— Хочу доделать начатое, — улыбается Аверин, плотоядно сверкнув глазами, а потом целует меня там.
— Но…Ооой, блииин, — дальше я уже не могу ничего возразить. Просто прикрываю глаза и вцепляюсь в его волосы, ближе притягивая к себе.
Домой в ту ночь я так и не попала, написав отцу, что остаюсь у Котовой. Мне кажется, это был первый раз, когда я ему соврала.
Глава 26. Утро
Я наощупь ищу на полу пиликающий телефон. Будильник. Уже девять утра. Шарю рукой по паркету, ориентируясь на звук. Наконец хватаю надоедливый гаджет и вырубаю раздражающую мелодию. И только потом нехотя приоткрываю глаза. Первое, что попадает в поле моего зрения- балконная дверь, обрамленная спартанскими тёмно-серыми шторами без узоров. Белые крашеные стены без картин и фотографий. Лишь пара книжных полок. Взгляд скользит ниже и упирается в отреставрированный паркет. Я прислушиваюсь к возможному дыханию за спиной, боясь повернуться и проверить. Но нет, я точно одна. Зарываюсь головой в подушку, натягиваю повыше одеяло. Какой интересный запах кондиционера для белья. Свежий и одновременно терпкий. Мужской какой-то. Даже он щекочет мои нервы. Всё это: однотонный хрустящий льняной постельный комплект, минимализм в спальне, высокие потолки сталинки и чуждый запах в квартире, носящий в себе нотки её хозяина.
Я поворачиваюсь на спину и упираюсь взглядом в побеленный потолок. В кухне-гостиной за стеной слышится какое-то движение, потом звонок чужого телефона, а затем хрипловатый голос Никиты, говорящий " Да, привет"…"Нормально, думал сегодня ночью доделать, но не вышло. Вечером"…Я слышу, как он открывает дверцу холодильника, внутри всё скручивает в нервном спазме. Как я посмотрю ему в глаза при свете дня. Где найти в себе смелость выйти из спальни?
Озираюсь в поисках своей одежды и нахожу разные детали, разбросанные по всему полу. Взгляд сам собой падает на его футболку. Наверно, если бы я была девушкой Аверина, одеть её было бы гораздо логичней, чем облачаться в вечерний брючный костюм для того, чтобы просто выйти на кухню к нему. Вот только я не девушка Никиты…Я вообще не пойми кто сейчас. Боже, не верится.
Картинки прошлой ночи диким калейдоскопом проносятся в голове. Моя глупая ревность к Машке, драка, его машина (тут я мучительно краснею и впиваюсь пальцами в одеяло), потом мы всё-таки отправились в травму, а потом (и я снова краснею) сюда. Вот только ночью всё было так легко и просто. Текила, темнота, притяжение, смех… А сейчас я не знаю куда себя деть от смущения и неопределенности.
Больше всего я боюсь, что Аверин сделает вид, что ничего особенного не произошло. Для него ведь наверно так и есть. Просто переспал с понравившейся девчонкой, как и хотел. И он ничего не обещал мне, да я даже и не спрашивала, если честно. Развлеклись и всё, почему нет, скажет он. Мы же взрослые люди. Меня изводило, как легко и просто я пошла на это. Я думала — я неприступная. Оказывается, это просто никто до этого нормально не пытался. На языке становится горько от подобных мыслей, а голова начинает гудеть.
Я сажусь на кровати и кошусь на своё отражение в зеркале огромного шкафа-купе. Растрепанная, на голове гнездо, посыпавшаяся тушь обвела глаза темными кругами, искусанные губы выглядят припухшими и воспаленными. Замечаю небольшой засос на шее. И еще один. Почти у самой ключицы. Я словно ходячая улика своего падения. Ну кухне Аверин продолжает болтать с кем-то. Я прислушиваюсь. "Не твоё дело, придурок, чем занимался" и смеётся, искренне так, а мне чудится намёк. " Отстань…Скажи лучше, ты коды монголу прописал уже…В смысле нет?" Голос Аверина моментально становится жестким. Таким, что даже меня передергивает, хотя его недовольство направлено совсем на другого, незнакомого мне человека. На ум почему-то приходит отец. Тон похож…Чёёёрт, отец! Я внутренне сжимаюсь и пристальней смотрю в зеркало, критически оценивая засосы на шее. Что ж, водолазки в ближайшую неделю мне обеспечены.
Слабо улыбаюсь своему отражению, пытаясь подбодрить, и медленно ставлю ступни на пол. Выйти придется рано или поздно. Или Ник сам зайдет. Это просто нужно пережить. Быстро натягиваю нижнее белье, боясь, что он застанет меня голую, потом уже медленней шелковые штаны и топ. Расчесываю пальцами волосы, чтобы хоть как- то их распутать. Вытираю пальцами тушь под глазами. И крадучись иду на голос Аверина.
В дверях соседней комнаты замираю, не решаясь ступить дальше. В ноздри бьёт аромат жарящихся яичницы и бекона, тонкий запах кофе струится по кухне- гостиной. Аверин в одних спортивных штанах, босой, что-то тихо и грозно шипит в телефон. Я почти не слышу, так как бекон сильно шкварчит. " Чтобы к четырем готово было…Если сорвешь, процент с Амирова не жди, понял? Я не злюсь, просто детский сад твой надоел…"
Никита случайно поднимает на меня глаза и замолкает. Гневный взгляд, видимо обращенный к телефонному собеседнику, сменяется нечитаемым застывшим выражением, отчего мне становится еще больше не по себе. Пару секунд мы молчим, и я почти физически ощущаю, как проваливаюсь под землю. Как-будто падаешь в черноту во сне.
