Потому что сегодня я открыла ящик Пандоры, и, если промедлить, может случиться непоправимое. Я чувствовала, что так нужно, а тот факт, что со всем адом вокруг мы все ещё оставались живыми и невредимыми, косвенно подтверждал это.
Игорь посмотрел напряжённо, а потом завёл двигатель. Он осторожно вырулил на трассу, и я ждала его решения, затаив дыхание.
Конечно, он мог отказать, безусловно, он не обязан рисковать жизнью ради меня. Но я всем своим видом молила его помочь. Развязать этот поганый узел, стянувший мою жизнь.
И вот он стал нажимать на газ все сильнее, а потом неожиданно вывернул руль вбок. Машина совершила разворот на триста шестьдесят. Я же одновременно с этим с облегчением откинулась назад.
– Спасибо…
В тишине машины, под шум мотора мои слова прозвучали особенно проникновенно. Неужели все получится? Неужели все и правда станет ясно и понятно?
Его рука очутилась на моей и сжала в поддерживающем жесте. Игорь был сосредоточен на дороге, но все же сказал:
– Ты вытащила меня оттуда. И вообще… Кажется, ты оказалась права. Точнее, точно права. Просто мне в голову не могло прийти, что Ильяс Иванютин выжил. Цербер никогда никого не жалел, будь то простой человек или кто-то из власти.
На секунду я зажмурилась и представила, что этот Ильяс, как назвал его Игорь, правда мой отец. Допустила такую невероятную возможность.
Получается… что весь этот ужас, игры для взрослых, придумали мои родные? Все это стало следствием их деятельности, и я тоже отчасти повинна в этом?
От такой возможности мне становилось дурно. От осинки не родятся апельсинки. Я тогда должна быть такой же сумасшедшей. Повернутой на том, чтобы сделать людям больно, причинить им зло.
Посмотрела на пустые улицы Гродного, в душе расползалась чёрная дыра. Скорее бы вспомнить эти шесть лет или хотя бы что-то. Найти маму и узнать правду.
Машина быстро двигалась по городу странным маршрутом. Я поняла, что никогда не видела окружающую обстановку на камерах. Все же Игорь ориентируется здесь явно лучше меня.
– Ева, прекрати разрушать себя раньше времени. Это ничего не значит, пока ты не узнаешь правду. Пока мы ее не узнаем.
Как же надо ко мне относиться, чтобы вот так просто, после стольких дней заточения согласиться на это безумие? Вот все закончится, и я обязательно узнаю все у Игоря.
Попрошу ответить на главный вопрос, а пока…
Глава 48. Ева
Мы подъехали к дому спустя пятнадцать минут. Даже сердце не екнуло, когда я увидела место, где прожила последние годы. Все враньё. По крайней мере, о том, какой мой папочка чудесный и безгрешный.
Тут, кто бы моим отцом ни оказался, все равно будет не самый лучший вариант. Да только родителей не выбирают. Как и детей. Только в данном случае все равно непонятно, как я могла вырасти такой…
Может, меня запрограммировали? Как говорил Игорь, с помощью гипноза внушили, что я должна быть сестрой милосердия? Какая я на самом деле?
Сафронов остановил машину недалеко от дома. Так, что со стороны мы просто припарковались возле крайнего магазинчика, где я любила покупать выпечку на завтрак.
– Мы туда не пойдём. Если я помню, твой папаша любит бегать примерно в это время. Подождём немного и, если он изменил своим привычкам, придумаем что-то другое.
Я кивнула. Он прав. Несмотря на гнилую душонку, о своём внешнем виде городской прокурор всегда заботился с особым усердием. Именно поэтому его так выбило из колеи увечье, что он получил на юге.
Интересно, его оставила Адалина? Не удивлюсь.
Теперь внешнее соответствовало внутреннему. Судьбу не обманешь, она все равно вытащит наружу то, что сидит у тебя в сердце. Надеюсь, со мной это тоже сработает.
Мы напряжённо уставились на дорожку, что шла от дома между деревьев и в этом месте огибала здание магазинчика. Сразу становилось ясно, что Игорь здесь знает все.
Сколько лет он потратил на слежку за мной? Мы по-прежнему это не обсуждали. По-прежнему не говорили о нас. С одной стороны понятно, что сейчас, скорее всего, не время и не место…
Да только, судя по всему, это время и место никогда не наступят и не настанут. Потому что события, не дающие нам покоя, сыпались как из рога изобилия.
Они не оставляли нас в покое, не давая продохнуть или хотя бы задуматься о чём-то, не связанном со спасением жизни. Все время что-то отвлекало и уносило от желаемой темы.
И вот мы снова стояли в ожидании очередной бури, но я поняла, что не хочу откладывать на завтра то, что надо было сделать давным-давно. Собралась с духом и спросила:
– Кто я для тебя?
Игорь удивленно посмотрел на меня, отрывая взгляд от все ещё пустующей тропинки, и нахмурился. Его брови свелись вместе, и я впитывала каждую черточку.
Словно мне было жизненно необходимо смотреть на него в этот самый момент. Будто мужчина сейчас стал самым важным для меня человеком. И не менее важно было то, что он сейчас ответит.
