– Нет, но похоже, здесь я и останусь.
Следующий этап
Я постучал в дверь, и мне открыла улыбающаяся пожилая женщина.
– Здравствуйте, Мардж, я Джереми, – представился я – Похоже, что я теперь буду жить у вас.
– О, у тебя такие красивые глаза, – сказала женщина. – Заходи же, не стой!
Она отвела меня в свой уголок для завтрака, где мы сели за стол и начали знакомиться. Она спросила обо мне, и я рассказал, что вырос я в Индиане, переехал в Калифорнию, чтобы посещать Библейский Колледж, играл, а после на какое-то время вернулся домой, пока не почувствовал, что Господь хочет, чтобы я приехал в Калифорнию – хотя жить мне здесь было негде.
Мардж рассказала мне о своем муже, он был военным и умер несколько лет назад. Она также говорила о своей вере, и когда она рассказывала, что ей пришлось переживать моменты, когда ее вера испытывалась на прочность и укреплялась, я чувствовал в ее сердце решительность. Наша беседа была немного печальной, было ясно, что ей очень не хватает мужа. Но Мардж, несмотря ни на что, улыбалась во время всего нашего разговора.
– Давай я покажу тебе твою комнату, – сказала она, когда прошел уже почти час. – Если ты хочешь завтра отправиться за покупками, вот моя кредитная карточка.
В спальне я поставил свою единственную сумку и гитару на пол. Когда Мардж ушла, я сел на кровати и глубоко вздохнул. На то, чтобы перенести в комнату все свои вещи, мне понадобился всего один раз, да и руки были почти свободны. На моем счете в банке лежало меньше двадцати долларов. У меня был сотовый телефон, но не было машины.
«Хорошо, Господи, – подумал я. – Вот он я. Что Ты запланировал насчет меня?»
В тот же день я позвонил Жан-Люку сообщить, что я уже в городе, и он сказал мне, что с его молодежной группой ничего не вышло. Но поскольку мы с первой встречи отлично поладили, мы все равно оставались на связи и встречались время от времени.
Как-то Жан-Люк позвонил мне и спросил, не могу ли я помочь с продажей мерча[7] The Kry на концерте. После этого они не раз приглашали меня поработать в торговой палатке на концертах. Жан-Люк и его брат Ив даже платили мне немного за помощь. Я был очень благодарен им за это, для меня была важна любая мелочь.
Впрочем, более полезными, чем деньги, оказались наши отношения с Жан-Люком и Ивом. Возможность находиться рядом позволяла мне видеть, насколько искренними и целостными они были на сцене и вне ее.
Жан-Люк никогда не чурался задавать мне самые прямые вопросы вроде «Остаешься ли ты верен Слову?», или «Молился ли ты сегодня?», или «Что Господь раскрывал перед тобой за эти дни?» Я нуждался в его прямоте, чтобы оставаться ответственным перед собой и Богом. Я знал, что Жан-Люк будет задавать мне эти вопросы, и их предвкушение помогало мне поддерживать дисциплину моих духовных привычек.
Один вопрос он задавал мне чаще остальных, и мы до сих пор задаем его друг другу: «Как у тебя дела на ковре?» Во время молитвы мы буквально лежали на полу лицом на ковре.
Жан-Люк все время говорил о Боге. Меня это очень вдохновляло. Из-за своей неуверенности в том, что Бог приготовил для меня, я нуждался не только в прямоте Жан-Люка, но и в его воодушевлении.
Кроме этого, Жан-Люк был моим наставником в музыке, и – к счастью – здесь он был таким же прямым, как и в моей духовной жизни.
«О, приятель, – будет говорить он со своим франко-канадским акцентом, послушав меня, – ты не всегда укладываешься во время». Или: «Чувак, когда ты поешь песню, делай это с чувством». Он будет спрашивать: «О чем ты хочешь сказать?», чтобы заставить меня задуматься о том послании, что я хочу донести. Когда я буду объяснять ему, о чем думаю, он будет восклицать: «Так пой об этом!» Но вместе с тем он будет специально поощрять меня. Слушая, как я пою и играю, он любил повторять: «Чувак, мне нравится то, что происходит у тебя в сердце».
Спустя какое-то время Жан-Люк спросил, не хочу ли я сыграть на их концерте пару своих песен. Этот вопрос застал меня врасплох. Я сильно волновался, даже просто продавая мерч и наблюдая The Kry на сцене.
«Это было бы классно», – ответил я, широко улыбаясь.
Я сильно нервничал, занимая свое место среди членов группы и глядя на собравшуюся толпу. Я не мог поверить, что стоял на сцене с самими The Kry. Моей первой песней с ними стала «Прочь». Мне кажется, я больше переживал о Жан-Люке, чем о зрителях, потому что в музыке он был настоящим перфекционистом. Всякий раз, когда я чувствовал, что сбиваюсь с ритма, внутри я весь съеживался. Я так боялся все испортить, что чувствовал себя роботом.
После концерта я позвонил родителям.
– Угадайте, где я был? Я стоял на сцене и играл с самими The Kry! – сказал я им. Они очень обрадовались за меня и спросили, каково это было. – Это было безумие, – ответил я, – я так волновался.
