– Я делала сама, – сказала Элера.
– Просто зашибись, – сказал Лимон.
Он не мог понять, чем ему вдруг так не понравилась Элера. Или надо было хлебнуть тех целебных травок?..
Поль дождался, пока Элера уйдёт, обошёл вокруг стола, присел на свободное кресло – на самый краешек. Налил себе чаю, выпил залпом, налил ещё.
– Много нельзя, – сказал он. – Но очень хочется… Давай поговорим о наших делах. Извини, буду прям. Судя по всему, из тех, кто оставался в городе на час «ноль», уцелели единицы.
– Час «ноль»? – не понял Лимон. Точнее, понял, но каким боком?..
– Самое вероятное, что мы можем предположить, исходя из характера и последовательности событий – что в Столице произошёл переворот и кто-то – действовавшее правительство или заговорщики, это не важно – уничтожили центр управления так называемой противобаллистической защиты. Я говорю «так называемой»… извини…
Поль закашлялся, встал, отошёл к окну, открыл его, сплюнул. Вернулся.
– Название, на мой взгляд, откровенно издевательское. Наши противоракетные комплексы работают вне всякой связи с этой сетью. Сеть, как нам с Рашку кажется, предназначена для других задач. То, что ПБЗ сбивают с курса боеголовки и потом не позволяют им взорваться, лично мне кажется бредом – хотя Рашку в этом почему-то не сомневается. Но доказать мы с ним друг другу, разумеется, ничего не можем. Как проверить?.. Но другой эффект, который у этой системы то ли основной, то ли побочный, мы вычислили и по всяким косвенным данным подтвердили. Это эффект воздействия на восприятие действительности. Я считаю, что когда систему только начали сооружать, задача была одна: в нужный момент вызвать панику и депрессию в рядах противника. Потом выяснилось, что можно буквально нажатием кнопки подымать боевой дух своих войск. Заодно оказалось, что в этот момент шпионы врага просто сами себя связывают и приводят в контрразведку: все вокруг, видите ли, поют «Славу Отцам», а они – «Расцветай, Пандея моя, страна цветов… без тебя мне жизни нет, ла-ла…» И тогда кому-то пришло в голову распространить этот эффект на всё население страны. Для поддержания уже не боевого духа, а гражданского правосознания…
– Ничего себе, – сказал Лимон. – И ради этого – столько всего понастроено?
– Обыкновенное дело, когда касается военных, – сказал Поль. – Слова «достаточно» для них не существует… Ну так вот, предполагаемую историю вопроса я тебе рассказал. Теперь смотри: нас здесь полтора десятка человек, хотя я надеюсь, что будет несколько больше. Нас пока не трогают, потому что у этого места очень недобрая слава, а город всё ещё довольно лакомый кусочек. Но рано или поздно сюда кто-нибудь нагрянет. Обычным оружием нам не отбиться – совсем заваливать дороги мы не можем, минировать нечем, драться особо некому. Поэтому мы с Рашку пораскинули остатками наших потёртых мозгов… а вот, кстати, и он. А почему?..
– Всё нормально, – сказал Рашку, входя, – не вскакивай. Посадил на своё место твоего младшего, пусть пальчики потренирует. И… штрафника, – Рашку кинул взгляд на Лимона. – Ничего?
Лимон кивнул.
– А за Порохом я ещё раз послал и теперь велел его гнать дубьём, – продолжал Рашку. – Ты уже всё рассказал?
– Ну, можно ли вообще рассказать всё? – пожал плечами Поль. – Наши предположения по поводу слабых полей я не выкладывал – поскольку бездоказательно и не слишком логично.
– В общем, да, – согласился Рашку. – Хотя что-то там есть…
– Чёрная кошка, да, – сказал Поль. – В тёмной комнате. То ли жива, то ли…
Он снова налил себе чаю и выпил теперь уже медленно, маленькими глотками.
Лимон попробовал тоже. Теперь, когда чай немножко остыл, можно было почувствовать и запах, и приятную горечь. Он доел печенье и взял ещё.
– За первыми сердечниками для излучателей ходили в долину Зартак, – сказал Рашку. – Назывались эти штуки «верблюжьими подковами» и доставались очень недёшево… немало старателей так там и осталось. А потом оказалось, что эти подковы при определённых условиях способны делиться. Буквально как амёбы. Проходили про амёб?
– Конечно.
– Вот и эти… В результате удалось усеять ими всю страну, и ведь никому не приходило в голову: а вдруг именно это хозяевам Зартака и нужно?
– Это уже твоя контровская паранойя, – сказал Поль.
– Но ведь даже вопрос такой задать было нельзя – сразу в кабаний угол. И служи, Рашку, как булатный каблук…
– В любом случае, тебе повезло. А потом мне. А потом опять тебе… – и Поль засмеялся жутким хриплым смехом.
– Это да… А вот идёт наш второй боец, – сказал Рашку.
Появился Порох. Лимон вдруг понял, что с того момента, как они расстались, Порох изменился очень сильно. Он будто бы сделался меньше и смотрел всё время куда-то в сторону.
– Лей Тюнрике, сын инженер-лейтенанта первого класса Гая Тюнрике? – строго спросил Рашку.
– Так точно!
– С отцом в мастерских пропадал?
– Когда была такая возможность, господин штаб-бригадир.
– В отставке, добавь. Танковый генератор переберёшь?
– М-м… Нужен толковый и сильный помощник, там части статора за тридцать килограммов…
– А рацию?
– Рацию? – и Порох украдкой взглянул на Лимона. – Ну, рацию…
– С рацией бы я разобрался, – сказал Лимон. – Телепередатчики тоже…
– Твоя работа была в прошлом году? – спросил Рашку.
