Полное лицо Эндрю Скотта осветилось скромной улыбкой человека, который всегда владеет самой свежей информацией по любому вопросу. Он изложил Лейну все подробности: сегодня в семь утра Джагер выписался из больницы, заехал по дороге на работу, сказал, что увольняется и через день-два уедет из Спейспорта.
— Что ж, раз сказал, значит, так и сделает. — Лейн сел за стол и, не глядя на Скотта, продолжил: — Я вот прикидываю, следует ли нам задержать его отъезд под каким-нибудь благовидным предлогом. Но никак не могу решить, действительно ли он нам нужен… И все-таки мы должны знать, куда он отправится. Позаботьтесь об этом, пожалуйста.
— Хорошо, сэр, — уверенно отозвался Скотт.
Было уже около девяти утра, когда Эстелл осторожно заглянула в комнату Сьюзен и с удивлением обнаружила, что та еще не проснулась. Она тяжело вздохнула и постояла немного в дверях, прикрыв глаза: у нее вдруг появилось предчувствие, что скоро что-то случится. Вернувшись на кухню, она решила утешить себя чашечкой кофе. Через полчаса Сьюзен весело впорхнула в кухню и объявила, что умирает с голоду и приготовит завтрак непременно сама.
Эстелл сидела, затаившись, боясь лишним словом нарушить благодушную обстановку, по которой так истосковалась ее душа. Сьюзен, расправившись с яйцом и тостом, перестала жевать и неожиданно обратилась к матери:
— Так вот они какие — эти бутеры!
— Да, я тоже как бы заново увидела их: человеку ведь свойственно забывать все неприятное, и за десять лет я порядком подзабыла, каково иметь дело с бутером. Но последний вечер очень быстро вернул меня к реальности.
— Только не наделай глупостей, мама, — доедая второй тост, заметила дочь.
— А именно?
— Ну, например, расстаться из-за меня с отцом.
— А что ты тогда сделаешь? — спросила мать, помня, что дочь еще подросток. — Покончишь с собой?
— Ох, мама, не говори глупостей!
— Ну, почему же глупости, ведь в каком-то из разделов правил говорится о джэбберах, которые очень остро реагируют на семейные неурядицы и в определенных обстоятельствах принимают решение пожертвовать собой?
— О, Господи! Не пора ли мне кончать с детскими страхами и становиться взрослой?
— Значит, ты собираешься вернуться обратно в школу?
— Ну, нет, не на этой неделе, во всяком случае, — строптиво ответила Сьюзен. — Кроме того, это довольно неприятно, когда все против тебя, а ты при этом ни капельки не виновата.
— Ну, а что же ты собираешься в таком случае делать конкретно? Например, весь сегодняшний день?
— Я собираюсь вернуться в комнату и лечь в постель. Возможно, я не выйду к обеду, если придет отец.
— Так. Ну а завтра?
— Мама, мне даже на один день трудно загадывать, так что не будем говорить о завтра!
— Мне почему-то кажется, что именно завтра многое решится, и, надеюсь, ты не будешь возражать, если я буду неотступно следовать за тобой, куда бы ты ни пошла.
— Пожалуйста, если тебе так хочется, — с достоинством уступила Сьюзен.
— Разумеется, и сегодня я не спущу с тебя глаз.
— Ну, это не будет слишком трудно: я целый день буду спать или читать в постели.
— А почему не заниматься?
— Может быть, даже и заниматься, — все так же независимо ответила дочь и встала из-за стола. — Во всяком случае, что бы я ни собиралась делать, наблюдение можешь начинать прямо сейчас — И Сьюзен не спеша вышла из кухни.
Вскоре после полудня Эндрю Скотт доложил Лейну, что капитан Алекс Миджнейлен просит принять его. Лейн слышал это имя в связи с несколькими космическими экспедициями, но лично не встречался с этим человеком.
— Конечно, просите, пусть заходит, — ответил он по интеркому, и через минуту Миджнейлен зашел в кабинет.
— Я ваш сосед, мой кабинет располагается прямо под вашим, двумя этажами ниже. — Его лицо, испещренное красными прожилками, широко улыбалось. — Мне иногда даже кажется, что мой офис попадает в “зону шумов”, которые исходят от вашей аппаратуры. Целый день нас трясет от их вибрации.
Лейн молча пожал руку офицера, вежливо ожидая услышать о цели визита.
— Вы, наверное, удивлены, что я вдруг пришел к вам, но, — неожиданно ухмыльнулся Миджнейлен, — я пришел, чтобы приветствовать вас в качестве нового члена нашего клуба.
— Клуб?..
— Сегодня в полдень Центр детских групп внес ваше имя в черные списки.
Лейн помнил о назначенном на полдень сроке, когда он должен был принять окончательное решение. Но до двенадцати ему так никто и не позвонил, и он почти забыл о нем и просто махнул рукой на всю эту чепуху. Но глядя на краснолицего офицера, он подумал, что тот пришел к нему по поручению Центра. При этой мысли на лице Лейна появилось недоброе выражение: видимо, этот капитан не понимает, что его дальнейшая карьера теперь зависит от великодушия Джона Лейна. Но, дойдя в своих мыслях до “точки кипения”, он вдруг сообразил, что манеры и тон капитана не очень-то подходят для такой миссии. И Лейн в замешательстве переспросил:
— Клуб?
