Я планировал оставаться в маленькой хижине три дня в посте и молитве и играть на гитаре. Это оказалось сложнее, чем я ожидал. Время тянулось медленно. Время не просто ползло, иногда мне казалось, что оно остановилось. Я ожидал, что на меня снизойдет великое откровение, как величественно спускающийся с небес орел. Я думал, что будучи один в горах и ни на что не отвлекаясь, я услышу глас Бога и сразу же испытаю судьбоносные изменения. Я приготовился плакать до тех пор, пока не закончатся слезы.
Но слез не было. И мое сердце по-прежнему оставалось равнодушным и ожесточенным. Казалось, что мои мысли и душа в ступоре. Я просто не мог преодолеть все те же старые вопросы и замешательство. Все, чего мне удалось добиться в том домике, так это голодных спазмов.
Потом однажды, когда я возился со своей гитарой, из глубин моего уныния начали приходить мелодия и слова, которые позднее превратились в песню «Breaking My Fall»:
(Первый куплет)
Я так легко падаю, и Ты так легко
протягиваешь мне руку
Быстро ли я утону в омутах своего рассудка?
Я так легко пугаюсь, так легко
покой Твой нисходит на меня
Быстро ли я поверю в то,
что считаю достойным?
Как много раз Ты успокаивал бурю,
чтобы я больше не боялся.
(Припев)
Я видел, ты смягчил, смягчил мое падение.
Что же мне делать?
Я видел, ты смягчил, смягчил мое падение.
Что же мне делать?
(Второй куплет)
Как драгоценны твои мысли, те, что обо мне.
Праведны Твои пути, я всегда
преисполнен Твоей благодати.
Быстро ли я позову? Быстро ли Ты
ответишь на мою мольбу?
Бережно ли ты пронесешь все,
что мне необходимо, через мою жизнь?
Как много раз Ты успокаивал бурю,
чтобы я больше не боялся.
(Проигрыш)
Я иду по узкой дороге, этот мир
постарается опрокинуть меня,
Но Твой мир поможет мне бороться,
с Твоей помощью я справлюсь.[15]
Основной вопрос в песне – «Что же мне делать?» Это тот вопрос, которым я задавался в той хижине. Я пришел туда, чтобы совершить полный прорыв, но я не сделал даже шага в нужном направлении, успех был значительно меньшим.
Что же мне делать?
Тем не менее, песня выразила мою веру в то, что Бог каким-то образом избавит меня от боли: «Быстро ли я позову? Быстро ли Ты ответишь на мою мольбу?»
Проблема в том, что у меня и Бога были разные понятия слова «быстро». Но я мог слышать в словах Бога, обращенных ко мне: «Эй, я все еще здесь – даже когда ты оступаешься. Я люблю тебя. Я думаю о тебе. Я здесь».
После смерти Мелиссы, когда я жил в доме своих родителей, я изо всех сил старался разговаривать с Богом. Впрочем, в этот раз в хижине было по-другому, потому что я чувствовал прочную связь. Просто я не получил полного душевного переворота, как я того хотел.
– Боже, мне это нужно, – в какой-то момент сказал я. – Я падаю, спотыкаюсь, становлюсь ожесточенным и злым, но я противостою этому!
Я чувствовал, что Бог отвечает мне:
– Я знаю, что ты взываешь ко Мне, и Я говорю тебе, что смягчу твое падение. Моих мыслей о тебе больше, чем песчинок в море.
Утром последнего третьего дня, я покинул хижину, разочарованный тем, что мои ожидания не оправдались. Конечно, это был не расслабляющий отдых в горах. Я почти не ел и почти не спал. Я чувствовал себя так, будто был проигрывающей стороной на ринге в длительной схватке.
– Боже, – молился я. – Чаяния моего сердца состояли в том, чтобы получить откровение, рыдать в Твоем присутствии, почувствовать Твое исцеляющее прикосновение – получить нечто важное. Я не понимаю, почему ничего не изменилось.
Перекусив в ресторане недалеко от хижины, я начал спуск с горы и направился домой. Демо-альбом находился в машине, и я включил его, чтобы послушать, как он звучит. Когда звучала «Walk by Faith» и я вслушивался в слова, посланные мне Богом в наш медовый месяц, орел спланировал с небес.
Тепло наполнило мое сердце, растапливая сковавший его лед. Все сдерживаемые эмоции внезапно высвободились. Я расплакался с широко открытыми глазами. Подъехал к знаку остановки у перекрестка и съехал с дороги, спрятав лицо в ладонях.
Каким волнующим был опыт написания «Walk by Faith» и как часто я пел эту песню и размышлял о словах, но я никогда в полной мере не осознавал, что именно говорилось в ней, до сегодняшнего дня в горах.
– Ладно, Господи, – сказал я со своего водительского места. – Я слеп, но я пойду путем веры. Я не понимаю, но я знаю, что в этом есть великий замысел. Все будет хорошо. Ты все уладишь.