Родители сказали, что хотели бы увидеть меня тогда на сцене – даже ради одной песни, – и добавили, что очень мной гордятся. Они всегда говорили мне, как сильно мной гордятся. Отец произносил эту фразу всегда по-особенному, и он сказал мне тогда по телефону:
– Я так горжусь тобой, ведь ты служишь Господу!»
Я до сих пор люблю, когда он это говорит.
Жан-Люк не заметил – или, скорее, не обратил внимания – на то, что я был сдержанным на сцене как C-3PO[8], потому что он позволил мне сыграть с The Kry еще несколько раз.
Было ясно, что я наконец двигаюсь в сторону служения через музыку, и люди вокруг меня поощряли это. Но я пока не был готов заявить, что хочу стать профессиональным музыкантом или служить Господу только посредством музыки. У меня не было этих моментов «Я хочу делать то» или «Я хочу стать им». Если меня спросят о музыке, я буду отвечать: «Если Бог желает, чтобы я делал это, я не против». До этого я уже пытался идти своим путем, видел все негативные последствия этого и не хотел, чтобы это повторилось. Но сейчас я чувствовал, что Господь распахивает для меня дверь в музыкальную карьеру.
Одна из возможностей появилась, когда однажды Жан-Люк сказал мне:
– Почему бы тебе не сыграть одну из своих песен?
В колледже Сидарвилл (теперь это университет) в Огайо я впервые выступал перед The Kry, сыграв «Этот человек» и затем «Прочь» уже с группой.
Ажиотаж был невероятным. Чувствуя отклик зрителей, присутствие Господа вокруг и то, что через мою музыку люди вместе со мной переживают Его присутствие, я покидал сцену в тот вечер с единственной мыслью: «Это оно! В этом мое призвание!»
Я испытал сильное желание играть, петь и делиться с другими тем, что происходило у меня в сердце. Для этого появлялось все больше возможностей, вновь благодаря Жан-Люку.
Когда The Kry получали от местных церквей приглашения выступить, но эти даты у них были уже заняты, Жан-Люк отсылал эти церкви ко мне.
Чтобы иметь возможность ездить, я брал машины напрокат или одалживал у друзей, пока один знакомый не услышал о моей ситуации и не предложил мне свою лишнюю машину, которой он все равно не пользовался. Точно так же, когда я был ребенком, люди отдавали нам свои ненужные автомобили. Эта машина тоже не была роскошной, Nissan Centra, кажется, 1981 года в ужасном состоянии – когда я ударял по багажнику кулаком, он открывался, – но хотя бы на ходу.
Естественно, я никогда не клал гитару в багажник. Я в любом случае никогда и ни за что не положил бы ее в багажник, тем более в такой.
Коробка передач в машине была механической, а сама машина настолько старой, что цифры с рычага переключения давно стерлись. Когда я на автострадах включал четвертую передачу, двигатель начинал издавать раздражающий пронзительный вой. Друг, с которым мы однажды ехали вместе, перекрикивая этот шум, предположил, что у машины все-таки пять передач.
– А где тогда пятая? – спросил я его.
Он посоветовал мне пройтись по всей коробке, двигаясь вправо и вверх. И что вы думаете – у машины и в самом деле оказалось пять передач! После этого открытия на высоких скоростях автомобиль зазвучал гораздо лучше.
Эта машина стоила дешевле гитары, но, как и мои родители, я был благодарен за то, что Господь вложил в чье-то сердце желание помочь мне.
Пока я жил у бабули Мардж, траты у меня были небольшие. Впрочем, я никогда не говорил Жан-Люку, что почти на мели. За продажу мерча The Kry мне платили по сотне долларов, а еще я немного зарабатывал тем, что пел и играл в церквях. Я никогда не отказывался от возможности заработать, но, честно сказать, не слишком сильно беспокоился о деньгах. До этого у меня никогда их не было, поэтому я не чувствовал себя так, будто мне чего-то не хватает.
Кому-то это время могло показаться тяжелым, но для меня оно было очень плодотворным. Я рос духовно, будучи частью Группы Колледжа и Карьеры в церкви Часовни на Голгофе в Висте. Жан-Люк оказывал на меня большое духовное и музыкальное влияние. Через музыку я видел, как Бог использует меня и открывает передо мной двери. И я наконец начал чувствовать в жизни свое, особенное призвание.
Глава 7Покинутый и сломленный
Это была самая обычная просьба – наподобие тех, что я получал весной 1999 года от своих друзей по колледжу. Джейсон Дафф попросил меня выступить на богослужении в группе по изучению Библии, занятия которой проходили каждую неделю в колледже Паломар. Это были друзья, которые предлагали мне любую возможность спеть в их церкви или небольших группах прихожан. Я с удовольствием хватался за любой шанс провести богослужение, а помощь такому хорошему другу, как Джейсон, стала приятным бонусом.
Джейсон рассказал мне об одной из студенток, с которой познакомился в группе по библеистике.
– Она удивительная, – сказал он мне. – Ты должен увидеть своими глазами, как сильно она любит Бога, – уже тогда я заметил, какой интерес проявлял к этой девушке Джейсон.