неожиданно для просто наемников. Но люди вокруг двигались с озабоченными лицами, и никто не замечал маленькую меня. Все были заняты помощью ему…
В голову пришла идея. Она так ярко осветила мысли и дальнейший путь развития событий, что я даже немного воспаряла духом. Надо использовать момент.
Пока диверсия отвлекала всех, кому было до неё дело, я развернулась и устремилась по коридорам особняка вниз. Туда, куда меня не пускали. Почему-то было ощущение, что там то ли подвал, то ли винный погреб…
Я сначала просто шла быстрым шагом. Мечтала найти хотя бы оружие. Не знаю как, но на автомате я захватила с собой столовый нож. Тупой столовый нож.
Смех прорывался, скорее напоминая истерику. А коридоры в этом проклятом доме все никак не кончались. Но уверенности прибавлялось с каждым шагом.
Я вышла в основное фойе, затем свернула под лестницу. Там располагалась небольшая неприметная дверь. Ее я открыла, увидев тут же загоревшиеся подсветкой ступени.
Осмотрелась. Не знаю, есть ли там какая охрана или что-то наподобие того, но придётся рискнуть. И по-прежнему ни одного пистолета в зоне доступа.
Ну да ладно, наверняка им приказано охранять меня. Если что, встану перед Игорем как живой щит. Если он здесь, разумеется. Но мне казалось, что всё-таки он тут.
Ступила на порожек и, тихонько перебирая ногами, стала спускаться вниз. В руке сжимала нож. Хоть какая-то гарантия на успех. Осторожно осматривалась.
Лестница была винтовая, железная, и уже через пару метров стало понятно, что внизу никого. Здесь не было ни единой живой души.
Немного напрягали камеры, но не думаю, что если бы там кто-то следил сейчас за ними, то не пошёл бы за мной. Где-то вверху послышались шаги. Вернее сказать, топот.
Замерла и прислушалась. Откуда-то в голове мелькнуло очень тусклое воспоминание. Как я здесь пряталась, будучи малышкой. Возможно ли это? Не знаю. Голова частенько играла со мной не самые смешные шутки.
Когда топот стих, я решила, что надо торопиться. Пошла по погребу и завернула за угол. Там ещё такие стилизованные решетки были. Как в фильмах про рыцарей.
Откуда я знаю это?
Дошла прямо до конца, чтобы упереться в запертую дверь. Робко постучала в неё. Тишина. Вокруг по-прежнему никого не было. Осторожно спросила:
– Игорь?
Секунда. Другая. А потом из-за двери послышалось ошарашенное:
– Ева?
Я едва не расплакалась и принялась судорожно снимать замок. Он был старый, амбарный, только место для ключа оказалось смазанным. Боже, неужели я нашла его!
Когда запорное устройство рухнуло к моим ногам, я отворила дверь и уставилась в столь родные глаза. Он смотрел с недоверием, словно увидел привидение!
Мгновение мы стояли как статуи, а потом я бросилась к нему в объятья, приникая к губам. Он с жаром ответил, наконец-то отпуская себя. Мы целовались так неистово, что едва не задохнулись.
Но он не позволил уйти в это состояние с головой. Оторвал меня от себя и прохрипел:
– Что происходит? Как ты здесь оказалась?
Я не знала, что ему ответить. Поняла, что теперь нельзя терять ни минуты. Надо выбираться, пока мой горе-отец не очухался. Или… Нет, я не буду думать о том, что он мог умереть.
Хотя, возможно, он один из тех, кто достоин этого.
– Иванютину плохо. У него, кажется, сердце прихватило. Все к нему сбежались, а я вот тебя нашла. Поехали!
Он не стал задавать лишних вопросов, снова превращаясь в машину для убийства. Завёл меня за спину, несмотря на все возражения, а потом мы пошли наверх.
Там в холле никого не было. Мы прошли его, и я провела Игоря через другие комнаты. Я уже хорошо здесь ориентировалась. Возле места, где хранятся все ключи, нам повстречался лишь один охранник.
Сафронов тут же закрыл меня собой, но тот не собирался нападать. Посмотрел удивлённому Игорю прямо в глаза и просто пропустил. Чертовщина какая-то.
Уже на выходе Игорь остановился, вручил мне ключи от авто и сказал бежать. Он собирался вернуться за братом и Адой. Но хоть здесь мы могли быть спокойны…
Глава 47. Ева
– В смысле? Они убежали спустя пару минут, как я приехал? Ты серьезно? Вот я идиот! Прости меня, в следующий раз буду лучше тебя слушать.
Он вёл машину уверенно, выезжая из города. Но я не слушала его. Внутри свербело ощущение, что я что-то упускаю.
– Останови машину.
Сафронов посмотрел на меня как на умалишенную. Я же полезла в бардачок странной коллекционной тачки. Неприметной она не была, но пока Иванютин в таком состоянии, не думаю, что нам есть кого опасаться.
Да и не опасен он мне по большому счёту. По крайней мере, пока считает меня своей дочерью.
В бардачке я нашла два ствола с глушителями. Наработанным движением проверила патроны. Сафронов же притормозил у обочины и обернулся ко мне:
– Ева, ты меня пугаешь! Пожалуйста, давай ты объяснишь мне хоть что-то. Он что, обидел тебя? Он…
Отрицательно замотала головой. Идея сформировалась быстро, и я поняла, что не смогу уехать из города, пока не найду ответ на главный для меня вопрос. Ответила:
– Он считает, что я его дочь. А прокурор – мой дядя. Но не это главное. Я должна вернуться и поговорить с отцом. Без этого не могу уехать. Помнишь, я рассказывала, что не помню ничего до шести лет?
Он кивнул. Странно, но теперь в его взгляде что-то изменилось. То ли облегчение за брата проступило, то ли он правда стал воспринимать меня иначе.
– Так вот я до сих пор не знаю ничего про мою маму. Они вообще никогда ничего про неё не говорил. Игорь, он шантажировал Иванютина жизнью меня и мамы, понимаешь? Я только сейчас поняла, что он ни разу напрямую не сказал мне, что она мертва. Мне надо к нему.
Я хочу посмотреть в его паскудные глаза, что столько лет дурили мне голову. Хочу узнать, что он с ней сделал и что вообще происходит вокруг. Хочу узнать, откуда чёрное пятно в моей голове, и я не готова ждать годы, пока оно рассосётся!
Умоляюще смотрела в глаза Игоря, прекрасно понимая, на что его подбиваю. Ведь это опасно. По-настоящему опасно. Там куча охраны, и все они далеки от тех парней, что находились в особняке Иванютина.
Словно игры проводятся в моем доме, а не там, откуда мы только что сбежали. Все перевернулось вверх дном, но одно было ясно совершенно точно: я хочу узнать, что стряслось с мамой.