Я бывал опустошен божественным откровением и раньше, поэтому знал, каково это. И теперь я снова чувствовал его. Какое облегчение! Я помню, что был крайне благодарен.
– Прости, Господи, мое уныние, – сказал я. – Теперь я все понимаю.
В своей жизни я пережил несколько необычайных моментов, когда Бог изменял меня или властно говорил со мной: в летнем молодежном лагере, в капелле в Библейском колледже, когда я написал «I Still Believe», время, проведенное с Джоном Курсоном. И этот миг на горном шоссе относился к подобным моментам. Оглядываясь назад, я осознал, что то был окончательный, поворотный момент в моем переосмыслении случившегося с Мелиссой. Я все еще боролся – и продолжаю до сих пор – но, начиная именно с того момента, все изменилось.
Я вырулил обратно на дорогу и продолжил свой путь домой. Я продолжал разговаривать с Богом, пока спускался по дороге с горы, но беседа велась в кардинально ином ключе – по крайней мере с моей стороны тон беседы изменился.
Все вокруг казалось таким умиротворенным. У меня снова была надежда. Я снова мог видеть горы, и они были прекрасны.
Возможно, это была самая быстрая двухчасовая поездка в моей жизни. Я вернулся домой другим человеком. Последовавшие за этим шаги к исцелению были все ближе. Надежда и упование определяли мою молитвенную жизнь.
– Я здесь, чтобы сделать это, Господи! – молился я. – Время жить. Я разбит, но я готов выполнить все, что Ты хочешь.
Подписание контракта
В декабре 2001 года я получил электронное письмо от Тайсона Паолетти, представителя звукозаписывающей компании BEC Recordings.
– Мы много слышали о вас от одного друга, – писал Тайсон, – и мы хотели бы поговорить. У вас есть демо-запись, которую вы могли бы отправить нам?
Можете не сомневаться, у меня была демо-запись на отправку!
Я знал, что Брэндон Эбель являлся главой БЭК, что означало Брэндон Эбель Компани. Когда я был подростком, моя семья была знакома с ним и на Корнерстоунском фестивале он разбивал лагерь рядом с нашим дважды или трижды. Я позаботился о том, чтобы Тайсон узнал об этом.
Спустя несколько дней после отправки CD с 6 демо-записями, мне позвонил Брэндон.
– Как дела, братишка? – спросил он. – Как твоя семья в Индиане?
Я сказал, что с моей семьей все хорошо и начал рассказывать ему о Мелиссе. По его реакции на другом конце телефонной линии я мог сказать, что он был шокирован. Он выразил свои соболезнования и немного помолчал.
– Твои песни – о, Господи! – сказал он. – В них что-то есть. Я бы хотел с тобой поработать.
Несмотря на возбуждение, я сказал Брэндону, что пока не могу дать ему ответ.
– Мне нужно помолиться, – сказал я. – Мне через многое пришлось пройти, и я хочу быть уверенным, что любое решение исходит от Бога.
Брэндон сказал, что я могу не торопиться.
Мы с Брэндоном поддерживали связь, и однажды он спросил, не будет ли мне интересно записать альбом как часть ежегодного религиозного проекта под названием «Any Given Sunday». Такая возможность действительно была для меня интересна, потому что мне нравилось вести богослужение. К тому же несколько человек предлагали мне записать написанные мной песни – у меня было еще несколько общинных песен о том, что именно Бог делал для меня – вместе с известными церковными гимнами чужого авторства, которые я исполнял в церквях.
Я молился об этом в дополнение к перспективам с БЭК и почувствовал, что Бог благословляет мое участие в «Any Given Sunday».
Пока мы работали над религиозным проектом, я чувствовал все большую убежденность в необходимости подписания контракта с БЭК. Контракты с лейблами звукозаписи имеют гораздо большую значимость, чем люди вне музыкальной индустрии привыкли думать.
Если коротко, то когда исполнитель-автор песен подписывает контракт, он также частично передает права собственности на песни, которые он написал, конкретному лейблу. Контракт обязывает исполнителя записать определенное количество песен для каждого альбома, исполнитель и лейбл должны достичь соглашения о рекламе и продвижении альбомов и синглов.
У меня не было контракта, который обязывал бы меня участвовать в концертных турах, но исполнитель и так понимает, что гастроли являются частью сделки с точки зрения рекламы и продвижения. Лейблы вкладывают в исполнителей деньги, так что предполагается, что исполнитель со своей стороны сделает все возможное, чтобы помочь в продаже дисков, чтобы оправдать вложенные в него инвестиции. Исполнитель, который не участвует в концертных турах, вряд ли снова сможет подписать контракт со своим лейблом, после записи определенного количества альбомов, определенного действующим контрактом.
Помимо всего этого, исполнитель и лейбл должны договориться, кто и какой процент получает от всего того, что прописано в контракте. Более длинное и подробное описание контрактов звукозаписи, вероятно, доставит вам только лишнюю головную боль, если этого уже не произошло.