, прости, ну что мне еще делать? Да, я боюсь, боюсь! Я же просто женщина!
Атис молча смотрел на нее, понимая - шутки кончились. Касси до какого-то момента играла в игру, которая казалась ей забавной и замечательной. Беглый преступник, волшебная пирамидка, огромные цветы, тайны и загадки. Но когда игра стала превращаться во что-то большее, она решила, что хватит.
- Хорошо, Касси, - кивнул он. - Я понял. Прости, что я втянул тебя в это всё. Я бы мог тебе сказать, что это подло, но не скажу. И про то, что одно из семян было твоим, не скажу тоже. Ты сама всё и так знаешь. Только, понимаешь ли, я не знаю, как ты сумеешь быть прежней после того, что с нами случилось. Ну, сама решишь. Не маленькая.
- Пусть подло, - с ожесточением сказала Касси. - Но я не хочу ломать себе жизнь. А ты лети, Атис. Тебе одному будет легче добраться до свободной зоны. Ты лети, а я завтра утром возвращаюсь в город. Все и так зашло слишком далеко.
- Посмотрим, - пожал плечами Атис. - Я полечу, что мне остается. Вот только почему-то мне кажется, ты потом будешь жалеть, что…
Он не договорил. Просто не знал, о чем тут можно сказать. Переубеждать Касси ему не хотелось, он видел - это бесполезно. Иной раз человек словно бы говорит - "переубеди меня, докажи мне, что я не прав", но к этому случаю это не относилось.
- Ладно, пошли спать, - Атис подошел к двери, остановился. - Эх, Касси. Такое огромное небо, и всё достанется только мне. Наверное, это неправильно.
Он вышел, тихо притворив за собой дверь. Касси осталась одна в пустой кухне. Атис уже не увидел, как Касси, едва дождавшись, когда стихнут его шаги, всхлипнула раз, другой, тут же вскочила, щелкнула замком кухонной двери, и только тогда позволила себе откровенно расплакаться.
Атис не спал. Он лежал в своей постели, прислушиваясь к звукам ночного дома. Едва слышный зимний ветер за окном, шорох мышей в подвале, на кухне капает вода из крана. Абсолютной тишины не бывает, дом живет какой-то своей тайной жизнью, и жизнь эта дает о себе знать - шорохами, вздохами, скрипом дерева, ветром. Как жаль!… Черт возьми, как же всё-таки жаль, что она отказалась. Ну почему?
Атис перевернулся на бок, натянул повыше одеяло.
Обидно. Снова один. Судьба, наверное, такая - остаться одному. Ну, что поделаешь. Надо будет попросить Касси позаботиться о коте. Если он улетит, то надо же на кого-то оставить Абсорбента. А забрать можно будет потом, когда придет время возвращаться.
"Куда возвращаться? - вкрадчиво спросил его внутренний голос. - Опомнись! Неизвестно, что вообще с тобой будет после этого полета. Может быть, ты умрешь. Может быть, ты не сумеешь добраться обратно. Не так уж Касси и не права, верно? Может быть, стоит подумать головой о том, что с тобой будет дальше?"
Атис тяжело вздохнул. Да уж, внутренний голос, не так ты и не прав. Дальше будет вообще неизвестно что. Если оно вообще будет, это дальше. Надо решать, надо решать.
Он и сам не заметил, как стал задремывать, невеселые мысли отступили куда-то на второй план, глаза закрылись сами собой. Ладно. Как-нибудь переживем, думалось ему. Я родился под счастливой звездой, и всё у меня будет в порядке…
Неожиданно внизу, где-то на улице, раздался дикий грохот и вопль:
- А вот я вас!!!
Атис вскочил, как подброшенный. Что такое?!
- Ааааааааа!!!
Бабах!…
- А ну пошли вон! - Надрывался кто-то. - Вот ща палкой как дам!!! Кыш!!! Кыш!!!
Шандарах!… Человеческому голосу вторил звонкий собачий лай, внизу что-то билось, рушилось, и внезапно стены дома потряс тяжкий удар, от которого дрогнули стекла.
Атис, поспешно натянув на себя штаны и рубаху, выскочил в коридор. Навстречу ему выбежали Касси, Серафима и лама, держащий на руках кота.
Волосы Касси торчали дыбом, сама она была босиком, но тоже успела второпях нацепить блузку и штаны.
- Что это? - вскрикнула она. - Атис, где это? Внизу? Оранжерея!
Она первая бросилась вниз по лестнице, за ней следом - остальные.
Внизу царил мрак, Атис щелкнул выключателем - и вовремя. Мимо него в каких-то десяти сантиметрах со свистом пронеслось нечто огромное, и исчезло в широком дверном проеме, ведущем в холл.
На улице, судя по шуму, продолжалась вакханалия. Кто-то изо всех сил молотил палкой по стеклам и рамам оранжереи, выкрикивая угрозы и ругательства, лаяла собака. В холле послышался шум, что-то с грохотом упало, покатилось по полу.
- Мамая родная, - Серафима вжалась в стену. - Что это всё зна…
Она не договорила - в оранжерее раздался звук бьющегося стекла, а затем - торжествующий вопль:
- Ага!!! А ну давай отсюда!!! Кыш! Кыш!
Атис кинулся в оранжерею, Касси и Серафима не отставали.
В оранжерее горели все лампы, и было светло, как днем. Весь пол покрывали осколки стекла, а за окнами, потрясая палкой, бегал… тот самый охотник, которого они не так давно видели в лесу. Рядом с ним скакала очень довольная собака, продолжавшая оглушительно лаять.
Цветов не было.
