— Осторожно! — крикнул ему кто-то и чертыхнулся. Мэнги попятился. Хильда здесь! Он осторожно вытянул шею, но ничего не увидел. Должно быть, в последнее время он слишком много о ней думал. И теперь уже готов видеть ее повсюду. Когда Мэнги заметил светлый силуэт, он словно получил удар в живот. Напрасно он пытался связать концы с концами. Но он должен немедленно получить доказательства того, что Хильды просто не может быть в Киброне. Во-первых, как она могла догадаться, что он уехал навсегда? Он не взял с собой почти никаких вещей.
— Осторожнее! Выйдите отсюда!
Он пошел по проходу между рядами ящиков с тунцом. Черные блестящие рыбины были уложены в них вертикально и напоминали снаряды... Почти ничего с собой не взял... Ну конечно, ничего не взял. Первое, что ей должно было прийти в голову, что он не мог уехать далеко, и она, наверное, потратила целый день, чтобы обзвонить всех, кого только можно... Но как только в ней проснется ревность, она догадается обо всем. Вот где таится опасность. Она сказала что-нибудь вроде: «Он думает, что чересчур хитер. Мне совершенно ясно, что он увез эту шлюху на свой остров...» Напряженный, подозрительный взгляд Мэнги метался по толпе, толкавшей его со всех сторон. Белый плащ. К счастью, его легко заметить. Что она еще сказала? Что он смеется над ней вместе со своей потаскухой. Она никому не позволит морочить себе голову... и выцарапает ей глаза... Все это он уже слышал сотни раз. Господи, сколько же они ссорились! Как только наступало пять часов, у нее начиналось нечто, столь похожее на приступ малярии. И ничто не могло этому помешать. Несколько раз она распахивала настежь входную дверь. «Давай уходи, проваливай отсюда... Убирайся на свой остров, ты ведь так по нему скучаешь. Бездельник!» Однажды он дал ей пощечину. Он вспомнил, как потом в гардеробной взглянул на себя в зеркало. У него был совершенно озверевший взгляд. «Оставь в покое остров... Ты этого не поймешь никогда!» В тот раз они находились на волосок от трагедии.
Мэнги понемногу успокаивался. Всего-навсего еще одна галлюцинация. Хильда никогда не смогла бы так быстро принять решение. «Тампико» приносил ей немалый доход, и чем больше она зарабатывала, тем сильнее это разжигало ее аппетиты. Она сто раз подумала бы, прежде чем закрыть свое заведение хоть на пару дней. Мэнги вышел с рынка и вернулся в центр города. Нет! Хильда не может быть в Киброне. Он зашел в кафе, чтобы выпить кружку пива. Его мучила жажда. Хильды здесь нет, и тем не менее она здесь. Надо искать ее, обшарить, перевернуть весь город. Мэнги не сможет вернуться на остров, пока не убедится. Есть такое место, где он непременно найдет ее: на той самой улице, на которой было полно лавочек, универсальных магазинов, торгующих летом сувенирами. Он начал обходить магазины по обеим сторонам улицы, поднимался на цыпочки, стараясь поверх уложенных товаров разглядеть находившихся внутри покупателей. Затем он отправился на вокзал, прошелся несколько раз мимо окна справочного бюро.
Приближался час обеда, Мэнги бродил вокруг отелей, ресторанов. Чем больше проходило времени, тем сильнее становилась его уверенность. Он торопливо проглотил какую-то еду в закусочной, затем, чтобы согреться, заказал у стойки один за другим два кофе. Погода портилась. Ветер был таким влажным, что лицо становилось мокрым. Мэнги сделал еще один, на этот раз последний круг по городу. Дождь застал его на улице Верден. Он укрылся в магазине, торговавшем дешевыми товарами. И вот тут он ее и увидел. Напрасно Мэнги все время был настороже, он даже не узнал ее поначалу, поскольку в это время года все женщины носили плащи. Его насторожила манера покачивать бедрами. Мэнги выскочил на порог. Где же она?.. Он добежал до перекрестка, но только потерял время, отыскивая взглядом зеленую чалму. Прохожие надели на головы пластиковые капюшоны. Они торопливо шли, прижимаясь к стенам и заслоняя друг друга.
Он остановился посреди перекрестка, и какой-то шофер обругал его. Но на этот раз он уже был уверен, что ему не привиделось. Он слишком хорошо знал фигуру Хильды. Теперь сама его плоть вопила: «Это она!» — словно пес, рвавшийся вдогонку своему хозяину. Но дождь уже смыл все следы Хильды. Мэнги снова ее потерял. Он слишком устал, чтобы продолжать преследование. Если она оказалась здесь, то только для того, чтобы переправиться на остров. Значит, она сядет на корабль. Почему самые простые мысли приходят в последнюю очередь? И конечно же, он ее там встретит. Они начнут ссориться прямо на корабле. Что подумает священник о девице с ярко накрашенным ртом и слишком дерзким взглядом? Мэнги необходимо собрать все свое мужество. Он укрылся в том самом бистро, где был утром, и проглотил две рюмки коньяку. Понемногу мысли его затуманились, но одно было очевидно: он сопротивлялся, сопротивлялся изо всех сил. Хильда не должна и шагу ступить на его остров. Иначе все, чем он так дорожит, будет осквернено. Мэнги вспомнил деда и чуть было не попросил его о помощи, он, который готов был дать себя убить, лишь бы избежать этого.
