— Ну, — Стивенс добил пятый мартини, — пора идти, важное свидание и все такое.
— Та же счастливица, что и прошлой ночью? — поинтересовался я.
— Да нет. — Вид у него вдруг стал озадаченный. — Такая миленькая малышка, только что въехала в квартиру прямо надо мной. Студентка-френолог — желает поисследовать мои умственные шишки.
— Начнет с головки? — осведомился я громко.
Вернувшись к себе около семи, я долго полоскался в душе, брился, чистил зубы, потом переоделся во все свежее, поставил стереопластинку и налил большую порцию виски со льдом и почти без содовой. Почувствовал себя лучше. Много лучше. Демерольное похмелье испарилось, руки и ноги были в полном порядке.
Где-то после восьми позвонили в дверь. На какой-то неприятный миг я представил себе, что это пляжная пташка — Анджела, как ее там, — нашла мой адрес и заявилась предложить себя в качестве моей сексуальной пленницы, исполнившись надежд на все невообразимое, что я бы сотворил с ее загорелым, тренированным телом. Но стоило мне открыть дверь, все мои страхи улетучились, сменившись жгучим любопытством.
— Ну, привет. — И Аннабел Джексон, сияя ослепительной улыбкой, вальсирующей походкой проследовала мимо меня в гостиную.
Я догнал ее на кухне, где она распаковывала покупки из ближайшего магазина, в частности пучок свежей мяты. Она заявила жизнерадостно:
— Мой папаша готовил лучшие коктейли во всем благословенном округе.
— Если я номер два, мне придется постараться еще сильнее, — сказал я. — Но что, скажи на милость, стряслось с номером один?
Она поглядела на меня своими голубыми глазами ласково и невинно.
— Ты же знаешь, что всегда был для меня номером один, Эл. Ну, в большинстве случаев, по крайней мере.
— Номер один, — скрипнул я зубами. — Как сержант Стивенс, с которым у тебя вчера было свидание.
Она пожала плечами:
— Полагаю, коктейль немного подождет. Не возражаешь?
— Нисколько.
— Ну, тогда отправляйся туда, заведи музыку, выпей, притуши свет — не до конца — и расслабься. Я к тебе присоединюсь через пару минут. Да, а большой диван все пружинит?
— Пружинит, — ответил я.
— Отлично. — Она одарила меня теплой улыбкой. — Я сейчас.
Я вернулся в гостиную, взял новую порцию спиртного и сел на диван. Весь мир безумен, включая Аннабел Джексон, так уж случилось. Я потягивал виски, вкус был хороший. Позади раздался мягкий голос:
— Ну вот, а теперь я тебе все расскажу. Сержант Стивенс и правда хороший парень, да и красавчик к тому же. Но очень уж уравновешенный. Никакого соблазна, все по правилам, просто замечательно. А когда это происходит — где же магия, авантюра, неизведанное и все связанные с этим опасности? Понимаешь, Уилер? Все так предсказуемо, вплоть до прощального поцелуя. Видел бы ты выражение его лица, когда я пожаловалась на головную боль и выставила его вчера в девять тридцать вечера!
Она обошла диван и села рядышком, и тут только я увидел, что из одежды на ней нет ровно ничего. Она глубоко вздохнула:
— Очень теплая ночь, правда? Теперь мне совсем хорошо. Как в старой привычной одежде.
— В старой привычной одежде. — Я чуть не захлебнулся виски.
Грудь ее словно несколько увеличилась, заметил я краем глаза. Смотрелась она вполне по-домашнему.
— Хорошо. Чувствую себя как дома. Надеюсь, ты больше не нервничаешь. Я-то точно нет.
Мы сидели молча, пока я допивал виски. Потом она поднялась и повернулась ко мне лицом. Передо мной в необозримой восхитительной перспективе вырисовывалась фантастическая грудь, соски напряглись, давая понять, что она готова даже и без мятного коктейля.
— Странное дело, — выговорил я сдавленным голосом, — что-то я вдруг занервничал.
Она издала довольный смешок:
— И все ты врешь, Эл Уилер.
— Да чтоб мне провалиться.
Одним движением я вскочил и обхватил ее; после чего мы взяли курс на спальню.
— Сначала спальня. Диван мы оставим на потом.
Вояж на Гавайи
Глава 1
— Соедините меня, пожалуйста, с мисс Арлингтон — Бланш Арлингтон, — попросил я телефонистку. — Она живет в бухте Канеоха.
Ох уж эти гавайские названия! Приходится выговаривать их по слогам.
— Вам перезвонят, мистер Бойд, — ответил женский голос.
Я положил трубку, осмотрелся и решил, что номер-ланаи ничем не отличается от других номеров в отеле: что-то типа веранды, с которой можно сразу спуститься к бассейну.
На Гавайях вообще все не так, как у людей; ну, например, когда они говорят о леи[217], то могут иметь в виду вовсе не гирлянду и не венок из цветов. Я всего три часа как в Гонолулу, а уже говорю на гавайском языке.
Зазвонил телефон, и я поднял трубку.
— Привет, — раздался сдержанный женский голос.
— Бланш Арлингтон? — спросил я.
— Да… А кто говорит?
— Мое имя — Бойд, Дэнни Бойд, — ответил я. — Эмерсон Рид говорил вам обо мне?
