— Да?
— Сначала брат, а потом молодая дама. Они были в Анжере и недавно вернулись. Сейчас с ними привратник. Они сразу же позвонили нам.
Комиссар выехал на аллею.
— Не закрывайте ворота, — сказал он, опустив стекло. — Приедет много народу.
Он увеличил скорость, и гравий заскрипел под колесами.
— Мадам повергнута в ужас, — сказал инспектор. — Для нее Фроман был Богом.
Дрё припарковал машину между белым «пежо» и красной «альфеттой».
— Если я правильно понял, — сказал он, — кузен и вдова были не вместе. Это их машины.
— Старик освободил себе место, чтобы ему не мешали, — сказал инспектор.
— Да, похоже.
Они прошли мимо подъезда и остановились у входа в просторный вестибюль, который комиссар окинул мимолетным взглядом. Красивые бра из кованой стали, старинная люстра, яркие огни которой отражались на стенах мореного дуба, освещая дорогую мебель, цветы, лестницу в глубине, настоящее произведение искусства неизвестного мастера.
— Если бы я жил здесь, — пробурчал инспектор, — я бы сто раз подумал, прежде чем покончить с собой. Есть же люди, которые не ценят своего счастья!
Комиссар прошел в залу, где его встретил человек в охотничьей куртке, натянутой поверх ночной рубашки.
— Полиция, — сказал Дрё. — Где тело?.. Вы кто, привратник?.. Проводите нас.
— Это ужасно, — запричитал тот. — Господин председатель выглядел совершенно нормальным…. Сюда, пожалуйста.
— Здесь ничего не трогали?
— Нет. Он в своем кабинете. С ним мадам и господин Марсель. Вызвали врачей, полицию… Но вас не ждали так быстро.
Он так волновался, что даже поднял воротник куртки, будто ему стало холодно.
Коридор был длинный, между окнами на стенах висели картины.
— Мадам Фроман давно вернулась?
— Нет. Первым приехал господин Марсель. Он сам открыл входные ворота, стараясь, как обычно, не побеспокоить нас. Такой любезный!.. Почти сразу же после него я увидел и мадам. Я сразу догадался, что это она, так как ее машина сильно шумит… Я вышел, чтобы закрыть за ними дверь.
— Долго они отсутствовали?
— Да. Довольно долго. Господин Марсель ушел около половины девятого, а мадам немного позже. Кажется, пробило девять.
— А остальные?
— Они еще спят. Старая мадам де Шамбон живет в левом крыле, со стороны парка. Ей перевалило уже за семьдесят пять. А господин Ришар почти не двигается после несчастного случая. Он пичкает себя всякими транквилизаторами и снотворным.
Комиссар остановился.
— А прислуга? — спросил он. — Кто ведет хозяйство в таком большом доме?
— Я, — сказал привратник с виноватым видом. — И моя жена. Была еще горничная, но в прошлом месяце во время забастовки она уволилась.
— Почему?
— Она испугалась. Собственные братья оскорбляли ее. Жозеф уехал, и она с ним. Он был мастер на все руки. Занимался кухней, садом. Очень жаль, что он покинул нас.
В конце коридора кто-то громко закричал.
— Успокойтесь. Успокойтесь. Сейчас они приедут, — послышался чей-то голос.
— Это господин Марсель, — сказал привратник. — Бедная мадам не в себе. Вы разрешите?
Он бегом побежал в кабинет.
— Полиция уже приехала, — сообщил он.
Появился господин Шамбон. На нем был легкий плащ, белый шарф, который он и не думал снимать. Однако он не забыл снять правую перчатку и протянул руку:
— Марсель де Шамбон.
— Комиссар Дрё… Офицер полиции Гарнье.
Быстрый взгляд комиссара оценил Шамбона. Высокий, худой, одет с иголочки. Элегантный, чуточку слишком хорошо воспитанный.
Трое мужчин обменялись легкими пожатиями рук.
— Он там, — тихо сказал Шамбон.
Комиссар вошел в ярко освещенный кабинет. «Ага, вот и каскадерша!» — подумал он, подходя к креслу и здороваясь с молодой женщиной, комкающей носовой платок. Мадам Фроман была одета в легкое меховое манто, которое не скрывало ее прекрасных форм. Она была блондинкой с кошачьей мордочкой, бриллианты в ушах, на шее жемчужное ожерелье.
— Весьма сожалею, примите мои соболезнования, — сказал он.
Затем он обратился к Шамбону:
— Тот, кого вы обнаружили, действительно мсье Фроман? Вы подтверждаете это?
— Безусловно.
Комиссар наклонился и осторожно повернул тело, чтобы рассмотреть его лицо. Мадам Фроман при этом слабо вскрикнула.
— Уведите ее, — сказал Дрё. — Но не уходите далеко. Гарнье, осмотри револьвер.
Под трупом виднелось немного крови, а нижнее белье и рубашка буквально пропитались ею. Дрё потрогал руки. Еще теплые. Смерть наступила совсем недавно. Время, пока говорил человек из службы доверия, потом тревога, время в пути… Дрё посмотрел на часы. Скоро полночь. Должно быть, Фроман застрелился около одиннадцати.
— Этот револьвер сделан не сегодня. Им, вероятно, пользовались еще во время Первой мировой войны. И он в плачевном состоянии, — сказал Гарнье, осмотрев оружие.
— Позови привратника.
— Я здесь, — отозвался тот.