«Я ничтожный человек, — повторял себе Мэнги, — но я честен, честен так же, как и они». Но тут же называл себя лжецом, потому что чувствовал, как все больше пьянеет, как пьяный дурман накрывает его черной волной. У острова есть все основания отречься от него. Но если ему удастся помешать Хильде сойти на берег, может быть, все станет как прежде. Он найдет наконец свою пещеру. И тогда прошлое воссоединится с настоящим, чтобы изменить его. Надо оторвать от себя Хильду. Швырнуть в море. И увидеть затем, как она уйдет на дно, подобно мертвому спруту. Со стороны порта до него донесся длинный гудок.
— Если вы хотите успеть на корабль, — сказала официантка, — вам следует поторопиться.
Ну вот уже пора! Мэнги поднялся. Несмотря на неуверенные движения, его переполняли силы и неистовство. Он бросил мелочь на стол и побрел в порт, подставив лицо дождю. Отличная погода для моряка. Все Мэнги были моряками. На набережной тротуар покачивался, словно корабельная палуба. В добрый час! Поднять фок! Поднять все паруса! И никаких женщин!
Сирена взревела во второй раз. «Ну вот я и добрался, — сказал себе Мэнги. — Напрасно она станет прятаться, ей не ускользнуть от меня». Слегка покачиваясь, он поднялся по трапу и огляделся. Никого! Как будто он единственный пассажир. Каюта была пуста. На палубе стояли ящики, лежали тюки — все, как обычно. Последний гудок раздался так близко, что Мэнги даже споткнулся и ухватился за лебедку. «Хильда!.. Где ты?..» Крик так и не сорвался с его губ, а застрял где-то внутри. Мэнги пристал к человеку, продававшему билеты:
— Где она?.. Женщина в белом плаще... Ну, вы же знаете... Хильда... Где она?
— Послушай, старина, — сказал мужчина. — Что ты несешь?.. И не стоит здесь оставаться. Сейчас начнется качка.
Он помог Мэнги спуститься в каюту. После первого толчка море впереди вспенилось, веером разлетелись брызги. Мэнги приник к иллюминаторам. Брызги летели во все стороны и, странно завихряясь, напоминали неведомые светлые силуэты. Может быть, это Хильда? Она бродит вокруг него. Она способна на все. Он чувствовал себя все хуже. С трудом справившись с дверью, он выбрался на палубу. Его стошнило. Худшее миновало. Голова прояснилась. Раз Хильды нет на корабле, значит, он попросту ошибся. Он все придумал. Хильда в Гамбурге. Он больше ничего не значил для нее. Но из-за этого он плакать не станет. Он смеется над всем этим, над своей любовью. Он вытянулся на банкетке, хотя из-за качки рисковал каждую минуту свалиться на пол, и наконец заснул. Иногда сознание возвращалось к нему... «Никто меня не любит... Никто... Что я такого сделал?..» Кто-то потряс его за плечо.
— Эй, морячок... мы прибыли.
Мэнги, оглушенный, с блуждающим взглядом, вышел на палубу. Его тошнило. Белая полная луна освещала порт. В лунном свете поблескивал памятник его деду.
Вместо того чтобы пересечь поселок напрямик, Мэнги сделал крюк через пляж. Он не хотел, чтобы его видели. Он сам себе был противен. Даже лунный свет казался ему слишком резким. Вокруг него простирался остров, сохранивший первозданную дикость и чистоту, дарованную ему Господом при сотворении мира. Ему нечего здесь делать. И нет ему здесь места. Он уедет ближайшим пароходом. Но куда?.. Не важно, главное — уехать! Иначе он не сможет никому посмотреть в глаза. Обойдя сад Рокоэ, он увидел свой дом. Это из-за Хильды он должен бросить его. Когда он ее увидел, он уже знал, что встретился с бедой. Теперь никакие заклинания священника не изгонят из него бесов. Она держит его в своей власти, преследует даже в воспоминаниях. Если он останется, вместе с ним поселятся на острове его неудачи. Рыба перестанет ловиться, а люди начнут болеть. Малышка Мари уже слегла. Самое время паковать вещички... И куда это запропастился ключ? Наконец Мэнги вошел, долго искал выключатель. Он так и не приручил свой дом. Первым делом Мэнги взглянул на парусник. Он стоял на прежнем месте и все так же был повернут носом к окну. Придется и с парусником распрощаться. Надо расстаться абсолютно со всем, с самой жизнью. Мэнги распахнул дверь в сад, чтобы впустить свежий воздух. Он чувствовал себя отвратительно и поднялся, чтобы умыться. Затем он небрежно побросал белье в чемодан. Когда придет Мари, она обнаружит, что дом снова опустел. И все разговоры о нем скоро прекратятся.
Он услышал стук в дверь, ведущую на улицу. Несмотря на все предосторожности, кто-то все-таки его видел, что весьма некстати, и зашел узнать новости. Он спустился. Снова раздался стук...
— Кто там?
Никакого ответа. Рассвирепев, Мэнги распахнул дверь и попятился. Она стояла на пороге, язвительно улыбающаяся, самоуверенная.
— Не ждал?.. Можно войти?
Хильда закрыла за собой двери.
— Я могу посмотреть дом?
Она медленно прошлась по комнате, открывая шкафы, качая головой.
— Для гнездышка влюбленных могло быть и получше.
Хильда начала подниматься по лестнице.
— Она прячется наверху, не правда ли?
Мэнги застыл на месте и не произносил ни слова. Он не понимал: то ли это рокот моря, то ли ярость клокочет у него в груди. На первом этаже скрипел паркет. Она заглянула в каждый угол. Может быть, она вооружена? Хильда снова появилась перед ним. Она улыбалась.