Гонволан протянулся на одиннадцать тысяч канб в длину и пять тысяч канб в ширину и был ограничен на севере расположенным через узкий, всего лишь в тысячу канб шириной, гористый перешеек Нуширваном. После несложных подсчетов Холройд пришел к выводу, что один канб равен миле с четвертью. Затем он снова вернулся к странице.
Земля к северу от Нуширванского перешейка, где находились когда-то огромные древние континенты Америга и Бретония, был озаглавлен Аккадистран. Только группа крупных озер находилась в том месте, где был Атлантический океан. Водное пространство между Аккадистраном и Гонволаном носило название море Тета.
Население Гонволана составляло пятьдесят четыре миллиарда человек, Аккадистрана — девятнадцать миллиардов человек, а Нуширвана — пять миллиардов человек. Нуширван был наиболее молодым государственным образованием планеты, вынырнувшим из моря всего лишь около тридцати миллионов лет назад.
Замковый город Линн, как определил Холройд, находился на крайнем востоке огромной южной части континента. Город Пта отделялся от него восьмьюдесятью тремя сотнями канб к северо-западу, если лететь на скрире. Могучий Пта находился в бухте Большой скалы моря Тета, в двенадцати сотнях канб от ближайшего выступа Нуширвана.
Удивление росло и росло. Холройд вскочил на ноги и стал расхаживать по камере, держа в руках книгу, пораженный узнанным. Он перечитал все части истории, с описанием империи, управляемой богиней, такой огромной, что его мозг содрогался от картины, представшей перед ним.
Но медленно убеждение формировалось, заполняло его мозг, что не было солдата из 1944 победного года, который был бы в таком положении, как это.
Он был мертв. За исключением этого, воскресшего в теле бога, он лежал в сожженном танке на поле боя, так долго забытый, что душа, воспоминания, мысль об этом казались уже смешной и немыслимой историей.
Его размышления были нарушены звуком. Камень двигался. Медленно, рывками. Холройд подошел, нагнулся и без усилия сдвинул камень. Его мозг был холоден и готов к действиям. У него был настолько простой план, насколько только это было возможно.
Голова Тара просунулась в отверстие.
— Благодарю, — пропыхтел он. — Это дерганье дается мне нелегко. У меня для вас завтрак.
— У тебя для меня… что? — воскликнул Холройд. Вся его воля сконцентрировалась только на плане. Он не спал! Он читал всю ночь, даже не вспомнив о сне. Он глубоко вздохнул. Причина была, конечно, очевидной. Ноги не спят, или по крайней мере, они не нуждаются в сне. Возможно, он мог бы уснуть, если бы устал. Он увидел, что Тар смотрит на него с удивлением.
— В чем дело? — спросил Тар.
Холройд потряс головой.
— Ничего. Я не разобрал… Спал слишком долго.
Маленький человечек усмехнулся.
— Это хороший признак. Вы выглядите значительно лучше. Тогда я оставлю пока вам завтрак. Мне бы хотелось поговорить с вами потом.
— Мне тоже, — сказал Холройд.
Тар нырнул обратно в туннель и, остановившись, обернулся к Холройду. Он вгляделся в него. Какое-то время он пристально изучал его, а затем сказал:
— Для человека, который еще вчера был почти мертв, вы проявляете слишком большой интерес к жизни. Что у вас на уме?
— Я отвечу тебе после еды, — насмешливо сказал Холройд. — Это связано с тем, о чем ты уже упоминал.
— Я упоминал только одно, — с удивительным отчуждением сказал Тар, — в чем вы особенно заинтересованы, учитывая ваше положение: я сказал, что восставшие могут найти вас и использовать то, что вы выдаете себя за Пта. Не так ли?
Холройд молчал. Он не думал о пудинге, принесенном маленьким полнеющим человечком, он был действительно поражен. Одно время он удивлялся, что Тар был в заключении. Ему следует более тщательно все обдумать. Тар был связан с внешним миром.
— Что еще? — спросил Холройд.
Тар вздрогнул.
— Извините, что я упомянул это впервые. Потому что этому есть причина. Они не заинтересовались. Они не знают, как это можно использовать в практических целях, и для вас было бы слишком просто исчезнуть потом. Я совершенно искренен.
— Но они могут освободить меня?
Человечек окаменел, словно узнал смерть в словах, которые только что были произнесены. Его глаза настороженно изучали Пта. Наконец он неохотно кивнул.
— Ладно, — сказал Холройд. — Скажи им, чтобы они меня забрали этой ночью.
Тар рассмеялся. Смех разрушил тягостную тишину. Он нырнул в дыру, напоследок вновь обернувшись к Холройду. Его глаза были сощурены, а губы стали тонкими, словно прорезанные ножом. Стоя там, он казался большим животным, готовым к действию.
Колючим тоном он сказал:
— Прекрасный способ рассказать потом, каким образом наша организация спасла тебе жизнь.
Справедливость слов жалила. Но Холройд знал совершенно точно, что мораль у них здесь не пользуется особой популярностью. Это было отличием. Пта, Трижды Величайший, превосходит любую ограниченную этику.
— Послушай, — сказал он, — вожди восставших отказали слепо, без рассмотрения моего характера или моей личности, которая, согласно их суждению, страдающему недостатком воображения, кажется заявлением невменяемого и, следовательно, ничего не стоит.
