Она медленно перекинула ногу за ногу, и от ее блестящих туфелек отразился свет. Подол серебристого платья приподнялся еще на пару дюймов, открыв моему взору умопомрачительную частицу голого округлого бедра теплого медового цвета. Эта картина полностью лишила меня возможности сосредоточиться. Я неохотно закрыл на несколько секунд глаза и сделал пару глотков скотча.
— А если откровенно… Знайте, чтобы вас не мучил этот полицейский комплекс, что вы заставили Рейфа понервничать, — неохотно продолжала Джастис. — А когда он нервничает, он сразу же глупеет и может наломать дров. Именно по этой причине он и заявил, что не в силах помочь вам в расследовании, и вообразил притом, что вы ему поверили.
— Хотя с самого начала он прекрасно знал, кто убил Хэнка Мэгнасона? — подсказал я.
— Если вы воображаете, что я намерена помогать вам в выполнении ваших служебных обязанностей, то можете незамедлительно вручить мне свой полицейский значок: я не ударю лицом в грязь, — заявила она, мило улыбаясь. — У вас же, я уверена, отросла бы борода до колен, прежде чем вы научились бы справляться с моими обязанностями в Храме любви.
— Для этого я тоже должен был бы облачиться в серебряный костюм? — поинтересовался я.
— Вы не умеете слушать, вот в чем беда! — Она вздохнула. — Но, вообще-то, вы — коп, возможно, без специального образования. К тому же глухой из-за всех тумаков и ударов, которые получаете при исполнении служебных обязанностей, когда задерживаете молоденьких девчонок на панели, где они поджидают случайных кавалеров.
Я с восхищением посмотрел на нее:
— Слова так и льются у вас изо рта, будто вода из испорченного крана. Если вы расскажете что-то важное, я буду слушать вас еще более внимательно.
— У Рейфа есть приятель по имени Брайан. Именно он впервые привел миссис Мэгнасон в храм. Судя по тому, как она ведет себя с тех пор и какие делает «добровольные пожертвования», можно подумать, что Рейфа в ответ на ее молитвы ей послал сам Господь Бог. Вы меня слушаете?
— Да.
— Брайан не входит в нашу маленькую общину. После того как он привел к нам миссис Мэгнасон, он встречался с Рейфом только в так называемые «нерабочие» часы. Они друг с другом на короткой ноге, но Рейф со мной никогда о нем не говорит. Возможно, Брайан знает что-то такое о миссис Мэгнасон и ее убитом муже, что могло бы вам помочь?
— Постараюсь не забыть расспросить его, — пообещал я.
— Я для вас всего лишь источник информации, — усмехнулась она. — Что ж, продолжу. Упомяну еще об одном типе, которого можно назвать завсегдатаем наших небольших сборищ. Это некий Фенвик. «Зовите меня Чаком», — говорит он обычно. Толстый верзила, воображающий себя важной птицей. Из тех нахалов, которые заставляют девушку почувствовать, что ей не хватает рук для действенной самозащиты, и при этом самодовольно гогочет. Как мне думается, он считает похороны собственной матери самым радостным событием в своей жизни. Когда миссис Мэгнасон впервые появилась в храме, Фенвик приветствовал ее как старый друг и тут же принялся расспрашивать про мужа, но она решительно отшила его, будто он таракан или еще какая-то мразь, ползущая по ее телу. После этого он стал держаться от нее на порядочном расстоянии. Здоровался с ней с преувеличенным почтением. Поскольку поблизости всегда находится Рейф, она не замечает Фенвика и даже не знает, жив ли он или давно уже на том свете. Такое случается со всеми женщинами, с теми, конечно, что приходят в храм.
— Так где же я смогу разыскать весельчака Чака? — спросил я.
— Он живет где-то в Вэлли-Хейтс. — Милая улыбка вновь растянула ее губы. — Хотите, я разыщу его адрес в телефонном справочнике?
— Вы получаете в храме какое-нибудь жалованье или процент от прибыли?
— А как вы думаете?
— Вне всякого сомнения, вам принадлежит какая-то доля от общей суммы дохода. Иначе какого черта стали бы так стараться, чтобы помешать мне нажать на Кендалла и заставить его понервничать и натворить глупостей?
— Так вы считаете это единственной причиной того, что я здесь, Эл?
— А что же еще?
Она тихонько вздохнула:
— В данный момент, полагаю, я имею право каким-то образом выразить разочарование по поводу крушения моих планов?
Опустошив свой бокал, она швырнула его в противоположный конец комнаты. Раздался звук, походивший на слабый взрыв. Десятки мелких осколков рассыпались блестками по ковру.
Джастис поднялась с кушетки и, подбоченившись, с вызовом взглянула мне в лицо.
— Ладно, — произнесла она через минуту тихим голосом, — я действительно не хочу, чтобы вы запугивали Рейфа. И мне следует помочь вам поймать убийцу, Эл, чтобы не привлекать общественного мнения к нашему храму: газетная шумиха нам только повредит. Есть и еще одна причина, заставившая меня сюда прийти. Как я уже говорила раньше, Рейф проводит вполне определенную политику и поэтому никогда не позволит «одиноким сердцам» осуществить их чаяния и мечты. Иногда подобная позиция приводит к полному крушению всех надежд и планов, вынашиваемых одной связанной с храмом девушкой. Даже если она встретилась по делам бизнеса с привлекательным мужчиной. Иными словами, мне приходится выискивать возможность расслабиться где-то за пределами нашей обители и быть при этом исключительно осторожной при выборе партнера. Ну и кто может быть респектабельнее лейтенанта полиции?