- Ты что делаешь! - заорал Атис, бросаясь к ближайшему окну. - Ах ты сволочь!!!
- Пошли вон! - ликующе кричал охотник. - Прочь, прочь отсюда!!! Ща как дам палкой! Кыш!!!
Собака с лаем метнулась к окну, Атис отпрянул.
- Да что ты делаешь, скотина! - закричала Касси. - Где цветы? Цветы где?!
Она кинулась к охотнику, тут же затормозила, сообразив, что не совладает с мужчиной, и побежала в холл, откуда доносился непрекращающийся грохот.
- Аааааай, господи! - донесся отчаянный вопль Касси. - Стойте! Да стойте же, глупые! Перестаньте! Ну куда, куда ты в окно!!!
Картина, которая открылась ее глазам, была жуткой. Разгром, царивший в холле, не шел ни в какое сравнение с учиненным недавно Алмазными, и это было вполне естественно - потому что сейчас по холлу носились, как перепуганные птицы, гигантские серебристые цветы, сшибающие все на своем пути. Валялась изломанная мебель, еще три окна были уже выбиты вместе с рамами, моталась под потолком драгоценная люстра, пол усыпали осколки стекла и разбитых ваз…
Касси бросилась на свой цветок, колотившийся в оконный проем, и вцепилась в его лепестки - остановить его, удержать, заставить опуститься! Как же, заставишь его, такая махина! - и сама не поняла, что произошло, как ей удалось подтянуться. Вот уже Касси оказалась на цветке, вот уже она лежит на нем плашмя, вжимаясь в серебристую плоть, и под ее руками вздрагивают бархатистые лепестки, как могли бы вздрагивать чьи-то плечи, и бешено колотится в глубине цветка словно бы сердце, хотя, конечно, у цветка не может быть никакого сердца.
- Тихо, тихо, мой хороший, - быстро-быстро проговорила она, гладя лепестки, - успокойся, все в порядке, я с тобой…
Атис поймал свой цветок на выходе из холла, и умудрился тоже на него запрыгнуть, едва не сломав шею - чудом успел увернуться от припотолки. Цветок словно ополоумел - он совершал какое-то дикие рывки по горизонтали, то ли стремясь сбросить своего наездника, то ли скрыться от шума и грохота.
- Стой! Да стой, блин!… - заорал Атис, чувствуя, что вот-вот упадет. Внезапно из ладоней выдвинулись когти, тут же намертво впившиеся в чашечку цветка, и держаться тут же стало легче. - Да что же ты, дурень!…
Цветок снова рванулся в сторону, и тут вдруг Атиса захлестнул такой страх и такое отчаяние, смешанное с диким желанием вырваться на волю, что он перепугался. Бежать!… О, Боже, скорее бежать!!!
- Сима! - закричал он. - Открой дверь! Сима, дверь на улицу! Быстрей!…
Травница подхватила что-то с каминной полки, и стремглав рванула к двери. Створки распахнулись, в лицо ей ударил холодный ветер. Цветок Атиса, словно почуяв свободу, набирая скорость, полетел к выходу.
- Лови! - крикнула травница и бросила что-то Атису. Тот едва успел подхватить тонкую золотую пластину. - Удачи!…
- Сима, кота забери! - Атис пригнулся, цветок нырнул в открытую дверь, в ночь. - Кота!…
- Эге-гей! - орали рядом с оранжереей. - А ну, наддай! Давай, давай! Выше! Дальше!…
Цветок Касси, начавший было успокаиваться, встрепенулся, и Касси не успела ничего понять, как мимо промелькнули стены холла, и она оказалась на улице, среди ветра и ночной темноты, а земля стремительно уменьшалась в размерах, потому что ее цветок несся вслед за цветком Атиса. Хлестнуло страхом, что она сейчас упадет, разобьется, но тут же Касси поняла, что лепестки гигантской "хризантемы" надежно ее поддерживают, и что она лежит на цветке совершенно неправильно.
Оказавшись на воле, цветок успокаивался, его полет переходил в горизонталь, и напор ветра, казалось, стал слабее. Во всяком случае, вполне можно было устроиться поудобнее. Цветок летел, слегка опустив "нос", так что его плоская чаша образовывала подобие ложа, в котором можно было сидеть, видя все, что происходит впереди и по сторонам.
Касси осторожно отпустила руки, и села так, как было правильно - почти полулежа.
Лепестки послушно поддержали ее спину. Касси положила руки на ободок цветка, и обнаружила, что эта поза очень удобна, не хуже, чем в настоящем кресле. Даже, пожалуй, лучше.
Земля скрывалась в непроницаемой темноте. Цветок Атиса маячил впереди, и было видно, что за "хризантемой" летят какие-то тонкие, длинные… листья, что ли? - подумала Касси. Пока цветок пребывал в оранжерее, ничего подобного видно не было. Однако выглядело это очень красиво - гигантский серебристый цветок среди ночной темноты.
- Атис!!! - закричала она. - Атис, погоди!
Цветок Атиса замедлили полет, а затем и вовсе остановился.
- Господи, а ты тут откуда? - спросил Атис, поворачиваясь. - Ты же остаться хотела.
- Он сам полетел! - сердито крикнула в ответ Касси. - Я не хотела, я даже обуться не успела! Что дальше-то?
Ее цветок подлетел к цветку Атиса, и оба зависли в воздухе, рядом, едва заметно покачиваясь.
- Хорошенькое дело, "что дальше", - передразнил ее Атис. - Откуда я знаю? Слушай, кто этот урод с палкой был?! Вот бы вернуться и накостылять гаду!