— Да, — произнесла она тихо. — Он сообщил телеграммой, что вы приезжаете.
— Когда мы сможем встретиться?
— Сейчас подумаю. — Последовала небольшая пауза. — Вы не смогли бы приехать ко мне?
— Думаю, смогу, — ответил я. — В какое время?
Мисс Арлингтон ответила не сразу. У меня даже появилось ощущение, что она не одна, — на другом конце возникла та особенная глухая тишина, когда трубку прикрывают ладонью.
— Меня устроит в половине девятого, — произнесла наконец моя собеседница. — Посидим, поговорим, выпьем чего-нибудь…
— Отлично, — согласился я. — Я остановился в отеле «Гавайян-Виллидж». Сколько мне потребуется времени, чтобы добраться до вас?
— Вы поедете на своей машине или возьмете такси? — поинтересовалась она.
— Я взял машину напрокат, еще в аэропорту. А что?
— Да так, — уклончиво проговорила мисс Арлингтон. — Дорога через скалу Пали-Пасс не из безопасных. Сильно не гоните, мистер Бойд, это может плохо кончиться…
— Учту, — хмыкнул я. — Так за сколько же я доберусь до вас?
— Не меньше чем за час.
— Ясно. Слышали что-нибудь новенькое о наших общих друзьях?
— Конечно. — В ее голосе почувствовалась скованность. — Это не телефонный разговор, расскажу обо всем при встрече.
— Хорошо, — согласился я. — Ваш дом найти не сложно?
— Нет. На этой стороне острова не так уж много домов. Проедете вдоль залива по дороге мили три, все время на север. Вдали увидите бунгало, выкрашенное в белый цвет, а у ворот огромный красный гибискус[218].
— Найду, — сказал я. — Спасибо.
— С нетерпением буду ждать вас, мистер Бойд. — В ее голосе прозвучала насмешка. — Эмерсон говорил, вы мужчина что надо!
— Ох уж этот Эмерсон Рид! Всегда говорит правду. Может, сегодня и проверим? Так Рид считает, я что надо? А все женщины, которых я встречал, утверждают, будто мне просто нет равных! Знаете, это все мой профиль!
— Сгораю от нетерпения, мистер Бойд, — съязвила Бланш Арлингтон. — До встречи. — И повесила трубку.
Я пропустил пару стаканчиков виски и перекусил в одном из ресторанов отеля, а около семи отправился на автостоянку, где оставил взятый напрокат автомобиль.
Ночь была звездной и такой бархатистой, что казалось, можно рукой ощутить ее мягкость. Бланш Арлингтон вовсе не шутила насчет дороги — она пролегала по огромной отвесной скале. Пришлось достаточно покрутиться по серпантину, прежде чем я выехал на гребень Пали-Пасс и решил, что все позади. Но не тут-то было: неожиданный порыв ветра буквально остановил машину и стал раскачивать ее из стороны в сторону.
Я включил первую скорость и нажал на газ. От дикого напряжения пот струился по моей спине, но машина не сдвинулась ни на дюйм. С полминуты я сидел и с ужасом представлял, как через секунду-другую окажусь на самом краю пропасти. Однако вскоре ветер сменил направление, и машина снова двинулась вперед по дороге. Я с умилением вспомнил Нью-Йорк и поклялся больше никогда в жизни не ругать его уличное движение.
Было почти полдевятого, когда я добрался наконец до бухты Канеоха. Казалось, за время пути я постарел года на два. Вдоль дороги мелькали редкие дома — местность больше напоминала джунгли. Наконец я нашел дом Бланш Арлингтон — одинокое бунгало, за которым возвышались горы, напоминающие декорации. У ворот рос огромный красный гибискус. Я представил, с каким наслаждением выпью двойное виски, как только войду в дом, если, конечно, предложат, хотя выпивку обещали.
Окна светились, будто говорили: «Добро пожаловать».
Остановив машину перед бунгало, я попытался представить, какая из себя эта госпожа Арлингтон. Несколько лет назад она считалась одной из подружек Эмерсона Рида, а это означало, что ее рейтинг был достаточно высок — у Рида хватало денег, чтобы позволить себе быть привередливым.
Я поднялся на деревянную веранду и постучал в дверь. Ответа не последовало, но было слышно, что в доме играет радио. Наверное, меня не услышали, решил я, и постучал еще раз значительно громче. Однако опять никто не ответил. Чёрт! Глухая она, что ли? Я толкнул дверь, которая оказалась незапертой, и вошел, нацепив вежливую улыбку на тот случай, если вдруг хозяйка только что из душа и не одета.
Гостиная была довольно просторной, с плетенной из камыша мебелью и со множеством разных красивых деревянных безделушек. На одной стене висела картина с изображением Дайамонд-Хед[219], а на противоположной — большой портрет Эмерсона Рида. Его продолговатое лицо с острыми чертами и надменный крючковатый нос были выписаны особенно тщательно. Полные противоположности: Дайамонд-Хед — вулкан потухший, и Эмерсон Рид — вулкан все еще действующий, выплескивающий раскаленную лаву во все стороны, когда его настроение дрянь. Впрочем, два дня назад в Нью-Йорке с настроением у него было все в порядке.
Как я сказал, комната была неплохо обставлена, н