Мы немного поболтали, заказали еду и еще немного поболтали. Ресторан был переполнен, поэтому было довольно шумно из-за разговоров за столами вокруг нас. Все это время я пытался понять, как подступиться к тому, что я должен был сказать.
В конечном счете я решил, что это нужно сделать до того, как подадут еду. Это не тот разговор, который стоит вести в перерывах между блюдами. Я посмотрел на нее через стол, и она ответила на мой взгляд.
– Ты можешь представить жизнь со мной до конца своих дней? Я имею в виду, ты выйдешь за меня?
Я не уверен, хотела ли Эдриен спросить: «Что это было?», но я точно хотел! Я не мог поверить, что сказал это. Это было абсолютной противоположностью: «Слушай, мне жаль, но это все неправильно. Я хочу остаться друзьями, но…»
Эдриен выглядела удивленной и улыбалась.
– Да, – сказала она.
– Ок, – сказал я со смехом. – Я должен быть честным. Я пришел сюда, чтобы в некотором роде порвать с тобой. Я чувствовал себя таким виноватым и неуверенным, и это просто подавляло меня. Но я не смог. И вот, что получилось. Я прошел через слишком многое, чтобы играть в игры, так что я надеюсь, ты не возражаешь, что я только что задал тебе такой серьезный вопрос.
– Все в полном порядке, – ответила она. – Я рада, что все разрешилось подобным образом.
Официант принес наши закуски, и мы оба больше ковырялись в еде вилками, чем ели. Я думаю, что большую часть времени мы сидели там, глядя друг на друга, и не могли до конца поверить в то, что только что действительно произошло.
«Festival Con Dios» завершился перед Днем Благодарения, и я не хотел расставаться с Эдриен. Когда наши пути разминулись, они разминулись в прямом смысле. Группа Эдриен базировалась в Нэшвилле, штат Теннеси, а я все также жил в Калифорнии. Мы сравнили наше расписание и выяснили, что пройдет по крайне мере месяц прежде, чем мы снова сможем увидеться.
Слава Богу, у нас есть мобильные телефоны! Мы разговаривали практически каждый день, часто часами, а иногда до трех-четырех часов утра. Даже по телефону наши разговоры оставались такими же основательными, как и вживую. Я бы сказал, что мы разговаривали обо всем, но это итак достаточно очевидно, судя по тому, сколько и как часто мы висели на телефоне. Тремя основными темами были взаимоотношения с Богом, наше совместное будущее и мое время, проведенное с Мелиссой.
Эдриен все также стремилась упрочнить свою веру в Бога, и мы решили читать вместе Библию, а потом обсуждать различные эпизоды, которые Бог для нас выделил. Мне нравилась любознательность Эдриен в духовных вопросах, и вопросы, которые она задавала, позволяли мне думать, что я играю важную роль в ее духовном становлении. То, что она духовно росла было слишком очевидно, и возбуждение в ее голосе, когда она осознавала свое духовное становление, заставляло меня желать быть рядом с ней вместо того, чтобы довольствоваться разговорами по телефону.
После разговора в «Applebee’s» мы обоюдно пришли к пониманию того, что в наших отношениях крылась возможность дальнейшего поиска. Между нами все было круто и определенно работало, если говорить языком школьных уроков английского. Пока нас разделяли расстояния, телефонные звонки были нашей возможностью узнать друг друга лучше. Хотя мы провели много времени вместе во время тура, у нас было не так много возможностей, чтобы основательно поговорить наедине, потому что тур по существу был передвижной общиной, и мы проводили большую часть времени общаясь с кем-то или со своими группами. Я помню, однажды нам с Эдриен удалось посидеть вместе около получаса и хорошенько поговорить, мы расспрашивали друг друга обо всем на свете. Также пару раз мы прогуливались вместе, но на музыкальном фестивале присутствовали тысячи человек, поэтому наши прогулки не были похожи на долгие прогулки по безмятежному холмистому лугу.
Так что только после завершения тура мы могли наслаждаться временем друг с другом без помех, пусть всего лишь в телефонных разговорах. С каждым разговором я все больше убеждался, что мы обязаны быть вместе.
Разговоры с Эдриен о Мелиссе были очень важной частью моего восстановительного процесса. Сложно преувеличить помощь и значение Эдриен. Она была отличным примером друга, готового нести бремя другого. Я мог говорить с Эдриен обо всем, что касалось Мелиссы, и она слушала с таким сердечным сочувствием, что многие беседы заканчивались тем, что мы оба плакали.
Во время некоторых наших обсуждений Мелиссы, Эдриен говорила мне: «Я чувствую себя сегодня немного неуверенно». И я ценил, что она откровенно признавалась в этом. Для нее было бы проще думать: «Это моя проблема» и держать все в себе. Но ее чувство неуверенности было тем, над чем мы должны были работать вместе. То, что она позволяла мне знать, что она чувствует, давало мне возможность сказать ей, что я не ожидал от нее сходства с Мелиссой. На самом деле, я был намерен никогда не сравнивать Мелиссу и Эдриен. Я говорил Эдриен, что они с Мелиссой разные и потом пытался указать Эдриен на ее сильные стороны.