Он задумался. Снова вернулся взглядом на тропинку, и между его бровей залегла ещё более глубокая складка.
– Мне кажется, сейчас не время обсуждать это. Давай сперва разберёмся с твоим отцом…
Но я не дала ему договорить. Дернула за руку и, глядя прямо в глаза, серьезно ответила:
– Для этого никогда не будет времени. Да и случиться может все что угодно. Я же прекрасно понимаю, на что ты решился ради меня, и если вдруг я умру, хотелось бы знать полную причину. Ну так что, Сафронов?
Еле сдержалась, чтобы не упрекнуть и его, и себя в трусости. Но, если я прекрасно понимала, что виновата, говорить такое в его сторону в сложившихся обстоятельствах было бы низко.
Да и со стороны это наверняка смотрится как поедание мозга избалованной девочкой. Проблема лишь в том, что я начинала задыхаться от недосказанности.
Кажется, у Игоря происходило внутри что-то подобное. Потому что он хмурился, а на его лице так и было написано: подбирает слова. Решается на что-то, что стало для него обыденностью.
Да только мне ли не знать, как сложно в чём-то признаться и высказать вслух то, что томится внутри долгие годы. Как тяжело даётся раскрытие того, что на твоей душе.
– Ева, пока все это не закончится, я не хочу тебе ничего обещать. Ты права, все слишком запутано и опасно. Если я не выберусь…
На секунду приблизилась к нему. Повернула ему голову вбок и прижалась к губам. Можно сказать, что теперь я уже была опытна в этом деле, и поцелуй вышел полностью по моей инициативе.
Нежный, робкий, но в то же время настойчивый. Он не смог сдержаться и ответил, отвлекаясь от проклятой беговой дорожки. Снова зарылся руками в мои растрепанные волосы, оттягивая их назад, беря инициативу.
Боже, да если от одного поцелуя я готова горы сворачивать, если только от касания его губ в душе напрочь стирается все то дерьмо, что свалилось на меня…
Наверное, это правильное. Самое правильное, что было в моей жизни за последнее время. Единственное, в чем я не сомневаюсь.
Однозначно, мы друг для друга нечто большее, чем просто помешанный и его идол. Нет, это глубже и понятнее на уровне инстинктов. Но я мечтаю, чтобы и он признал это вслух.
Чтобы перестал бояться. Чтобы я перестала бояться, что этому настанет конец тогда, когда мы ещё даже не попробовали.
Поэтому я оторвалась от него, тяжело дыша. Уперлась руками в грудь и с надеждой и немым вопросом уставилась в голубые глаза. Игорь же тяжело вздохнул и невесело улыбнулся.
А я поняла, что, скорее всего, победила. Да только, как всегда, в последнее время жизнь внесла свои коррективы. Потому что невдалеке на дорожке показалась одинокая фигура, столь знакомая мне.
Глава 49. Игорь
Едва ли не впервые в жизни радовался появлению прокурора. Он буквально вытащил меня из грядущего откровения, к которому я оказался попросту не готов.
Одно дело наблюдать за ней, вести ее столько лет, отслеживая каждый шаг и даже похитить. Совсем другое – смотреть в ее бездонные голубые глаза, горящие надеждой, и признаваться.
Признаваться ей, что, как только увидел, потерял покой. Говорить о том, что, когда она рядом, весь мир становится чуточку лучше. Жизнь становится лучше, даже несмотря на то, что полна дерьма.
Да только зачем ей это знание, зачем надежда, если каждый последующий шаг действительно может стать последним. Ева такая прекрасная, чистая… Я не хочу, чтобы она додумалась взять на себя ярмо мученицы.
Слишком девушка совестливая, и если я позволю себе лишнего, если признаюсь в том, что люблю ее больше жизни… она легко может после моей смерти закрыться от этого мира.
Она и так узнала о нем слишком много после стольких лет прозябания в неведении. А теперь ещё и странные новости про ее семью… Нет, прокурор как никогда вовремя.
– Сиди здесь и жди меня.
Я вышел, насколько это возможно, бесшумно. Момент, когда можно напасть, был на самом деле один. Когда тот завернет за здание и скроется от глаз охраны.
На самом деле он раньше бегал с ними, но то ли его перестали поддерживать, то ли денег стало не хватать. В любом случае бравых уродов, что работали на него, стало намного меньше.
Что сейчас играло мне на руку. Нам.
Подумал о том, что любой из моих друзей назвал бы нас психами. Точнее, меня. Потому что никто бы из них не сунулся обратно в Гродный на таких условиях.
Вдвоём, с девчонкой, что ничего не умеет, когда дело касается обороны. Да плюсом ко всему разыскиваемой, и в момент, когда главный в этом городе человек не пойми в каком состоянии.
Я же вообще не знал, что с ним. Да только… Для меня все стало понятно, когда мы на самом выходе встретили того охранника. Я знал его, ведь он работал раньше на меня.
Знал также, что он хороший парень и в играх у него были потери. Прекрасно помнил, какой он верный, и, в принципе, его нахождение в подобном месте само по себе о многом говорило.
А потом он посмотрел на нас с Евой и отпустил. Да ещё и намекнул, какую тачку брать. Это могло означать только одно: нас отпустили. Отпустили так же, как…