ы? А возможно, он был крайне заинтересован подстроить исчезновение Сен-Тьерри в Италии? Напрашивалось столько предположений, что всякий раз я рисковал запутаться. Но чем больше я обдумывал проблему, тем яснее видел, что мои интересы и интересы Симона противоположны. Раз Симон в некотором роде предстал виновником исчезновения Сен-Тьерри, то пусть и выкручивается. Если обнаружат труп, то я окажусь только в выигрыше. Марселина — вдова, вдова официально, а это в корне изменит всю мою жизнь. Сен-Тьерри при жизни представлял собой непреодолимое препятствие. И мертвый он мог все еще разлучить нас, Марселину и меня, если его не найдут... Тогда что же, найти его, вытащить из подвала и положить там, где он упал в первый раз? Нет. Не я же должен бить тревогу в замке и вызывать полицию. Пусть кто-то другой, посторонний, на которого не падает ни малейшего подозрения, займется этим делом вместо меня. Я предложу старику восстановить особнячок, а не только одну ограду и предложу столь умеренную цену, что он ни за что не упустит подобный случай, обращусь к подрядчику, который, прежде чем приступить к работам, посчитает своим долгом осмотреть особнячок снизу доверху.
Ко мне возвращалась надежда. Я напоминал севшую на мель лодку, которая благодаря приливу вновь закачалась на волнах. Воздух свободно поступал в мои легкие. Я закурил сигарету. Хотелось немного выпить. После стольких кошмарных часов я наконец увидел свет в конце туннеля. Спасение!.. Разумеется, оставался еще Симон... брат Марселины! Но прежде всего Симон должен обеспечить себе алиби. Он способный тип. Даже слишком!.. Я всегда его опасался. Он без зазрения совести использовал сестру в своих интересах. Какую работу он делал для Сен-Тьерри? Мальчик на побегушках, темная лошадка. Но он достаточно хитер, чтобы все взвалить на себя. Я посмотрел на часы. Почти полдень. Марселина скоро приедет. Я снова направился в замок.
— Ну как? — спросил старик.
— Что касается ограды, то никаких проблем. Расходы невелики. Можно использовать тот же камень.
— Очень хорошо. Я об этом думал, но рад, что предложение исходит от вас.
— К сожалению, надо чинить не только ограду, но и особнячок.
— Что? Ну и что с ним, с особнячком?
— Да он разваливается на части. Какой смысл восстанавливать ограду, если он на нее вскоре рухнет.
Старый Сен-Тьерри напряженно следил за мной, нахмурив брови, как бы чувствуя подвох.
— Вы уверены, Шармон? Может, вы преувеличиваете?.. Последний раз, когда я туда ходил, я ничего не заметил.
— Как давно?
Он закрыл глаза, устало вздохнул.
— Верно, — прошептал он, — очень давно!..
— Крыша прохудилась. Я не заходил внутрь, но даю голову на отсечение, что стропила сгнили. Если произойдет несчастный случай, вам придется отвечать.
— Туда больше никто не ходит.
— Тем не менее! Нужно быть осмотрительным. Безусловно, речь идет не о том, чтобы его реконструировать, а о том, чтобы отремонтировать главное.
— Это дорого?
Вновь жесткий взгляд из-за полузакрытых век.
— Нет, в целом можно уложиться в полтора миллиона.
В замке я всегда называл цены в старых франках, только так старик понимал.
— Посмотрим, — сказал он.
— Мне хотелось бы все решить до возвращения вашего сына.
Подобные обороты теперь меня не пугали. Непонятно почему, но я стал смотреть на Симона как на единственного преступника.
— А если ограничиться тем, что поставить опоры?
— В глубине парка очень сыро. Сгниет любое дерево. Рано или поздно зло придется искоренить, а чем дольше вы будете тянуть, тем дороже обойдется ваш ремонт.
— Кто у вас может выполнить работу?
— Мейньель.
— Он дорого берет.
Раздраженный, я сжал кулаки. Из-за глупого упрямства он все провалит. В дверь поскреблись.
— Откройте, — сказал он мне. — Может, это Марселина.
Я так торопился закончить с ним разговор, что сделал вид, что не расслышал.
— Он примет наши условия, — продолжал я. — Сейчас немало безработных.
— Может, это Марселина, — повторил он.
Я поднялся и продолжал разглагольствовать, пересекая огромную комнату:
— Все же лучше пригласить Мейньеля... Он посмотрит, и мы вместе договоримся о цене...
— Не надо горячиться!
Уже взявшись за ручку двери, я бросил ему:
— И если ваш сын уже общался с Мейньелем... Он ведь думал о нем, я знаю.
Я открыл. На пороге стояла Марселина, элегантная в своем просторном дорожном плаще. Она вытянула губы, изображая поцелуй, и шепнула:
— Как он?
— Такой же упрямый, как и раньше.
Она вошла и, уже надев маску, вежливо обратилась ко мне:
— Мсье Шармон, ну, как чувствует себя наш больной?
Но старик так же быстро напустил на себя трагический вид, слабо пошевелил рукой и умирающим голосом произнес:
— Мое бедное дитя, я думаю, что пришел конец. А тем не менее твой муж все же уехал... Со мной здесь никто... не считается.
Она наклонилась, чтобы поцеловать его.
— Не нужно так, отец... Я ведь специально приехала, чтобы не оставлять вас одного.
