Против своего ожидания он обнаружил, что говорит то, что думает. Его очень тянуло к Энн. “Я думал, что люблю их всех, — сказал он себе, — и Лелу, и остальных…” Он вспомнил женщин, которые оставили след в его жизни в период еще до 1954 года. Но с Энн все было иначе — она была не такая, как другие.
“Черт меня возьми! — подумал он. — Я, кажется, люблю ее”.
Он поднялся на борт корабля, металлическая дверь за ним закрылась, и флотер резко пошел на подъем. Откинувшись в кресле, он почувствовал, что сила духа его ослабевает по мере того, как до сознания начинает доходить безнадежность его положения.
В конце концов он взял себя в руки, подумав, что еще не решил, что будет делать.
Каргилл с надеждой взглянул на летчиков, которые сопровождали его к месту назначения. Он не знал их, но был уверен, что они из тех, кому он читал свои лекции. Сомневаясь, что сможет убедить их действовать так, как ему было нужно, Каргилл решил, что попытка не пытка.
Он выждал момент, когда второй пилот посмотрел в его сторону, и сделал ему знак подойти. Летчик сказал что-то своему командиру, видимо, попросил разрешения отлучиться, и подошел к Каргиллу.
— Капитан? — произнес он почтительно.
Это слово по какой-то причине показалось Каргиллу ужасно смешным. Он расхохотался. “Капитан!” — повторил он вслух и просто покатился со смеху.
По лицу его текли слезы. Он посмотрел на человека, стоящего перед ним.
— Лейтенант… — начал Каргилл и остановился. — Лейтенант! — Это было еще смешнее, чем “капитан”. Он сдержался, чтобы снова не рассмеяться, и ему удалось проговорить: — Лейтенант, вы написали завещание?
— Нет, сэр — Судя по чопорному тону, летчик осуждал Каргилла за его непонятный смех и не был расположен к беседе.
Это вызвало у Каргилла еще один приступ неудержимого хохота. Он уже понял, в чем дело: ему приходилось видеть людей в таком истерическом состоянии. Чтобы побыстрее справиться с истерикой, надо было дать ей полный выход, не пытаться ее сдерживать. Отсмеявшись, он сказал:
— Лучше составьте завещание. На войне люди погибают. Или вы будете отсиживаться где-нибудь в безопасном месте?
— Нет, сэр, я доброволец.
— Доброволец! — На этот раз Каргилл дал себе волю и разразился таким хохотом, что в течение нескольких минут тело его буквально сотрясалось от судорожных приступов. Наконец ему удалось буквально выдавить из себя, в перерывах между всхлипами: — Вот это я понимаю. Это как раз то, что нам нужно в армии, — добровольцы, готовые жизнь положить за альма матер! Ой, что это я говорю? Что-то я путаю — то ли место, то ли время.
Это напомнило ему о его фантастических снах, и на этот раз они показались ему невероятно смешными, просто нелепыми, и новый взрыв хохота согнул его обессилевшее тело пополам Когда он отсмеялся и перевел дух, летчик проговорил:
— Надо знать реальное положение вещей, сэр.
Он сказал это таким серьезным тоном, насупив брови, что Каргилл не выдержал и опять прыснул со смеху, хотя на это у него уже не было сил. Когда ему наконец удалось остановиться, он сказал:
— Молодой человек, продолжайте наблюдать за реальным положением вещей и докладывайте мне об увиденном каждый день. Это очень важно. Держите меня в курсе.
— Жаль, что вы так на это реагируете, — ответил летчик.
— Простите меня и помилуйте, — произнес Каргилл уже серьезным тоном. — Я заслуживаю прощения. — Он подумал, какой подтекст это слово может иметь в данной ситуации, и, подняв голову, увидел, что его собеседник уже не слушает его, а возвращается на свое место. Каргилл озабоченно посмотрел ему вслед и произнес вслух, ни к кому не обращаясь:
— Он доложит начальству, что я свихнулся.
Какой-то человек среднего возраста в форме капитана подошел к нему.
— Нам еще лететь всю ночь, капитан Мортон.
Тот задумчиво кивнул.
— Вы хотите предложить мне поспать? — спросил он серьезно.
— Я это настоятельно рекомендую, — твердым голосом проговорил его собеседник.
— Да, действительно, не соснуть ли мне чуток?
— Я думаю, вам надо принять снотворное.
Каргилл вздохнул. Смеяться уже не было сил, а дело, кажется, здесь серьезное. Эти люди настроены вполне решительно. В назначенный час они пойдут на штурм Города Теней, готовые пожертвовать собой ради цели, которую считают благородной. Каргилл снова вздохнул:
— Не надо снотворного, капитан. У вас не будет со мной проблем.
Когда Каргилл остался один, он долго сидел, уставившись в сгущающуюся темноту. “Я получил то, что заслужил, — думал он. — Я пытался дергать за веревочки, считая, что управляю марионетками, а на самом деле марионетка — это я сам”. Если посмотреть назад, все его прошлые усилия казались тщетными, а если заглянуть вперед…
На чьей же стороне он все-таки находится? Вернее, кого он должен поддержать? Если победят Твинеры и он останется в живых, он может вернуться к Энн, и ему больше не придется опасаться, что его вернут в комнату терапии в Городе Теней. Это было бы совсем неплохо. Лэн Бруч из Мерлики, города из его сна, тоже одобрил бы это, но что с того ему, Каргиллу? Его-то в том далеком будущем точно не будет. К 7031 году нашей эры кости капитана Мортона уже четыре тысячи лет будут распадаться на отдельные химические элементы.
