После этого мы отправились в Хьюстон, штат Техас, чтобы посетить Онкологический Центр М.Д. Андер– сона. По приезду я позвонил маме.
– Все это так тяжело… Мелисса очень слаба, – сказал я. – Нам пришлось взять инвалидное кресло, потому что она совсем ослабела.
Мы с оптимизмом ожидали положительного отчета от одной из лучших больниц страны, специализирующейся на лечении рака, и доктора Андерсона действительно дали нам надежду. Они сказали, что рак Мелиссы находился на третьей стадии, а не на четвертой. Кроме того, они отметили, что хотя она и получила прекрасное лечение в Калифорнии, оно было прекращено слишком рано. Они сказали, что если лечение будет проведено вновь, то это может изменить ситуацию, и посоветовали нам разные мелочи, которые могли помочь Мелиссе, например, увеличить потребление ею белка.
Однако по возвращению из Хьюстона Мелисса начала стремительно терять вес.
Из-за того, что ее постоянно мучила рвота, ей пришлось провести Рождество в больнице. Ее сестре, Меган, сделали операцию прямо на Рождество, и их семье удалось добиться того, чтобы их кровати разместили в одной палате. Мелисса была очень расстроена из-за того, что ей пришлось провести праздник в больнице, но Меган составила ей компанию, а родители развесили украшения в палате и попытались создать им праздничную атмосферу, чтобы хоть как-то утешить мою жену.
Однако после того, как Мелиссу выписали, необходимость в кошмарных процедурах по откачке жидкости участилась. Ее боли стали более сильными и более частыми.
Я пытался быть сильным ради Мелиссы, но это было сложно. Несколько раз, когда я знал, что она не слышит меня, я звонил родителям и срывался, плача в трубку, когда кто-то из них подходил к телефону.
– Мне так тяжело! – говорил я.
Я считал, что сражаюсь бок о бок со своей женой. Я хотел вселять в нее храбрость, но были времена, когда я думал: «Я больше так не могу. Это просто слишком… слишком мучительно».
Но каждый раз Господь посылал мне силы, которые позволяли мне продолжить сражаться. Мелисса, казалось, тоже знала, что мне нужно, потому что говорила: «Давай помолимся». Говоря начистоту, много раз, когда она произносила эти слова, молитва была последним, что я хотел сделать. Но всякий раз, просто из-за того, что она того хотела, я брал гитару и пел с ней, восхваляя Господа за Его доброту. Вновь и вновь Бог наполнял нас силой посредством молитв – силой, которую мог дать лишь Он.
Мы продолжали уповать на Всевышнего. Мы по-прежнему обсуждали наше будущее, даже продолжали мечтать о том, что однажды и в нашем доме будут бегать дети. Один из друзей в знак надежды подарил нам иллюстрированную детскую книжку, и мы крепко сжимали ее в руках, с отвагой воображая грядущие лучшие дни.
Глава 11Время пришло
Я не особо часто выступал, пока Мелисса болела, потому что хотел проводить с ней как можно больше времени. Мы не хотели терять ни одного мгновения, которое могли бы быть вместе, поэтому в тех редких случаях, когда я действительно принимал участие в каком-то мероприятии, Мелисса составляла мне компанию, если только могла.
Христианская община Хорайзона попросила меня принять участие в их новогодней проповеди в конференц-центре Сан-Диего. Мелисса к тому времени уже не могла нормально ходить, но хотела поехать со мной в инвалидном кресле. Ей требовалось много сил, чтобы просто быть там рядом со мной.
В тот вечер я впервые выступал с песней Walk by Faith. Я поделился со слушателями историей песни, рассказав о Мелиссе и о том, как слова песни пришли ко мне в наш медовый месяц, а затем о том, что произошло впоследствии.
По правде говоря, начав петь, я не чувствовал слов своей песни. Надеюсь, это не выглядит, как неискренность с моей стороны, потому что все было не так. Это была душевная песня, которая пришла в тот момент, когда Господь снизошел до меня, и я верю, что именно он послал мне слово свое, чтобы я мог донести его через музыку. За последние десять лет буквально сотни людей говорили мне, насколько именно эта песня помогла им. В ту ночь, однако, из-за ухудшающегося здоровья Мелиссы в моем мозгу происходило слишком много всего.
Жена сидела в своем инвалидном кресле у края сцены, и, завершая песню словами «Алиллуйя», я взглянул на нее. Она была очень худой. Ее лицо осунулось. Я знал, как она ослабела. Но она стояла, высоко подняв руки, и пела, собрав все свои силы: «Алиллуйя», что было нашим переводом с иврита, означавшим «Хвала Господу».
Она вновь была с Господом, как и тогда, когда я впервые увидел ее в группе по библеистике в Паломарском колледже. Внешне Мелисса сильно изменилась с тех пор, но, несмотря на все случившееся, ее вера в Бога не ослабла. Напротив, она лишь усилилась.
Когда я увидел Мелиссу, воспевавшую молитву Богу, я ощутил, как Святой Дух явился ко мне, словно в дуновении сильного ветра. Его мощь, которую я чувствовал на той сцене, была невероятной. Это была еще одна волна силы, явившаяся именно тогда, когда мне это было нужно.