Ник медленно прикрывает динамик телефона ладонью и произносит хрипло.
— Привет. Завтракать будешь?
— Яяя… — я вообще хотела сначала умыться и привести себя в порядок, но не уверена, что мне хватит смелости прийти на кухню ещё раз, поэтому я просто прохожу в комнату и сажусь на край стула у барной стойки.
Ник улыбается уже более расслабленно и отходит к плите. "Ладно, давай потом. Ну, ты меня, надеюсь, понял. Жду." После чего отрубает вызов и кладет телефон на столешницу.
Я смотрю на его руки, чтобы не смотреть на лицо и не встретиться взглядом. Наблюдаю, как он подцепляет бекон и складывает на тарелку, раскладывает яичницу. У Ника длинные пальцы, жилистые руки, на левом плече выбита группа крови. Кажется, кустарно, будто мальчишками развлекались. Мышцы перекатываются под кожей на руках и спине при каждом движении. Я сглатываю, рот наполняется слюной. Я помню какой он на ощупь ещё слишком хорошо. Помню, какая горячая у него кожа, на языке ощущаю её вкус. Никита молча ставит передо мной тарелку и включает кофе машину.
— Ты же капучино пьёшь? — его голос низкий, словно севший.
— Нет, давай эспрессо, — мой тоже.
— Ок.
Он подаёт мне дымящуюся чашку и садится напротив.
Мы оба берем вилки и не едим. Звенящая тишина давит могильной плитой.
— Послушай, — я облизываю пересохшие губы и подчеркнуто аккуратно кладу вилку на тарелку, — Я понимаю, что для тебя наверно в подобном утре нет ничего необычного, но я…
— Ты не права, — перебивает меня Никита, сверля горящими чёрными глазами.
— Не права? В чём? — я позволяю себе кривую улыбку. Если он мне сейчас зальёт, что он тоже девственник, то это будет даже не смешно.
Но слышу я совершенно иное.
— Не помню, когда я так хотел, чтобы это утро повторялось, — он ловит мою руку и крепко сжимает подрагивающие пальцы.
Я не знаю, что сказать. А внутри растекается ощущение, будто я только что сделала большой глоток из чашки с дымящимся эспрессо.
Глава 27. Да
— Мы опоздаем, вставай, — бормочу я недовольным тоном. И сама же противоречу себе, только сильнее обвивая Ника руками и ногами.
Мой взгляд рассеянно скользит по белому высокому потолку кухни-гостиной, цепляется за причудливую кованую люстру.
— ТЫ опоздаешь, — фыркает Аверин куда-то мне в шею, подчеркивая, что лично ему спешить некуда. Ну да, у него же только защита осталась, а вот у меня сегодня зачёт. Плёвый, но явиться надо.
Только вот не встать. В ушах до сих пор звенит чёрте что: от глухого " ты же будешь со мной?" вовремя так и не съеденного завтрака до только что издаваемых мной стонов. Румянец вновь окрашивает моё лицо. Утреннее солнце делает всё вокруг до боли реальным: эту комнату, этот диван, этого мужчину, обнимающего меня. А ещё мне срочно нужно в душ. Кожа липкая и влажная, пропитанная им.
— Где у тебя ванная? — язык еле ворочается. Кажется, у меня просто не осталось сил двигаться.
— Там, — так же вяло отвечает Никита и машет рукой в неопределённом направлении. И вместо того, чтобы слезть наконец с меня, обхватывает мои бедра и поудобней устраивает под собой.
— Никит, — я пытаюсь возмутиться, но мне становится смешно.
— Что? — он улыбается с закрытыми глазами, водит руками по моему телу всё настойчивей.
— Я уже не могу. И я опоздаю.
— Я могу. И я не дам тебе опоздать, — он подхватывает мои ноги под коленками и заставляет крепче обхватить его бедра, — ты охрененная, Кис…
В универ Никита доставил меня ровно за пять минут до начала зачёта. Мы даже успели заехать в ближайший торговый центр и купить мне другую одежду. Сама я до этого не додумалась, но стоило мне сесть в машину, как Ник скептически вздернул бровь.
— Не слишком ли смело для зачёта по культурологии? — его взгляд пробежался по достаточно откровенному декольте шелкового топа и замер на оголенном животе, — Пал Саныч может и оценит, но скорее запыхтит, как старый паровоз.
— Чёёёрт, — я была с ним согласна, — Ещё и девчонки увидят, что я в том же. Может ну его?
— Ну уж нет. " Ну его" надо было полчаса назад говорить, когда мы ещё не встали, — рассмеялся Аверин и повез меня в Пассаж.
— А девчонкам значит не расскажешь? — Никита покосился на меня, продолжая улыбаться.
— А есть что? — я невинно захлопала глазами.
Улыбка осталась на лице Ника, но он ничего не ответил и перевёл взгляд на дорогу. А у меня внутри взорвался и зашипел очередной пузырёк счастья. Ему не всё равно. Молча положила свою ладонь поверх его руки на ручке передач, переплетая наши пальцы. Сердце билось о рёбра, захлёбываясь новыми ощущениями. Но всё казалось таким хрупким, и страшно было спугнуть.
Я просочилась в аудиторию одной из последних и, пробормотав "извините", заняла своё место рядом с пышущей любопытством Раковой.