Я с трудом сдерживал свою ярость. Все пропало! Если бы только Марселина приехала минут через десять!.. Радость свидания с ней исчезла. Теперь я должен уходить. Здесь на меня смотрели как на простого служащего. Но, возможно, сначала разыгрываемая комедия и завораживала меня. Обреченный старик изображал агонию. Эта женщина обращалась к нему «отец», хотя называла его «слабоумным старикашкой», когда мы встречались. И я, убийца сына... и мужа. Нет! Невозможно. Это просто сон!
И все же я подошел к кровати.
— Что решим с Мейньелем?
Марселина сгорала от желания увидеть меня наедине. Она погрозила мне пальцем:
— Мсье Шармон, не могли бы вы отложить свои дела? Я догадываюсь, что речь идет об этой проклятой ограде. Так пусть она подождет! Отец сообщит мне свое решение, а я передам вам его ответ... я как раз собиралась съездить в Клермон во второй половине дня. Я заеду к вам. Договорились?
Если бы она только знала, глупенькая! Но настаивать опасно. А отложить на какое-то время, как предлагала она... значит упустить единственную возможность с этим покончить. Нелепая идея мне пришла на ум. Но с некоторых пор у меня появлялись только нелепые идеи. Сколько дней может пролежать труп?.. Я унес все предметы, позволяющие его опознать. Не обернется ли против меня эта мера предосторожности?.. Сколько дней?.. Клавьер прав. Мне просто необходимо лечиться от алкоголизма.
— Договорились? — повторила Марселина.
— Разумеется, разумеется, — сказал я, несколько невпопад, поскольку чувствовал, что проиграл. — Но я предупредил мсье Сен-Тьерри: убытки быстро начнут расти.
В соседней комнате зазвонил телефон. Марселина хотела выйти.
— Останьтесь, — сказал старик. — Фермен подойдет, наверняка кто-нибудь хочет справиться о моем здоровье. Уже неделя, как все время звонит телефон. Если бы даже я и питал какие-нибудь надежды, они быстро бы их развеяли.
Раздались шаркающие шаги Фермена. Трубку сняли.
— Алло... А! Здравствуйте, мсье... Мсье удачно доехал?.. Хорошо, мсье.
Мы услышали, как Фермен направляется к комнате, затем слуга слегка постучал.
— Да! — крикнула Марселина.
Фермен просунул голову в приоткрытую дверь, как он всегда делал.
— Звонит мсье. Мсье спрашивает мадам.
— Извините, — сказала Марселина.
Она вышла, не закрывая за собой дверь. Я застыл на месте. Старик жестом подозвал меня к себе. Ноги стали похожи на костыли, такие же несгибающиеся и одеревенелые. Я изо всех сил прислушивался к разговору.
— Алло... Алло...
Марселина говорила громко, и до меня отчетливо доносились ее слова.
— Я очень плохо тебя слышу... Уже в Милане?.. Да вы оба с ума сошли, разве можно ехать всю ночь! Попадете в аварию, запомни, что я тебе говорю.
Старик потянул меня за рукав.
— Шармон, если Эммануэль вам позвонит... а от него вполне можно это ожидать... помните, вы работаете на меня.
— Алло... Я тебя плохо слышу... Да, я только что приехала... Что?.. Отец, конечно, чувствует себя неважно, но состояние не ухудшилось... Скажи, куда тебе писать...
При этих словах во мне вспыхнула болезненная ревность, хотя теперь для нее не существовало никаких причин. Рассердившись, я обернулся к старику:
— Проще всего вызвать Мейньеля и поручить ему строительство. Вопрос будет решен.
— Алло... Не слышу, дорогой... Алло...
— Не больше полутора миллиона, Шармон. Вы дали мне слово. И потом, я хочу получить подробную смету... Эти расходы могут не облагаться налогами.
Эти трое сведут меня с ума... Нет, двое, поскольку третий... А! Клавьер! Помоги! Я сейчас свихнусь. Я собирался уходить, когда вошла Марселина.
— Вы нас уже покидаете, мсье Шармон?
Пустая улыбка светской дамы. Вот притвора! Ну еще одно усилие, чтобы она ничего не заподозрила.
— Да... Мсье Сен-Тьерри в конце концов согласился пригласить Мейньеля. Завтра я его приведу.
— Так, значит, мы будем иметь удовольствие часто видеть вас здесь?
Она продолжала играть, и это доставляло ей удовольствие, глупышка!
— Я провожу мсье Шармона, — сказала она свекру.
Она закрыла дверь и прислонилась к ней.
— Уф! — прошептала она. — Представляешь, если бы они нас застукали! К счастью, этот в Милане. Можно не волноваться!
— Не волноваться! — ухмыльнулся я.
— Что с тобой?.. Ты кажешься усталым, выглядишь просто ужасно. Я сразу заметила.
— Так, ничего... Несколько переутомился... Давай выйдем.
Мы прошли через столовую — темная мебель, серые обои и тусклый свет, падавший из высоких окон, придавали ей мрачный вид, — затем через вестибюль, облицованный черно-белой плиткой, блестевшей так, что наши силуэты отражались в ней, как в воде пруда. На улице я вздохнул свободней.
— Твой муж... что он, собственно, тебе говорил?
— Я его еле-еле слышала... Ему хотелось знать, приехала ли я, что с отцом, все ли в порядке в замке.