Живущее в кроваво-красных водах,
Куда не смотрятся светила.
Образ складывался мрачный.
— Итак, — сказал Лэнгдон, — по-видимому, мы должны идти по звуку струящейся воды в какой-то подземный дворец.
Феррис почесал щеку и недовольно спросил:
— Что такое хтоническое чудище?
— Подземное, — сказала Сиена, продолжая нажимать кнопки. — «Хтонический» значит обитающий под землей.
— Да, отчасти, — сказал Лэнгдон. — Но у этого слова есть другие значения, связанные с мифами о чудовищах. «Хтонические» — это особая категория богов и чудовищ — Эринии, Геката и Медуза, например. Они зовутся хтоническими, потому что обитают под землей и ассоциируются с адом. — Он сделал паузу. — Но выходят из своих подземных обиталищ, чтобы нести бедствия миру людей.
Наступило долгое молчание; Лэнгдон понял, что все они подумали об одном и том же. Это хтоническое чудище… может быть только чумой Зобриста.
…подземный отыщи дворец.
Хтоническое чудище найди там,
Живущее в кроваво-красных водах,
Куда не смотрятся светила.
— Во всяком случае, — сказал он, возвращая их к сути дела, — мы должны искать место под землей, тогда понятна последняя строка про воду, куда не заглядывают светила.
— В самом деле, — Сиена подняла глаза от телефона, — если вода под землей, в ней не может отразиться небо. А есть в Венеции подземные озера?
— Мне о таких не известно, — ответил Лэнгдон. — Но в городе, построенном на воде, может быть что угодно.
— А что, если озеро внутри здания? — вдруг спросила Сиена, переводя взгляд с одного на другого. — Там говорится о подземном дворце. Вы как-то обронили, что Дворец дожей соединяется с собором, да? В таком случае на дворец и собор многое указывает: мусейон священной мудрости, дворец, связь с дожами — и все это расположено на главной лагуне Венеции, на уровне моря.
Лэнгдон задумался.
— Вы полагаете, что «подземный дворец» как-то связан с Дворцом дожей?
— А что? Там говорится, чтобы мы стали на колени в соборе Сан-Марко, а потом пошли по звуку струящейся воды. Может быть, этот звук приведет нас в соседний Дворец дожей. Там, может быть, нижняя часть дворца в воде.
Лэнгдон бывал во Дворце дожей много раз и знал, что никакие части его не затоплены. Этот просторный комплекс строений включал в себя и первоклассный музей, и целый лабиринт учрежденческих помещений, и внутренние дворы, и тюрьму, такую большую, что она занимала несколько зданий.
— Возможно, вы правы, — сказал Лэнгдон, — но если мы будем искать наобум, на это понадобится не один день. Предлагаю поступить так, как сказано в стихотворении. Сначала идем в собор, находим могилу или статую вероломного дожа и становимся на колени.
— А потом? — спросила Сиена.
— А потом… — Лэнгдон вздохнул. — Молимся изо всех сил, чтобы услышать журчание воды и чтобы она куда-нибудь нас привела.
В наступившем молчании Лэнгдон вспомнил встревоженное лицо Элизабет Сински, явившееся ему в галлюцинациях, и как она шептала ему из-за реки. Время уже на исходе. Ищите, и найдете. Где она сейчас? Цела ли? Люди в черном, конечно, уже поняли, что он и Сиена скрылись. Они погонятся за нами — вопрос, как скоро?
Преодолевая вдруг накатившую усталость, Лэнгдон вернулся к стихотворению. При взгляде на последнюю строчку у него возникла новая мысль. Он не знал, стоит ли заговаривать об этом. Куда не смотрятся светила. Может быть, это не имеет отношения к их поискам, и все же он решил поделиться своей мыслью.
— Я вот что хочу заметить.
Сиена подняла глаза от мобильного телефона.
— Три части «Божественной комедии» Данте, — сказал Лэнгдон, — «Ад», «Чистилище» и «Рай» — все три заканчиваются одним и тем же словом.
Сиена смотрела с удивлением.
— Каким словом? — спросил Феррис.
Лэнгдон показал на нижнюю строчку переписанного текста.
— Тем же самым, которым кончается это стихотворение, — «светила».
Он поднял посмертную маску Данте и показал на центр спиральной надписи.
Куда не смотрятся светила.
— Мало того, — продолжал Лэнгдон, — в финале «Ада» Данте слышит шум ручья, пробившегося через камень, и, двигаясь вдоль него… выходит из ада.
Феррис слегка побледнел.
— Черт.
И в это мгновение вагон наполнился оглушительным грохотом — поезд «Фреччардженто» ворвался в горный туннель.
В темноте Лэнгдон закрыл глаза и попытался дать отдых уму. Зобрист, может, и был безумцем, подумал он, но Данте он знал основательно.
Глава 64
Лоренс Ноултон вздохнул с облегчением.
Шеф все-таки решил посмотреть видео Зобриста.
Ноултон живо нагнулся, достал красную флешку и вставил в свой компьютер, чтобы показать шефу. Дикое девятиминутное послание Зобриста не отпускало координатора, и ему ужасно хотелось увидеть его еще и чужими глазами.
