— Ага, спасибо, — хрипло бормочу, мучительно гадая, не стонала ли я во сне. Аверин так смотрит. Может я его имя произнесла? Блииин… И не спросить ведь никак!
— Все хорошо? — осторожно уточняю.
— Да, вставай уже. Почти все вышли.
Я обвожу взглядом практически пустой самолёт и поднимаюсь, так и не узнав, выдала я себя хоть чем-то или нет. Ноги ещё предательски подрагивают от пережитого во сне возбуждения.
Я помню то утро. Это было на пятый день моей жизни с Ником. Я тогда ещё на консультацию по практике опоздала. И омлет и правда не поднялся. Кошусь на идущего рядом мужчину, скольжу жадным взглядом по его профилю, останавливаюсь на изломе губ. И понимаю, что больше не хочу терять его. Пусть даже пока я его до конца так и не нашла.
Глава 43. Точки над "i"
На парковке аэропорта нас уже ожидает взятая Ником напрокат машина. Аверин быстро подписывает талон, берёт ключи и отпускает парнишку, пригнавшего нам автомобиль. Я занимаю пассажирское сидение, не дожидаясь, пока Никита загрузит наши дорожные сумки в багажник. Рассеянно переключаю приёмник, ища нравящуюся мне музыку. Тайком рассматриваю Ника в зеркале заднего вида, пытаясь разгадать, выдала ли я себя чем-нибудь во время сна. Кажется, нет. Это успокаивает, и я наконец немного расслабляюсь.
Некоторое время мы едем в тишине, нарушаемой лишь указаниями навигатора и ненавязчивой музыкой, льющейся из динамиков. Никита выглядит задумчивым и погруженным в себя, и я не сразу решаюсь нарушить воцарившееся молчание.
— Почему нас не встретила принимающая сторона? — все же интересуюсь, когда мы уже въезжаем в старый город.
— Они и не должны, — ровно отвечает Никита, — Я же говорил, это не официальная деловая поездка. Так…Знакомство, пока ни к чему не обязывающе.
Когда он говорит, то совсем не смотрит на меня, отчего становится неуютно. Обычно Никита всегда кидает быстрые взгляды, если беседуешь с ним в машине. Я помню…
— Вечером мы с ними ужинаем, — заключает он.
— Ясно, — я хмурюсь, ощущая, что что-то не так. Может всё-таки опростоволосилась в самолёте? От этой мысли щеки моментально покрываются румянцем.
Мы снова молчим какое-то время. Чувство напряжения всё нарастает. Сдавливает грудную клетку, не давая глубоко вздохнуть.
— Лин…
Я вздрагиваю и поворачиваюсь к Нику. Вижу, как напряжено его лицо в этот момент. Сердце ухает вниз. Ну вот, сейчас я услышу то, что не захочу слушать.
— Я понимаю, почему ты так думаешь. Ну про… — Аверин осекается, хмурится, так и не смотря на меня, а потом продолжает, — Я сам виноват. Наговорил тебе тогда, на пароходе в Питере. Но…
Он впервые за это время поворачивается и скользит по моему лицу пронзительным взглядом.
— Я просто нетрезв был, понимаешь? И не ожидал тебя увидеть…И эта сцена с Раковым…
Никита сглатывает и снова отворачивается.
— …Выбесила меня. Меня это не интересует на самом деле, — глухо заканчивает он.
Я вжимаюсь в сидение, желая прямо сейчас раствориться в воздухе. Это Ник так намекает, что на самом деле не хочет меня, или извиняется? Но для второго не хватает банального "извини", так что…
— Зачем ты мне это говоришь? — я так волнуюсь, что голос надламывается в середине фразы.
По щекам Никиты прокатываются желваки. Костяшки пальцев, вцепившихся в руль, заметно белеют.
— Хочу расставить все точки над "і".
Я киваю и отворачиваюсь к окну, смотря рассеянным взором на мелькающий городской пейзаж. Становится обидно, и от этого внутри вдруг зреет безрассудная смелость. Все точки над «i» он расставить хочет…Есть у меня точка пожирнее.
— Знаешь, а я тоже хочу расставить…Я давно хотела сказать тебе. Я не писала того заявления, Никит.
