– Интересная мысль, – говорю. – Подскажи её господину Рашку… Кстати о нём! Болтаем слишком много! И слишком много он про нас знает! И про часы, и про револьвер…
– «Отчичи» стучат, – отвечает Князь. – Это у них называется «сигнализировать». И вообще в маленьких городках все всё друг про друга знают. Господин Рашку может просто целый день сидеть да пялиться в окно – и будет в курсе всех дел Верхнего Бештоуна…
И тут мне пришёл в голову очередной умственный джакч.
– Князь, – сказал я. – А по-твоему, кем лучше быть – джакнутым или выродком?
– Неверная постановка вопроса, – сказал Князь. – Не лучше, а достойней! Тогда ответ очевиден. Поэту, например, положено всегда быть в оппозиции к существующему режиму… Если это, конечно, настоящий поэт… А вот солекоп – существо по определению верноподданное…
Но сцепиться мы не успели, потому что загрохотала жесть.
Жестяной лист мы нарочно кладём под чердачной дверцей, ведущей на крышу – чтобы никто не смог подкрасться незаметно.
Не смогла и Рыба.
– Мальчишки! – закричала она. – Вы должны это видеть!
– Чего видеть?
– Пациента нашего!
– На кой он нам сдался? – спросил я. – Сама же сказала, что он кабачок… Или он вдруг заговорил на древнекидонском?
– Нет, ещё интересней… Сами увидите!
– У нас тут важный разговор, – сказал Князь. – Кстати, девушка – он у вас так и лежит в комбинезоне и ботинках?
– Зачем в комбинезоне? – обиделась Рыба. – Сняла я с него всё, как заведено в больнице…
– Срезала, что ли?
– Полагается с ожоговых срезать, – сказала Рыба. – Но ничего не вышло. Ножницы чуть не сломала. Потом догадалась, как с этой одёжкой обращаться…
Вот снова она нас приложила!
– Ну и как? – спрашиваю.
– Очень просто, – сказала Рыба. – Я же знаю, где на обычном комбинезоне положено быть швам. И по этим местам стала водить пальцем – вверх и вниз. Когда вниз – шов расходится. Когда вверх – наоборот. Как «молния», просто невидимая. Только однажды замешкалась – оказалось, на груди там застёжка косая, как у мотоциклиста… Чистенько сняла, лишней боли не причинила… Да и ткань не прикипела, не пришлось отрывать…
– Ну и как пациент? – спрашиваю.
– Рост выше среднего. Сложение атлетическое. Термическое поражение первоначально составляло девяносто пять процентов тела…
– То есть как это – составляло? – сказал Князь.
– А так, что теперь только восемьдесят. Заживает чуть ли не на глазах. Доктор считает, что всё дело в составе крови, то и дело гоняет меня за пробами…
– А ты-то как считаешь? – сказал Князь и подмигнул мне украдкой.
– Я сделала всё, что могла, – вздохнула хитрая ведьма. Про ворожбу свою не упомянула.
Ну ничего, сейчас я тебя поставлю на место!
– Рыба, – говорю. – А у него как – во всех местах сложение атлетическое?
Добрая бы девушка покраснела – но только не Рыба! Ах, да, мы же теперь медики циничные!
– Сейчас объясню, – сказала Нолу Мирош. – Вот у вас, мальчики, я знаю, есть маленький пистолетик. Так вот вы, мальчики, достаньте его и маленько застрелитесь от зависти! Вот какая у него атлетика! Жаль только, что он из варваров – нижнего белья не носит…
– Не пистолетик, а револьвер, – буркнул я потому, что нечего было больше буркать. И, кажется, сам покраснел вместо Рыбы.
Как бы избавиться от этой привычки? Хотя Гус Счастливый набирал в ряды своих «неустрашимых» именно тех, кто краснел…
– А комбинезон? – сказал Князь. – Ты его что – так распоротый и бросила?
– Я порядок знаю, – сказала Нолу. – Комбинезон я сперва попробовала постирать. Но он не намокает! И он совсем был не грязный! Изнутри он совсем другой, чем снаружи. Это трудно объяснить, но сами увидите. И ещё там что-то вроде младенческой прокладки приспособлено… То есть его можно носить практически не снимая… Ну, я его аккуратненько свернула и положила на хранение. И предметы, которые в карманах нашла, в той же коробке лежат… Хотя у него карманы – не как у нас карманы…
Два идиота! Даже обыскать «сбитого лётчика» не догадались!
– А что за предметы, Нолушка? – сладенько так поинтересовался Князь.
– Да как обычно у мужиков – всякие болтики-гаечки, – сказала Рыба. – Вот вы и разберитесь, что там такое, а то я до сих пор ещё опись не составила… Не напишешь ведь «коробочка номер один», «трубочка номер два»…
– Разберёмся! – радостно вскричал Князь.
У меня тоже отлегло от сердца. Могла бы ведь и не сказать ничего. А там, может, есть штуки посильнее «мушкета»… Главное, не показать самозваной сестре-хозяйке Рыбе свою в них заинтересованность… Подумаешь, какие-то штучки-дрючки…
– А что это мы должны видеть? – спросил я. – Чем ты нас ещё удивишь?
– Мы с доктором подвергли пациента ментоскопированию! – и голосок у Рыбы стал звонкий-звонкий. – И никакой он не кабачок! Он очень даже соображает у себя в коме! А то ведь ментоскоп зря простаивает…
Так. Значит, «Волшебное путешествие» всё-таки настигло меня…
– Только от вас тоже помощь потребуется, – сказала Рыба.