— О, вы же еще не знаете! — радостно воскликнул собеседник. — Мы, члены клуба, сразу же связываемся с каждым новым человеком из “черного списка”, чтобы он понял, что он не одинок, и у него есть единомышленники! — Капитан с мрачной гордостью добавил: — Меня лично занесли в список еще семь лет назад, но я все-таки сумел полтора года назад вырвать у них одну дочь…
Лейн радостно улыбнулся. Он вскочил из-за стола и готов был обнять неожиданно приобретенного друга.
— Будь я проклят! Мог бы и сам догадаться, что я не одинок. — Он уже давно не испытывал такого чувства безграничной радости и, продолжая счастливо улыбаться, спросил: — А чем занимаются члены клуба?
— Мы оказываем друг другу моральную поддержку, — серьезно ответил Миджнейлен.
— И сколько членов в клубе?
Лицо капитана омрачилось, и после недолгой паузы он саркастически заметил:
— Командир Лейн, надеюсь, вы не думаете, что Спейс-порт состоит из одних бравых молодцов?! У нас в городе полно людишек с цыплячьими душами, которые терпят полный крах после того, как их обрабатывают жены в спальнях. Конечно, что и говорить, нелегко год за годом заниматься любовью с женщиной, которая каждой клеточкой своего тела демонстрирует тебе свое неодобрение…
Улыбка сползла с лица Лейна, когда он вспомнил именно такую, неодобряющую его всем телом Эстелл.
— О’кей, — рассеянно отозвался он, — решено. Так сколько же всего твердых приверженцев клуба?
— Около двухсот пятидесяти.
— Из почти полумиллиона семей в городе — всего двести пятьдесят?!
— Не забывайте, командир, наш город целиком сориентирован на детские группы, — возразил капитан. — Так что решайте — сдаваться или стать членом клуба.
— С этого самого момента я — член клуба.
Миджнейлен крепко пожал ему руку.
— Звоните мне в любое время. Я решил зайти к вам сразу же, чтобы вы знали о нашей организации. Может, вас прямо сейчас интересуют какие-нибудь подробности?
Лейн покачал головой. Он уже думал о том, что этот человек мог бы просветить его обо всех последствиях суда, но отказался от этого, потому что и так чувствовал себя крайне неуютно от того, что позволил себе оказаться в непредсказуемой ситуации. То, что позволительно другим, непростительно ему, командиру космического флота, который просто обязан просчитывать все свои действия. Прощаясь с Миджнейленом, Лейн посмотрел ему в глаза и, чуть улыбаясь, заметил:
— На мой взгляд, вы — в полном порядке… после семи-то лет.
— Никогда в жизни не чувствовал себя здоровее, — ответил тот. После этого странного ответа капитан быстро вышел из кабинета.
Лейн вернулся за стол и на какое-то время целиком погрузился в работу, ему начинало казаться, что лежавшая перед ним стопка бумаг никогда не станет тоньше.
Примерно в половине четвертого в Центре детских групп раздался телефонный звонок, и взволнованная женщина, представившись как миссис Джагер, торопливо сообщила дежурному:
— Я едва смогла вырваться на минуту, чтобы сообщить вам, — женщина почти шептала, — что муж только что запретил нашему сыну выходить из дома, пока мы не уедем из города.
— Он угрожает мальчику физической расправой?
— Да.
— Он уже избил его?
— Пока нет, потому что Бад делает вид, что послушался Но завтра мой сын обязательно должен выйти из дома по делам группы, не говоря уже о школе.
— В какую группу он входит?
— В группу “Красная Кошка”. Может, вы им передадите… — Голос вдруг оборвался, и послышался щелчок разъединения.
Дежурный положил трубку и сделал пометку на разложенной перед ним карте. Вдруг он вгляделся в сектор карты, куда нанес значок, и кивком подозвал напарника. Склонившись, они вместе рассмотрели сектор и кивнули друг другу:
— Не очень-то удачная неделька для “Красной Кошки”, верно?
— Боюсь, этим ребятишкам не под силу справиться самим.
Глава 27
Во время обеда Эстелл сидела напротив мужа. Она почти не притронулась к еде и насмешливо смотрела, как голодный муж быстро расправляется с очередным блюдом.
— Тебе, наверное, приятно будет узнать, что я сделала недельный запас твоей самой любимой еды и купила три блока сигарет.
— Я что-то не очень понимаю, повтори еще раз. — Джон отложил вилку и выжидательно нахмурился.
— Я сегодня все утро бегала по магазинам и закупила твоей любимой еды на целую неделю.
Лейн продолжал пристально смотреть на жену, все еще чего-то не понимая, и осторожно сказал:
— По-видимому, я должен замереть от восхищения от такой внимательности…
— Ты хочешь сказать, что ничего не знаешь? — тихо спросила Эстелл.
— Не знаю — чего? — Лейну уже надоело ходить вокруг да около, и он был готов вспылить.
— Они же провели над тобой суд, иначе они ничего не могли бы сделать.
Лейн с ужасом почувствовал, как его лицо заливает краска стыда, но Эстелл по-женски беспощадно воскликнула:
— Я вижу, что права — ты стал красным, как кирпич! Это ведь произошло вчера поздно ночью, когда ты, как сумасшедший, ворвался в дом, верно?