Кое-что в наших разговорах с Эдриен мне нравилось особенно: она задавала вопросы о духовном пути Мелиссы. Эдриен говорила мне, основываясь на моих историях, как она восхищалась Мелиссой и что вера в Бога Мелиссы была тем, что она искала для себя. Разговоры о Мелиссе оказывали благотворное воздействие на нас обоих, и это было важно, так как давало мне свободу продолжать говорить о Мелиссе, что было существенной частью на моем пути избавления от скорби.
Встреча с семьей
Наше расписание позволило нам встретиться в декабре в Калифорнии, и это был первый раз до начала 2003 года, когда мы смогли побыть вместе, после завершения «Festival Con Dios». На Рождество Эдриен улетела домой в Южную Африку, а я вернулся в Индиану. Я знал, что должен рассказать своей семье об Эдриен. Мама знала о ней, но не догадывалась, насколько серьезными были мои намерения в ее отношении – частично, потому что я до сих пор сам пытался определить всю серьезность наших отношений – и попросил маму пока не рассказывать ничего остальному семейству.
Со времен Мелиссы у меня никого не было, и я ожидал от остальных резкую реакцию на новость, что у меня кто-то появился. Другим действующим фактором была история моих отношений. Я не встречался только ради того, чтобы встречаться. Я не хотел играть с чувствами женщины, рискуя причинить ей боль, если я не был уверен, что наши отношения потенциально могут быть серьезными. Поэтому я знал, что когда члены моей семьи услышат про Эдриен, то сразу догадаются, что я настроен серьезно.
Хоть я и был воодушевлен тем, что происходило у нас с Эдриен, я совсем не горел желанием рассказывать о ней семье. Я понятия не имел, с чего начать. Выбирал между двумя стратегиями: сделать общее объявление или рассказывать небольшим группам по отдельности.
Я выбрал общее объявление.
– Знаете ту девушку из «The Benjamin Gate»? – спросил я. Прежде, чем кто-то успел ответить, я добавил. – Она мне очень нравится. Мы встречаемся.
Уф! Начало положено!
Мой шурин – муж Эйприл, Трент – сказал:
– Это круто, приятель! – Я думаю, что это была единственная положительная реакция на тот момент.
Моя семья чрезвычайно любезная и сердечная. Но они были застигнуты врасплох новостью о том, что я встречаюсь с кем-то. Я надеялся, что все будет не так, потому что мне нужна была поддержка после появления чувства вины из-за новой влюбленности.
Я понимал, почему они шокированы. Они не слышали, чтобы я говорил так о другой женщине, кроме Мелиссы, и они понимали, что мы весьма серьезно относимся друг к другу. К тому же, Эдриен была лидером христианской рок-группы, и этот стереотип не вписывался в их представление о женщине, которую они представляли для меня после Мелиссы. Они пока не знали, насколько Эдриен тихая и милая в действительности, и когда они с ней встретились, то влюбились.
Во время пребывания в Индиане, я почти не отрывал мобильный от уха, и мой отец заметил, как много мы разговаривали с Эдриен, пока она гостила у своих родителей. Однажды он попросил о разговоре и сказал, что хотел бы быть уверен, что мое решение встречаться с ней основано не только на эмоциях. Отец спросил, могу ли я сделать перерыв в беседах с ней и помолиться, ища у Господа ответа о том, что Он желал для нас.
Я ответил отцу, что так и сделаю, и когда я рассказал Эдриен о моей беседе с ним, она согласилась, что нам стоит сделать паузу и обещала молиться за нас.
Мы не общались неделю. Я скучал по разговорам с ней, но то было хорошее молитвенное время, которое укрепило мои чувства к Эдриен. Я думаю, что эта неделя также дала время моей семье примириться с действительностью, что после Мелиссы у меня снова кто-то появился. Они предполагали, что в конечном счете я влюблюсь, начну другие отношения и, возможно, даже снова женюсь. Я все еще боролся с чувством вины, и после моего объявления они тоже начали свой путь к принятию «кого-то еще». Эта неделя была важной, потому что позволила мне пройти этот путь с моей семьей лично, а не вдали друг от друга.
На более позитивной ноте стоит отметить, что была и другая польза от недели без звонков друг другу. Вскоре после возвращения Эдриен в США – приблизительно через период времени, который требуется, чтобы прийти почтой, скажем, для счета за телефон за предыдущий месяц – мы осознали, какими дорогими были международные звонки. Я помог оплатить ей счет более, чем на 700$.
Подготовив семью к встрече с Эдриен, я проехал 350 миль, чтобы встретить ее в аэропорту Нэшвилла, когда она вернулась из Южной Африки. Мы отправились на наше первое, так называемое, официальное свидание – ужин у П.Ф. Чанга – и затем мы вернулись обратно в Лафайетт, чтобы познакомить ее с моей семьей.
Эдриен сразу же покорила всех членов моей семьи. И я не знаю, кто был под большим впечатлением от нее – они или я. Серьезно.
Первая встреча с родителями любимого человека – это всегда достаточно сложно. Но она во много раз сложнее, когда по всему дому расставлены фотографии твоего любимого человека с его первой женой.