– Исполнение. Вообще-то я такой джакч ни за что бы сам не придумал.
– А кто?
– Его здесь нет… и не знаю, жив ли.
– Вот вы шутками баловались, молодые люди, а ведь нынешнему дозеру это могло так сверкнуть… хотя… хотя с Полем мы в один котелок угодили как раз под очень похожий аккомпанемент. Хе, как всё плотно ложится… Был в гвардии – а тогда у нас стояло подразделение охраны тыла, это потом уже эту службу погранцам передали – такой вот электронный гений-злодей. Всего-то капралишко, но руки – вот по тут золотые, а вот по тут – шаловливые. Приспособился, гад, телеприёмники переделывать так, что они без видимой антенны прямо через горы ловили Пандею, особенно по ночам. Всякие там развлекательные каналы. А пандейцы ночами как развлекаются? Это не то что у нас – политинформации, лекции, народные песни и мяч, кто днём не посмотрел. Там или скотоложество сплошное, или девки без ничего в грязи бьются, или кино с такой кровищей, что непонятно, как они там в ней ходят, выше колен… И вот – а я, Поль, уже тогда заподозрил, что слабое поле как-то на неокрепшие мозги влияет, – стали у нас гвардейцы с прямого пути сворачивать. То с гражданскими схватятся в баре, то девок деревенских украдут и запрут… а там и сам капрал… как его… забыл гада, ну да и джакч с ним, – буквально напоказ за границу шасть, и контрабанду везёт – типа, нет на меня, самого крутого, ваших законов, что хочу, то и моё. И пересекаются его пути, представьте себе, с твоим названным дядькой, Порох – с Чаком Ярриком, да при таких обстоятельствах, что Чаки чудом жив остаётся – ловкость да находчивость спасли парня… ну и ещё там двоих. В общем, благодаря Чаку вывел я на чистую воду мерзавцев переродившихся… и… о, нет, ребята, разболтался я и залез в дела по сю пору секретные, там с контрабанды да убийств ниточка только начала разматываться. Э-э… к чему это я? А, вспомнил. Удалось мне тебя в прошлом году втихую отмазать у дозера, так что не беспокойся. И, видишь, не зря…
– Ничего не понимаю, – сказал Лимон. Порох вообще сидел приоткрыв рот.
– Я объясню, – сказал Поль. – Надо подняться на башню ПБЗ. Там наверху где-то среди аппаратуры просто обязан находится блок с клеймом Департамента специальных исследований: вот так три сплетённых ромба и буквы ДСИ. Скорее всего, окрашен в жёлтый цвет. Этот блок надо снять и притащить сюда. Он вряд ли тяжёлый. Здесь, я думаю, мы сможем из него сделать генератор паники…
– И вот тогда у нас появится шанс отсидеться, – сказал Рашку.
Рашку подошёл к снаряжаемому грузовичку – тому самому, на котором Порох увёз Поля в санаторий, постучал по низкому бортику.
– Джедо, – позвал он. – Отойдём на пару слов?
Лимон спрыгнул с дуги безопасности – к ней он прикручивал звено пожарной лестницы, которое вполне могло пригодиться там, на башне, – и, вытирая пот, пошёл к курилке: двум садовым скамеечкам, стоящим возле керамической кадушки с песком. Кадушка, возможно, была джакч какой древней и исторической; на боках её угадывались какие-то полустёртые картинки.
– Хочешь покурить? – спросил Рашку.
– Нет, хочу посидеть, – сказал Лимон. – Всё никак не могу разработать ноги.
– Надо бы тебя настоящему доктору показать, – сказал Рашку, раскуривая свою сигарку. – Кстати, возьми, – он протянул Лимону открытую пачку. – Сразу располагает собеседника к тебе. Может быть, придётся разговаривать с… э-э… посторонними.
– Спасибо, – Лимон спрятал пачку в нагрудный карман. – Так о чём у нас пара слов?
– Я тут пораскинул мозгами и решил, что вдвоём вам ехать слишком рискованно. Возьмите ещё человек двух-трёх. И пулемёт. Ты же сумеешь обойтись с пулемётом?
– Учили, – сказал Лимон. – Но…
– Один пулемёт здесь бесполезен, куда не поставь, – сказал Рашку. – Обходится с тыла на счёт раз. Сегодня начнём строить вышку позади старого бассейна – вот оттуда действительно можно будет простреливать всё пространство. Но это займёт время. Неделю, а то и две. А пока – пусть лучше будет подвижная огневая точка… на ней и выехать не так опасно, и здесь в случае чего она полезнее окажется.
– То есть нам ещё повозиться?
– Ага. Кстати, тут среди старого автохлама я раскопал два бронированных «Акатона». Кто-то из совсем уж джакнутых психов на них раскатывал. Восстановлению не подлежат, а вот керамопластины да стёкла из дверей повынимать да на ваш грузовичок поставить – дело полезное.
– Сможем ли? – Лимон посмотрел на Рашку.
– Сможем, – кивнул старый дозер. – Всей артелью, да не смочь…
Это действительно заняло часа три.
Только сейчас Лимон сумел увидеть всех обитателей санатория одновременно. Ну, хозяева, то есть семейство Поля и примкнувший к ним Рашку – семеро. Привезённые Лимоном младшеклассники: Эрта, Прек и Резарт (наконец-то выучил: герои Горской войны, это же как раз про них песня: «На рассвете туман, туман, на рассвете шаги, шаги…»), к ним побратимы Порох и Дину, Шило, Зее и сам Лимон – ещё восемь ртов. Семейство Пщщь (папа и мама – аптекари или как их там теперь называют? – в общем, которые умеют делать лекарства) и их совершеннейший оболтус-сыночек, в предвыпускном к