Тогда это свалится с моих плеч.
Затаив дыхание, он пустил запись.
Экран потемнел, потом кабинку наполнил тихий плеск воды. Камера начала двигаться в красноватой мгле подземной полости, и хотя шеф внешне никак не реагировал, Ноултон чувствовал, что он и недоумевает, и встревожен.
Камера перестала двигаться вперед и нацелилась вниз, на поверхность воды, затем погрузилась на метр или два и показала полированную титановую пластинку, привинченную ко дну.
В ЭТОМ МЕСТЕ И В ЭТОТ ДЕНЬ
МИР ИЗМЕНИЛСЯ НАВСЕГДА
Шеф почти незаметно вздрогнул.
— Завтра, — прошептал он, взглянув на дату. — А знаем ли мы, где «это место»?
Ноултон помотал головой.
Камера переместилась налево и показала погруженный в воду пластиковый мешок со студенистым желтовато-коричневым содержимым.
— Что это, черт побери? — Шеф придвинул кресло и вглядывался в слегка волнующийся пузырь, похожий на воздушный шарик, привязанный ко дну.
Фильм продолжался; в кабинке повисла напряженная тишина. Вскоре экран потемнел, на стене пещеры появилась странная тень с птичьим носом и завела туманную речь:
Я Тень…
Загнанный под землю, я вынужден обращаться к миру из ее глубин, из мрачной пещеры, где плещут кроваво-красные воды озера, не отражающего светил.
Но это мой рай… идеальная утроба для моего хрупкого детища.
Инферно.
Шеф повернулся к Ноултону:
— Инферно?
Тот пожал плечами.
— Я же говорю: от этого мороз по коже.
Шеф напряженно вглядывался в экран.
Носатая тень продолжала говорить еще несколько минут; она говорила о моровых язвах, о необходимой чистке населения, о собственной грядущей славе, войне с невежественными врагами, чинившими бесконечные препятствия, и о горстке верных последователей, которые понимают, что только решительными действиями можно спасти планету.
Из-за чего идет война, Ноултон не знал, но с самого утра задавался вопросом: правильную ли сторону занял в ней Консорциум? Голос продолжал:
Я выковал орудие спасения, но наградой за мои труды — не лавры и не фанфары, а угрозы меня убить.
Смерти я не страшусь… ибо смерть превращает провидца в мученика… воплощает благородные идеи в мощные движения.
Иисус, Сократ, Мартин Лютер Кинг.
Скоро я стану с ними в один ряд.
Шедевр, который я создал, — творение самого Бога… Того, кто одарил меня умом, вооружил знаниями и вдохнул мужество, необходимое для того, чтоб выковать такое орудие.
И день уже близок.
Инферно спит рядом со мной и скоро вырвется из водного чрева… под пристальным взором хтонического чудища и всех его фурий.
При всей доблести моих деяний я, как и вы, не чужд Греху. И я повинен в самом черном из семи — в этом соблазне одиноких, которого столь немногим удалось избежать.
Гордыня.
Записав это послание, я уступил его черной тяге, страстному желанию оповестить мир о моем создании.
Пусть знает мир.
Человечество должно знать источник своего спасения… имя того, кто навеки запечатал зияющую пасть ада.
С каждым часом исход все определеннее. Математика, неумолимая, как закон всемирного тяготения, не признает сделок. То же экспоненциальное умножение жизни, которое почти убило человеческий род, теперь спасет его. Красота живого организма — будь он благом или злом — в том, что он подчиняется велению Божьему, единому для всех.
Плодитесь и умножайтесь.
И я пустил огонь… навстречу огню.
— Довольно.
Ноултон едва расслышал голос шефа.
— Сэр?
— Остановите видео.
Ноултон поставил на паузу.
— Сэр, самая страшная часть — как раз конец записи.
— Я увидел достаточно. — У шефа был больной вид. Он несколько раз прошелся по кабинке и вдруг повернулся к Ноултону. — Мы должны связаться с ФС-2080.
Ноултон задумался: тут были определенные сложности. ФС-2080 было кодовым именем одного из самых надежных агентов шефа во внешнем мире — именно он рекомендовал Консорциуму Зобриста как клиента. В эту минуту шеф, несомненно, клял себя за то, что положился на мнение ФС-2080; работа с Бертраном Зобристом внесла хаос в тонко отлаженную структуру Консорциума.
Первопричина этого кризиса — ФС-2080.
Все удлиняющаяся цепь тяжелых неудач, связанных с Зобристом, вызывала уже опасения за судьбу не только Консорциума, но, возможно… всего человечества.
— Необходимо выяснить истинные намерения Зобриста, — сказал шеф. — Я хочу точно знать, что он там разработал и реальна ли эта угроза.
Ноултон знал, что если кто и может ответить на эти вопросы, то только ФС-2080. Кто мог лучше знать Бертрана Зобриста? А Консорциуму пора нарушить протокол и выяснить, какого рода безумное предприятие поддерживал он по неведению весь последний год.
Ноултон обдумывал возможные последствия прямого обращения к ФС-2080. Само восстановление прямого контакта было чревато определенным риском.