Ладно, подумал я, мы продолжим бороться.
Впрочем, до наступления дня, которого я так боялся и со всех сил старался не ждать, оставалось совсем немного времени. Мелисса нуждалась в круглосуточном больничном уходе.
Ее мать и сестра, Хизер, помогали ухаживать за ней. Кроме того, мы получали помощь от других людей. В течение нескольких недель Мелисса нуждалась в постоянном уходе с нашей стороны. Она страдала от обезвоживания, поэтому нам приходилось постоянно менять гидратационные пакеты. Посреди ночи я просыпался от звукового сигнала, предупреждающего меня, что пришло время сменить стент, чтобы не произошло обезвоживания. Порой я просыпался и сам, чтобы убедиться, что с Мелиссой все в порядке, у меня начались проблемы со сном.
Боли Мелиссы были, вероятно, для меня самым тяжелым испытанием. Они усилились и участились. Порой я давал ей обезболивающее, но, если не успевал сделать укол до того, как боль достигала критического уровня, лекарство попросту не успевало подействовать. Однажды, когда она проснулась от сильной боли, я не успел сделать инъекцию вовремя. Это была одна из худших ночей в моей жизни, когда я видел свою жену в агонии, ощущая чувство вины за то, что я подвел ее. У нее были тяжелые дни и дни, когда она была раздражительна из-за боли. Но я никогда не слышал, чтобы Мелисса жаловалась на свои страдания или ставила под сомнение Бога.
Я был рядом с ней все время, но иногда она с любовью смотрела на меня и говорила: «Мне просто нужно немного побыть наедине с Господом». Я не хотел покидать квартиру на случай, если ей что-то понадобится, поэтому просто шел в ванную и молился там.
Боже, серьезно! Ты должен что-то сделать! Забери ее туда, где ее дом, или прекрати эту боль, исцели ее! Но такая жизнь в подвешенном состоянии…
Однако боль Мелиссы никуда не исчезла – она становилась все более регулярной, и мы уже не могли ухаживать за ней дома. Поместив Мелиссу в больницу, мы почувствовали, что совершаем тот финальный шаг, когда она уже не сможет вернуться. Мне было больно от мысли, что если Бог не подарит нам чудесного исцеления, мы с Мелиссой никогда больше не окажемся дома вместе.
Она пробыла в больнице всего несколько дней, затем ее состояние заметно ухудшилось. Один из врачей сказал, что они сделают все возможное, чтобы «ей было комфортно». Мне не понравились его слова. Похоже, доктора опустили руки. Измученный и расстроенный, я вымещал злость на врачах, набрасываясь на них и крича: «Нет, мы не будем просто ждать! До самого последнего дня мы будем молиться об исцелении, верить Господу и не сдаваться! Мы верим, что Бог исцелит ее, и я не намерен сдаваться!»
Кто-то из докторов – я не могу вспомнить, был ли это тот же самый врач – дал Мелиссе книгу. Я слышал, как он сказал ей, что книга была о том, как лучше подготовиться к последним дням ее жизни. Когда доктор вышел из палаты, я остановил его.
– Не смейте давать ей эту книгу и говорить, что она умрет, – сказал я ему, – потому что мы будем продолжать надеяться до самого последнего дня. Не смейте так поступать.
– Послушайте, – спокойно ответил мне доктор, – вы должны взглянуть правде в глаза и посмотреть в лицо реальности.
– Реальность такова, – ответил я, – что Бог может исцелить ее.
Я продолжал верить, что Бог может излечить Мелиссу, и продолжал молиться об этом. Пока Мелисса спала, я сидел рядом с ее кроватью, наблюдая за ней, наблюдая за мониторами, подключенными к ней, чтобы уловить малейшие изменения в ее состоянии. И я молился, снова и снова: «Господь, прошу тебя, исцели ее. Пожалуйста, исцели мою жену».
Часто я клал подушку на кафельный пол в палате Мелиссы, накрывался одеялом и засыпал. Мне не нравилось оставлять ее одну, но иногда я спускался в больничную часовню и спал там, на мягких скамейках.
Наши семьи были с нами все время, вместе с постоянным потоком друзей, входивших и выходивших из комнаты ожидания, принося нам цветы, поздравительные открытки и молясь за нас. Так же, как и всю свою жизнь, Мелисса была озабочена в первую очередь другими людьми.
Она приветствовала гостей, спрашивая, как у них дела, затем брала кого-нибудь за руку и сжимала ее так крепко, как только могла, улыбалась им и убеждалась, что они понимают, как высоко она ценит не только их визит, но и их самих.
Мелисса всегда знала, как и когда вдохновлять других людей. Однажды утром, когда мои мать и отец сидели с ней, она сказала им:
– Я хочу, чтобы вы знали, как сильно я люблю вас обоих. Вы – та семья, о которой я молилась, и Господь привел вас в мою жизнь.
Она любила розы – желтые и красные. Поэтому в ее палате всегда стояли розы, которые принес кто-то из родственников или друзей. Мелисса дарила по розе каждому, кто приходил к ней, и молилась за них. Она попросила членов семьи приносить цветы и другим пациентам, с которыми познакомилась в госпитале. Ее отец, доставлявший розы другим больным, молился вместе с ними каждый день.