— Вы узнаете этот револьвер?
Старик испуганно вытянул шею.
— Кажется, да.
— Вам кажется или вы уверены?
— Мне кажется, что я уверен. Обычно он находился в библиотеке.
— Покажите где, — попросил комиссар.
Привратник проводил его в соседнюю комнату, заполненную книгами в превосходных старинных переплетах. На свету вспыхивали золотые обрезы. В центре комнаты стоял длинный письменный стол.
— Он всегда лежал здесь, — сказал привратник, выдвигая ящик письменного стола.
— А теперь его здесь нет, — сказал комиссар. — Я полагаю, что все в доме знали о существовании и местонахождении револьвера.
— Думаю, да, — ответил привратник. — Замок ведь находится в отдаленном месте. Мало ли что могло случиться.
— Понятно, — кивнул комиссар.
Комиссар вернулся в кабинет, вынул из кармана носовой платок и осторожно поднял телефон, который все еще лежал на полу.
— Алло… Это вы, Мазюрье? Говорит Дрё. Группа выехала?
— Да. Судебно-медицинский эксперт с ними. Я сделал все необходимое. Они должны уже быть на месте. Это самоубийство?
— Бесспорно. Когда позвонил человек из службы доверия?
— Без десяти одиннадцать, комиссар.
— Спасибо.
Вошли привратник, мадам Фроман и Шамбон.
— Выйдем отсюда, — сказал комиссар. — Подождите меня в…
— В гостиной, — предложил Шамбон.
— Очень хорошо. В гостиной. Только позвольте один вопрос, чисто формальный, не пугайтесь. Я должен заполнить рапорт. Где вы провели вечер, господин Шамбон?
Шамбон выглядел обиженным.
— Я?.. Я должен?.. Я был в кино, в Галлиа, если вас это интересует… Я смотрел фильм, о котором сейчас все говорят. — Он порылся в карманах. — Я могу показать вам билет.
— Не надо. Поймите, я обязан всех опросить. Ни одна деталь не должна ускользнуть от нас. А вы, мадам?
— Я была у друзей в Луазеле, мы играли в бридж.
— Благодарю вас…. После заключения экспертов у меня могут возникнуть еще вопросы.
Он повернулся к Гарнье, бросил взгляд на револьвер, который инспектор держал кончиками пальцев, обернув салфеткой, как дохлую крысу.
— Ну что еще?
— Ничего, патрон. Недостает одной-единственной пули.
— Так я и думал. Хорошо. Положи револьвер на письменный стол и поговори с инвалидом, если он проснулся. Может быть, он что-нибудь слышал.
— А если не проснулся?
— Не буди его. Поговори со старой леди, может, она хочет что-нибудь сказать. Попроси привратника, чтобы он тебя проводил к ней, и постарайся разузнать, был ли Фроман чем-либо расстроен, как он себя чувствовал, ладил ли он со своими близкими, ну, в общем, не мне тебя учить.
— А что вы думаете, патрон?
— В данный момент я ничего не думаю, но человек в положении Фромана не застрелился бы, не имея на то серьезных причин. И мы должны найти эти причины. Или… Вот не везет! Меня уже понизили в должности, потому что не было раскрыто самоубийство Анж Маттеоти, неужели я снова влип в дурацкую историю! Ну иди же, не обращай на меня внимания.
Оставшись один, комиссар прошелся по комнате, обратил внимание на то, что застекленная дверь открыта, вышел и заметил, что он находится в передней части замка, напротив парка. Кто угодно мог зайти сюда. Например, вор. Вор, который мог убить Фромана. Не стоит заблуждаться… Тем не менее. Я должен убедиться, что все на месте. Чтобы показать этим господам, в случае необходимости, что я ничего не оставляю на волю случая.
Ночь была прохладной, Дрё вернулся в кабинет, еще раз осмотрел труп. Очевидно, Фроман не повесил трубку до того, как выстрелить, чтобы иметь свидетеля. Он хотел, чтобы никто не сомневался в его самоубийстве. Он знал, что его смерть покажется всем необъяснимой. И в то же время хотел, чтобы причина его поступка осталась в тайне. Итак, что же это за причина? Ведь он не до конца исповедовался человеку из службы доверия.
Дрё снова прошелся по комнате. Здесь тоже было несколько книг, но в основном картотека, папки для бумаг, суровая обстановка настоящего бизнесмена. Такой подозрительный человек, как Фроман, не должен был полагаться на доверенных людей. Тем более на секретарей. Нужно поговорить об этом с Шамбоном.
На письменном столе около телефона стояла ваза с цветами, фотография мадам Фроман, и около бювара — записная книжка, которую комиссар быстро пролистал. На субботу ничего. «Ну, да! — подумал Дрё, — завтра воскресенье. (Он посмотрел на часы.) И оно уже наступило. Женевьева, наверное, страшно сердится. Но она прекрасно знает мою работу!..»
На странице, соответствующей понедельнику, было написано: «Бертайон, 11 часов». И еще многое. Встречи, номера телефонов, подчеркнутые инициалы. Все это надо проверить, но человек, который хочет застрелиться, не составляет наперед план деятельности… Странно. Дрё услышал, как вдалеке хлопнула дверь. Сотрудники лаборатории. Бесполезно объяснять им, что следует вести себя тихо, не входить в дом, где лежит труп, как отряд телевизионщиков, готовых взять интервью. Вскоре кабинет наполнился людьми.