Его одолевали мысли еще об одном. Эту войну начинают Твинеры. Значит, сто очков против них. Если бы все зависело от Теней, никакой войны не было бы. Значит, сто очков в их пользу. Трудно было найти какие-то аргументы против этого очевидного факта — двести очков в пользу Теней.
Каргилл заснул и проснулся, когда уже ярко светило солнце. Один из летчиков принес ему поднос с завтраком и передал просьбу капитана прийти в кабину пилотов.
Каргилл с аппетитом поел. Особенно хорош был кофе. Каргилл пришел в кабину с чашкой в руках. Он был готов отнестись к ним дружелюбно в обмен на дополнительную порцию кофе.
— Если вы посмотрите прямо вперед, — сказал командир корабля, — за туманом можно разглядеть Город Теней. — Он обратился ко второму пилоту: — Эд, уступи место капитану Мортону.
Тот немедленно подчинился. Каргилл устроился в кресле и посмотрел вперед. Горизонт был затянут дымкой. В неясном свете можно было смутно различить вершины гор. Все они были поразительно похожи друг на друга.
Вдруг он увидел пирамиду. Это был защитный энергетический экран. Она казалась симметричной и маленькой — так игрушечно маленьким кажется издалека пик высочайшей горы. Каргилл определил, что она находится от них на расстоянии по меньшей мере в сто миль.
Флотер продолжал лететь по направлению к пирамиде на обычной скорости. Каргилл понял, что они не хотят, чтобы Тени заподозрили, что у этого флотера особая миссия, и стараются не привлекать к себе ненужного внимания.
Прошло еще полчаса полета, и с каждой минутой таинственный город впереди становился все больше и больше. Все яснее и яснее становилось, как велика на самом деле пирамида. На расстоянии десяти миль она представляла собой высокое, заостренное кверху сооружение, опирающееся на крепкое, широкое основание, которое было вырублено в скальных породах группы стоящих рядом гор. Когда они подлетели еще ближе, Каргилл увидел, что стены пирамиды прозрачны как стекло, и через них были видны здания центральной части города. Вблизи пирамида ничем не напоминала источник мощнейшего энергетического поля. Было странно думать, что он прислан сюда, чтобы проникнуть в город и отключить энергетический экран, с тем чтобы Твинеры на своих великолепных волорах напали на беззащитный Город Теней и превратили его в… тень.
— Здесь, около приемного центра, мы садимся. — Пилот показал на здание, стоявшее на краю леса.
Через несколько минут они приземлились на зеленой площадке в ста пятидесяти футах от длинного низкого здания приемного центра. Каргилл вышел из флотера, и дверь за ним тут же закрылась. Он увидел, как флотер снова взмыл в небо и взял курс на восток.
Каргилл машинально повернулся и направился в сторону приемного центра, но тут же остановился. “Я свободен, — подумал он. — Они не стали ждать, когда я войду внутрь. Почему бы мне не повернуть обратно и не исчезнуть среди дикой природы?”
Местность вокруг казалась действительно дикой и заброшенной: горы, ущелья, овраги и со всех сторон неприступные и непроходимые леса. Наверное, нужно будет блуждать в течение нескольких дней, чтобы выйти куда-то, где можно найти более благоприятные условия для существования. Но это по крайней мере был выход. Каргилл хотел повернуть обратно, но у него ничего не получилось. Испуганный, он несколько минут стоял неподвижно, вспоминая курс обучения, который с ним провели с помощью их знаменитой всемогущей трубки. Он осторожно сделал несколько шагов вперед и, резко остановившись, попытался развернуться на пятках. Бесполезно. Мышцы не подчинялись ему. Бледный, но полный решимости, он подумал: “Ничего, тогда я просто останусь здесь и буду стоять на месте. Тогда Тени поймут, что здесь что-то не в порядке”.
Но в этот момент ноги его сами пошли вперед, легко и уверенно, без малейшего напряжения. Каргилл попробовал остановиться, но ноги, по-видимому, двигались совершенно автономно и спокойно и уверенно продолжали свой путь. Абсолютно этого не желая, он пересек зеленую лужайку и направился к зданию центра. Единственное, что ему удалось сделать самостоятельно, — это остановиться у двери, и то только на одно мгновение, чтобы заглянуть внутрь через толстое стекло. Молодая женщина, сидевшая в комнате, улыбнулась ему и нажала на какую-то кнопку. Дверь открылась, и он вошел.
16
Войдя, Каргилл остановился на пороге. Несмотря на испытываемое им напряжение, ему было любопытно изучить здесь все. С интересом и волнением он взглянул на молодую женщину, сидящую за столом в углу комнаты. Тень? В лице ее читался ум, что Каргилл и ожидал увидеть, и было еще “что-то” в выражении ее глаз, чего он не смог определить.
Девушка улыбнулась и сказала доброжелательно: