ла:
— Купальщик явился.
Теперь на ней были белая рубашка с надписью «Мясо — это прекрасно», красовавшейся на груди, и синие джинсы. Она заметно изменилась по сравнению с прошлой ночью. Зайдя в гостиную, я нашел остальных двух девушек в такой же одежде, но без надписей.
Каддлс посмотрела на Дженни.
— Может, если мы дадим ему еще тысячу долларов, он уберется? — проговорила она. — И как я надеюсь, навсегда.
Дженни неторопливо покачала головой:
— Не думаю. Дэнни — коллекционер.
— Мусора? — вмешалась Нина.
— Девушек, — уточнила Дженни. — Он поимел меня, поимел Каддлс, осталась только Нина, после чего его коллекция будет полной. Может быть, тогда он исчезнет?
— Если только от него удастся избавиться таким образом, — усомнилась Каддлс. — Почему бы тебе на скорую руку не перепихнуться с ним, Нина?
Та вскинула брови:
— Прямо здесь, в гостиной?
— Или на кухне, — предложила Дженни. — Дэнни не будет выдрючиваться.
— А я все думаю о Хэнке. — Мне надоели их словесные упражнения.
— Что именно? — буркнула Каддлс.
— Дженни не могла его убить, потому что, когда это случилось, она была со мной. Но ты-то спокойно могла его прикончить. Или Нина. Или вы сработали вдвоем?
— Это все солнце, — объяснила Нина. — У него мозги начали плавиться. Рано или поздно это должно было с ним случиться.
— Минутку, — остановила ее Каддлс. — К чему ты, черт возьми, клонишь, Дэнни?
— Идея, что Хэнка убили, чтобы предупредить тебя, с самого начала была бредовой, — пояснил я. — Ведь только вы трое знали о его пребывании в Санта-Байе, так?
Каддлс посмотрела на Дженни:
— Я-то думала, мы ему заплатили за то, чтобы я осталась в живых. А теперь он обвиняет меня в убийстве Хэнка.
— Или меня, — ввернула Нина. — Или нас обеих.
— Успокойся! — бросила Дженни. — У Дэнни есть что-то на уме.
Остальные две уставились на нее, словно она была Бенедиктом Арнольдом[175] в среде лесбиянок.
— Именно так, — продолжила Дженни. — Ведь Хэнк не мог и муху обидеть. Он был прекрасным помощником, и все мы любили его. Мы-то это знаем, а Дэнни — нет. И любой посчитает сущей глупостью его убийство как предупреждение Каддлс. Чего ради? В письмах и без того было полно предупреждений.
— Ты права, — согласилась певица. — Но я-то знаю, что не убивала его, и знаю, что Нина этого тоже не делала, потому что по прибытии в Санта-Байю мы с ней не расставались.
— Так почему же его убили? — спросила Дженни.
— Он что-то знал, — предположил я.
— Не будь идиотом! — бросила Нина. — Это Хэнк-то?
Я посмотрел на Каддлс:
— Когда вы путешествовали, кому-то было известно, где вы остановитесь.
— Все организовывала Дженни, — пояснила она.
— Под псевдонимами, — уточнила Дженни. — У нас достаточно хлопот с фанами на концертах, не хватает еще, чтобы они потом доставали нас в гостиницах.
— Естественно, — кивнул я. — Кто останавливался вместе с Каддлс в одной и той же гостинице?
— Я. Конечно, Нина. И Хэнк.
— Тот, кто писал письма, безошибочно знал адреса, по которым их надо посылать. Вы об этом думали?
В больших темных глазах Каддлс отразилось беспокойство.
— Ты считаешь, это был Хэнк?
— Может быть, — пожал я плечами.
— Это ужасно! — отозвалась Дженни.
— Когда вы с Хэнком приехали в город? — спросил я у нее.
— Рано утром. Первым делом устроились в гостинице, затем я зашла в офис маклера и взяла ключи от коттеджа. Ленч мы провели в отеле, днем повидались с капитаном Шеллом, от которого направились к тебе.
— То есть пока ты ходила к маклеру, Хэнк оставался один?
Она кивнула:
— Примерно около часа.
— Это ничего не доказывает, — пришлось признать мне. — Но если он хотел здесь с кем-то встретиться, такая возможность у него была.
— Трудно поверить, что это был Хэнк, — вздохнула Каддлс.
— Есть кое-что еще, — сказал я. — И это начинает меня беспокоить. Вы с Марго рассказали мне, что вся ваша троица, включая Холли, занималась лесбийской любовью. Трое мужчин решительно отрицают этот факт. Все трое, как только я заводил об этом речь, просто терялись сначала, не зная, что сказать…
— Как и все мужчины, — лениво заметила Нина. — Их мужское шовинистическое эго не может вынести, когда женщину тянет к другой женщине, а не к мужчине.
— Предполагаю, Нина права, — подтвердила Каддлс. — Но это имеет значение?
— Нет, — устало покачал я головой. — И знаете что? Во всей этой неразберихе единственный точно установленный факт — это убийство Хэнка. Расскажите мне о нем что-нибудь интересное. Я знаю лишь, что он был хорошим организатором, отличным парнем и неумеренно курил травку.
— Было кое-что еще, — медленно произнесла Дженни.
— Нет, — отрезала Каддлс.