Он перевел дыхание и продолжал:
— Передай им, что я могу играть роль Пта на высшем уровне, что, если они достаточно сильны, чтобы захватить замок, я сделаю его своей штаб-квартирой. Передай им, что у них никогда не будет армии, которая стала бы столь могущественной, как та, что сплотится вокруг меня. Солдаты будут идти в бой, как мои последователи. Я знаю достаточно, чтобы одурачить всех, включая…
Он остановился. Он уже собирался сказать «включая богиню». Но такое экстремистское заявление не имело бы веса.
— …включая людей самого высокого интеллекта.
— Это пустая болтовня, — холодно произнес Тар, — человека, который в опасности.
— Я был болен, — сказал Холройд. — Очень болен.
Тар нахмурился и сказал:
— Я постараюсь связаться с ними. На это может уйти неделя.
Холройд отрицательно покачал головой. Перспектива вражды между ним и Таром была для него нежелательна. Но нельзя было избежать этого положения. Было бы безумием затягивать срок его бегства, когда вот-вот должна была прибыть богиня.
Она прибывает. Он был уверен в этом. Она могла приехать еще раньше.
— Этой ночью, — непреклонно сказал он. — Это должно произойти этой ночью. — Его взгляд остановился на туннеле.
— А что, если через него?
Ответа не было. Тар исчез в дыре. Как только он исчез из виду, Холройд нагнулся, исследуя камень, затем выпрямился, мрачно улыбаясь. Мгновением позже Тар выставил немного фруктов, стакан воды и хлеб.
— Помоги мне опустить камень, — сказал он спокойно.
— Я погляжу, что смогу сделать для тебя.
Удивленный, Холройд улыбнулся.
— Извини, — сказал он спокойно, — но я заметил, что там есть зубцы для ускоренного опускания его вниз. Я буду чувствовать себя безопаснее, если камень останется на прежнем месте.
Ответа не последовало. Тар бросил на него долгий пристальный взгляд и ушел. Но он вернулся. Он приходил назад с обедом, ужином, но он игнорировал действия Холройда с тупым молчанием, которое не оставляло никакого выхода, кроме действия.
Глава 5. Секреты замка
Туннель был узкой формой темноты и света. Крохотные факелы торчали у потолка, который был таким низким, что Холройду приходилось сгибаться почти вдвое, когда он шел. По сторонам были проходы — темные дыры, недостаточно большие даже для человеческого тела. Холройд игнорировал их. Обращать на них внимание не следовало, чтобы не потерять направление движения в лабиринте дорог. Он должен придерживаться лишь этого, главного коридора.
Озадаченный, Холройд изучил первый факел. Как и другие, он был изготовлен из дерева. Он был холодным. Чтобы проверить это, Холройд слегка его коснулся. В ответ он мигнул, как будто повернули выключатель. К потолку факел был прикреплен деревянным шарниром. Но свет не лился до тех пор, пока он не повернул палку в исходное положение. Должно быть, сила, заставлявшая его работать, шла из земли.
Холройд уже собирался пройти мимо, когда заметил табличку, прикрепленную к шарниру.
На ней было написано:
«Камера 17. Заключенный: случай амнезии. Отметки: никаких».
Таблица на другом светильнике гласила:
«Камера 16. Имя: Нрад. Пытался напасть сзади на стражника».
Помрачнев, Холройд изучал лаконичное описание. Ошибка Нрада была единственной, которую он мог оценить.
В конце линии светильников, в темноте, за камерой номер 1, была крутая лестница. Холройд крался через тускло освещенные коридоры, но мысленный образ, который обеспокоил его, был картиной его самого в этом подземном мире замка, который высился в темно-голубом небе Земли, отделенный от его дня рождения двумя сотнями миллионов лет. Запутавшееся время ничего не значило и было более враждебно, чем смерть. Забавно, когда прошлое не значит ничего. Оставалось только вскарабкаться по потайной полуосвещенной лестнице, красться через… десять, одиннадцать, двенадцать этажей.
Он достиг двенадцатого и последнего, попробовал отыскать выход, который мог вывести его отсюда, и, ничего не обнаружив, осторожно двинулся в проход. Потолок здесь был достаточно высок, чтобы он смог выпрямиться. Но здесь, как и на опасном этаже, были ответвляющиеся туннели, на которые он не обращал внимания, следуя установке, что, если он будет придерживаться прямых коридоров, то не заблудится.
«Садра, кухарка, сочувствующая мятежникам, один из ее любовников — младший сержант Гэн. Смотровая щель, входа нет».
Это была стереотипная надпись. Каждая комната была заселена служанками разного рода: большинство из них имели любовников, все были сочувствующими восставшим — и все спали, как отметил Холройд.
Одиннадцатый этаж был занят слугами, тоже спящими. Беззвучно Холройд спустился по узкой лестнице.
Общественный зос занимал восьмой этаж, общественный фезос — седьмой. Темные одежды, которые сложены на стульях и краях кроватей, позволили определить их: монахи и монахини! Четвертый этаж занимал удельный князь и прямо напротив него, как гласила таблица (четыре со штрихом), — его дочь Гия, замковая принцесса.