— Действительно, кто? — произнес я внезапно охрипшим голосом.
Джастис потянулась правой рукой к затылку и произвела там какие-то манипуляции, после чего огромный узел развалился и светлые волосы рассыпались по плечам волнистым покрывалом, ниспадавшим чуть ли не до талии. Потом она расстегнула «молнию» на серебряном платье, высвободила руки, и одеяние упало на пол. Девушка же осталась стоять в крохотном бюстгальтере и трусиках из прозрачных кружев. Я почувствовал, как мой подбородок вонзился мне в грудь, но в тот момент у меня просто не было сил, чтобы вернуть его в нормальное положение.
Джастис скользнула мне на колени со спокойным величием зарубежного лайнера, бросившего якорь у Лонг-Бича, и у меня даже мелькнула мысль, не следует ли мне поднять флаги. Она обхватила обеими руками мою шею, и взгляд ее сапфировых глаз устремился на меня с расстояния всего в какие-то пять дюймов.
— Надеюсь, моя идея не показалась вам несовместимой с вашими желаниями, Эл?
— Не пугайте меня многосложными словами. Я испытываю затруднения даже с двухсложными, — пробормотал я. — Просто, когда парень, находясь в бодрствующем состоянии, оказывается вдруг в объятиях своего любимого сна, ему требуется какое-то время, чтобы освоиться.
— Ну что же, осваивайтесь, — проворковала она нежно. — Посмотрю, не смогу ли я вам чем-нибудь помочь.
В следующее мгновение ее губы прижались к моим. Я ощутил упругость ее полных грудей, упиравшихся в мою грудь. Правой рукой я сжал ее крутой бок и, совершенно неожиданно, «освоился». Ее руки исчезли у нее за спиной, бюстгальтер полетел вниз. Туда же, где поблескивало немыслимое платье.
— Это и есть мой путеводный свет! — воскликнул я совершенно искренне.
— Что?
Тело ее замерло, и лишь подрагивали, как и прежде, коралловые кончики грудей.
— Путеводный свет, — махнул я рукой. — Все это великолепное сверкание, фантастические переливы огней…
— Где вы подхватили эту фразу? — напряженным голосом спросила она.
— Храм любви! — продолжал я, словно не замечая происшедшей в ней перемены. — Мне и в голову не приходило, чтобы он мог переместиться в мое собственное жилище!
По выражению ее лица я ясно понял, что Храм любви лейтенанта Уилера только что рухнул. Я даже прислушался, не раздастся ли грохот падающих вниз колонн.
Джастис подняла с пола бюстгальтер и надела его. Затем вступила в центр серебряного платья и застегнула «молнию» до самого конца — до шеи.
Я всегда относился положительно к «стриптизу наоборот», но только после, а не до. У меня было сколько угодно времени, пока она закручивала узлом свои длинные волосы, и я с недоумением смотрел на сигаретный дымок, заметный при свете лампы.
— Я сказал что-то не так?
— Вы все прекрасно понимаете! — отрезала девушка. — Могу поспорить, вы считаете себя весьма прозорливым и ловким, Эл Уилер. А посему прощайте, сами ищите своего убийцу!
Схватив сумочку со стола, Джастис пошла к выходу. Я жадными глазами наблюдал за тем, как повиливает ее серебряная нижняя половина спины, пока она не скрылась в прихожей. Потом услышал, как за ней захлопнулась входная дверь, и непроизвольно присел, ожидая, что на мою голову сейчас обрушится потолок.
Путеводный свет. Это какой-то важный пароль? Но почему? И для чего?
«Ясно, не для секса», — мрачно подумал я.
Потом я налил себе «холостяцкий» стаканчик и выключил проигрыватель: кому теперь нужны эти рыдающие струны и душещипательные мелодии?
Мои часы подсказали, что было немногим более половины десятого. Таким образом, ночь практически еще не наступила и было бы просто безумием оставаться в квартире наедине со всеми этими сверкающими серебряными воспоминаниями, вдыхая аромат терпких духов, все еще витавший в воздухе.
Верх моего «остина» был открыт, и я, отъехав от обочины, с удовольствием ощутил на лице дуновение прохладного вечернего ветерка. Разумеется, направился я к Храму любви. Прибыв туда минут через двадцать, припарковал свою тачку в стороне от дороги, ярдов за пятьдесят от ограды.
Шагая к воротам, я спрашивал себя, какого черта я здесь делаю. Коп без ордера на обыск должен быть совершенно ненормальным, чтобы хотя бы теоретически помышлять о проникновении в дом. А коли уж я помешался, решил я, то к чему останавливаться на полпути?
На стоянке перед храмом пристроились три машины. Возможно, одна из них принадлежала Джастис, если только она умудрилась вернуться сюда до меня.
Кованые чугунные ворота были заперты, но я находился в том состоянии, когда, как говорится, и море по колено. Подпрыгнув с разбега, я ухитрился уцепиться за верх кирпичной стены, подтянулся и, перемахнув через ограду, довольно ловко упал во двор.