— Какая разница? — возразила Дженни. — Он мертв, теперь можно все говорить. Хэнк кололся. Мы никогда не знали, где он доставал наркоту, и никогда не спрашивали. Каддлс очень старалась устроить его на лечение. Она предлагала поместить его в лучший санаторий и обеспечить квалифицированными врачами. Конечно, с полной оплатой счетов.
— Но его это не интересовало? — спросил я.
— Обычно он вежливо выслушивал, благодарил, говорил, что серьезно обдумает предложение, на чем все и заканчивалось.
— И продолжал курить?
— Не совсем так, — попыталась уточнить Каддлс. — Он курил, но скорее для блезиру.
— Хэнк раньше бывал в Санта-Байе?
Дженни кивнула:
— Примерно недель пять тому назад. Он прилетел на пару дней для предварительного знакомства с местом концерта и для переговоров с здешними организаторами. Так принято.
— С кем именно он общался?
— С Ианом Эйсеном.
— Поговорю с ним, — пообещал я.
— Ты уверен, что не хочешь перед уходом заскочить на кухню? — вежливо осведомилась Нина. — Чтобы твой боевой счет обрел стопроцентную законченность?
Глава 9
В приемной Эйсена уже ждали три человека. Секретарша казалась воплощением элегантности. Ее блестящие черные волосы, зачесанные с затылка наперед, башенкой венчали макушку. На ней было белое платье без рукавов, с «молнией» до самого подола, которая была приспущена, являя взгляду глубокую ложбинку между грудями.
— Вы хотели бы встретиться с мистером Эйсеном без предварительной договоренности? — Она отрицательно покачала головой. — Боюсь, это исключено.
Я вынул одну из моих визитных карточек и вручил ей. Секретарша взяла ее в руки с такой осторожностью, словно та могла укусить, и уставилась на нее. Я перегнулся через стол и тихим доверительным голосом попросил:
— Скажите мистеру Эйсену, что это очень спешно. Этим утром муж дамы уже приобрел револьвер.
— Я… — Она снова уставилась на карточку, словно в ней было какое-то тайное послание, упущенное ею в первый раз. — Прошу прощения, — вскочив из-за стола, исчезла за дверью кабинета.
Через минуту секретарша вернулась.
— Будьте любезны войти, мистер Бойд, — бесстрастно промолвила она. — Мистер Эйсен сказал, что может уделить вам ровно две минуты.
Стены кабинета были увешаны фотографиями звезд, которых мистер Эйсен продвигал. В углу размещался элегантный бар. Три кресла для гостей стояли у широкого стола черного дерева, а за письменным столом восседал сам мистер Иан Эйсен, высокий мужчина с длинными черными волосами, густыми темными усами и живыми голубыми глазами. На нем была белая шелковая рубашка с широким отложным воротником, запонками в манжетах и брюки небесно-голубого цвета. В мочке правого уха болталась золотая серьга. Я остановился перед письменным столом, и он широко улыбнулся.
— Садиться не стоит, Бойд. Я всего лишь хотел сказать вам, что это дешевый номер. Если бы вы сообщили, что сегодня утром приобрела револьвер жена данного джентльмена, я бы отнесся к вам куда серьезнее.
— Все мы не совершенны, — скромно признал я и сел в стоящее рядом кресло для посетителей. — Буду краток, мистер Эйсен. Жизни Каддлс угрожает опасность, и она наняла меня, чтобы остаться в живых. Сделать я это могу единственным способом — выяснить, кто ей угрожает.
— Если она погибнет до вечера пятницы, мне придется выложить кучу денег.
— Был убит Хэнк Барроу, — напомнил я. — Вы об этом знаете?
— Конечно. Как и все.
— Он был здесь примерно недель пять назад.
— И провел пару дней.
— Можете ли вы припомнить что-то странное в его поведении в то время? Или, может быть, случилось что-то необычное?
— А что сама Каддлс говорила вам о нем, мистер Бойд?
— Что он был хорошим специалистом и организатором, прекрасным парнем и что он кололся героином.
Эйсен кивнул:
— У меня было немало клиентов, которые увлекались теми или иными наркотиками. Для большинства из них марихуана была привычным делом, а кое-кто испытывал пристрастие и к тяжелым наркотикам. Так что, если вас интересует, заметил ли я что-то странное в поведении Хэнка Барроу при нашей встрече, скажу, что он был под воздействием героина.
— И что произошло?
— Я повез его посмотреть место будущего концерта. Мы обговорили кое-какие технические детали, после чего к ленчу вернулись в город. Затем он направился к себе в отель. Мы договорились о встрече на следующее утро, но он так и не появился. Днем от него раздался какой-то странный звонок. Выяснилось, что предыдущим вечером, около шести часов, к нему в номер ворвалась полиция, обыскала его и нашла унцию героина. Они забрали его в управление полиции, допрашивали пару часов, а затем, часов в одиннадцать, ничего не объясняя, выпустили. Он сказал, что напуган и собирается улетать первым же самолетом.
— Все?
— Почти. — Эйсен помолчал. — По словам Барроу, героин в номер ему подложили. Он заверял, что взял с собой лишь небольшую дозу, да и ту использовал сразу же по прибытии. Я усомнился, но мои мысли ничего не могли изменить.
— Благодарю.