– Что за помощь? – спросил я.
– Постель под ним поменять, – сказала Рыба. – Вообще обиходить. Неприятно, конечно, но потерпишь, Сыночек. Это тебе не с благородной барышней на диванчике кувыркаться…
Окаянная Рыба! Горная ведьма!
Да можно ли в этом мире сохранить хоть одну тайну?!
Воспоминания ниоткуда
Оказалось, что напрасно я боялся. Во всех смыслах напрасно.
Во-первых, с работой санитаров мы справились. В госпиталях служат такие же, как мы, парни, и ничего, не блюют, в обморок не падают… А наш пациент, сказал доктор Мор, ещё не самый страшный. Вернее, поправился он, уже не самый страшный…
Во-вторых, сообразил я, что Рыба никакая не ясновидящая, просто она прикинула – Лайта может быть дома одна. И кое-что такое про Лайту знала или слышала. Вот и хотела взять меня на понт, как господин Рашку. Но был я уже учёный и не поддался.
В-третьих, ментоскоп показал нам совсем не «Волшебное путешествие».
Доктор смотрел на экран и бормотал:
– Этого не может быть. И этого тоже. А уж такое и вообще ни туда, ни сюда… Серьёзное повреждение мозговой ткани… Да что там – сварились у него мозги… Не повреждение, а перерождение… Возникновение новой личности… А с ней и новые воспоминания… О том, чего не было и не могло быть! Вот потому-то, ребята, ментограммы и не принимаются в суде, как доказательства. И даже на допросах используются редко…
Первый сеанс был коротким. Экран затянуло туманом – это означало, что пациент заснул.
Мы увезли его на каталке из ментокабинета обратно в подвал, в лабораторию. Рыба несла капельницу. Беднягу переложили на процедурное ложе. И тут меня осенило:
– Господин доктор, – говорю. – Зачем болезного катать взад-вперёд? Ментоскоп вещь неподъёмная – значит, перетащим сюда шлем, экран, прокинем из ментоскопной кабель… У нас в гимназии преподаётся спецпредмет – монтаж шахтного электрооборудования. Так что сделаем в лучшем виде!
Поглядел на меня доктор и чуть не зарыдал:
– Не верил я, – говорит, – что когда-нибудь и от вас, негодяев и бездельников, польза будет!
И достаёт откуда-то (скорее всего, из бороды) ключи от «магистра».
Он иногда разрешал нам покататься – в зависимости от настроения и в качестве поощрения. Только недалеко, хоть и не водится в наших краях автоинспекции.
Интересно, кому бросит он ключики – Князю или мне? Ведь идея-то моя!
Но полетели ключики прямо в плавники Рыбе.
– Нолу сейчас поедет на станцию, – сказал доктор. – Мне нужно отправить послание в Академию. Вы там помогите ей – и за работу. Айго проследит, чтобы не халтурили…
И скрылся в своём кабинете.
А я-то надеялся, что господин Моорс, как всегда, поручит всё Пауку! Да уж, инициатору – первый пинок…
Мы с проклятиями вынесли с кухни несколько эмалированных бачков с грибами и разместили их на заднем сиденье автомобиля. Сиденье Рыба предусмотрительно прикрыла плёнкой.
– Доктора придётся брать в долю, – озабоченно сказала Рыба и тяжело вздохнула. – Но это выгодней, чем каждый раз попутку ловить. Я подсчитала.
– Нолу Мирош, – проникновенно сказал я. – А не пошла бы ты… замуж за Мойстарика? Он такой же деловой. И я бы наконец стал сыном богатых родителей…
– Всю жизнь мечтала до самой смерти стирать солекопские кальсоны, – сказала Рыба. – Ладно, мальчики. Плюньте мне вслед – на удачу…
И укатила.
А мы плюнули и пошли к Пауку за инструментом и кабелем. Домик, в котором располагались технические службы санатория, восставшие психи почему-то не тронули. Вот там господин Айго и обосновался.
В его мастерской меня посетила ещё одна восхитительная идея – просверлить дырку для кабеля из ментоскопной прямо в подвал. Но Паук постучал себя по голове и своими ручищами показал, какой там толщины бетон и какова длина сверла. Прямо бомбоубежище для богатых психов, а не подвал!
Не прошла моя рацуха. Так что хватит ли нам одной катушки – ещё вопрос.
Разделал я кабель, подсоединился к ментоскопу по всем правилам – и поползли мы вдоль по коридору к подвальной двери.
Почему-то мне очень не хотелось, чтобы проводка бросалась в глаза, и вёл я её под самым потолком аккуратно, без провисаний.
Князь, как личность творческая, таскал стремянку и давал время от времени полезные, по его мнению, советы:
– Натягивай, натягивай сильнее, а то не хватит!
– Сеструху свою натягивай, – строго сказал я и немедленно полетел со стремянки – чуть все гвозди не проглотил…
…Доктор Мор в своё время провозгласил, что все наши взаимные мордобойства есть следствие подавляемой обществом юношеской агрессивности, и тут главное – чтобы не было в руках предметов тупых и тяжёлых либо колющих и режущих.
Как на грех, у меня в руке был молоток, а у Князя – монтажный нож.
И разозлился я почему-то сильней обычного…
Но тут вместо драки Князь как заорёт:
– Понял я! Понял! Никакой это не бред! И никакая это не страна великанов!