И тут он от неожиданности резко выворачивает руль и чудом успевает вернуть нас в нашу полосу. На встречке беспощадно сигналят.
— Сдурел? — истошно воплю я, тут же вспоминая, что и машин я тоже в общем побаиваюсь.
— Извини, — цедит Аверин зло, — Нашла просто время и место… Но мне неинтересно, ясно?
— Но…
— Я это заявление собственными глазами видел. Очень хорошо рассмотрел. И почерк твой… — перебивает меня Никита, просверлив испепеляющим взглядом, — Не надо…
— Я не писала! Я только опровержение писала и всё! Это отец…
Ник вскидывает руку, призывая меня замолчать.
— Без разницы, Алин. Всё уже. Не важно. И не поднимай больше.
Я опять отворачиваюсь от него и упираюсь лбом в боковое стекло. Обидно…Обидно до слёз. Я ведь правда не писала, а он даже слушать не хочет. Внутри воцаряется опустошение. Я сбросила камень с груди, так давно придавливающий меня, сказав это. Но вот взамен не пришло ничего. Словно прострелена насквозь. Больше говорить не хотелось. Никита тоже молчал.
Молча вышли из машины, прошли на ресепшн небольшой семейной гостиницы на набережной, где были забронированы наши номера. Я равнодушно следила за тем, как Аверин нас регистрирует, пребывая словно в полусне.
Прошла за Никитой в свой номер, забрала ключи у него из рук и хлопнула дверью перед самым носом Ника, чудом ему его не сломав.
Глава 44. Пойдём?
Я ещё раз критически рассматриваю в зеркале своё отражение и, удовлетворенная, отхожу. Всё идеально. Серое платье-футляр, декорированное белым кружевом, выгодно обтягивает фигуру, неяркий макияж с акцентом на глаза почти не заметен, но делает лицо свежим и сияющим. Распущенные волосы лежат как — будто естественными локонами на плечах. Кажется, что я не предпринимала никаких усилий, чтобы выглядеть хорошо, хотя именно этого эффекта пришлось добиваться добрых полтора часа. Изящные босоножки на умеренной шпильке, и всё. Я готова.
У меня было целых четыре часа, чтобы прийти в себя после разговора в машине и попытаться его осмыслить. Одно я поняла точно: Никите определенно не всё равно, чтобы он там не говорил. Но, похоже, давняя обида и недоверие сильнее желания снова попробовать. Он меня словно боится. А раз боится, значит считает, что не сможет справиться, если подойдёт слишком близко… Отлично, это "близко" я ему и устрою. Терять мне всё равно нечего. И, как говорится, лучше жалеть о сделанном, да?
От собственной смелости в груди словно взрываются пузырьки шампанского, опьяняя. Я не совсем представляю, как и что буду делать. Смешно сказать, но я НИКОГДА раньше не проявляла инициативу в общении с мужчинами. Да и не так много его было, этого общения.
Какие-то школьные наивные увлечения. Потом за мной долго и нудно ухаживал Стас, а потом в моей жизни появился напористый Никита. После него я больше года приходила в себя и вообще никого близко не подпускала. Но время шло, и оно, если не лечило, то хотя бы сглаживало, притупляло болезненные воспоминания, коркой затягивая рану.
За мной начал ухаживать один из папиных партнеров, Олег. Красивый, уверенный в себе, богатый, взрослый уже мужчина тридцати шести лет, он был настойчивым, но одновременно обходительным и мягким. Сразу обозначил свои намерения, но не предпринимал поспешных действий к физическому сближению, что, после порывистого Никиты, мне даже казалось немного странным. Хотя Олег выдавал свою холодность за уважение. Поцеловались мы в первый раз только через месяца три с начала его ухаживаний. Переспали ещё через столько же. Как мужчина Олег был опытным, но огня мне всё так же не хватало.
Периодически я винила в этом себя. Казалось, что это я теперь словно рыба замороженная, не способная завестись с другим. Но моего жениха вроде бы всё устраивало, в том числе и интимная сторона нашей жизни, которая к слову происходила не часто. Перед тем, как у отца начались проблемы с бизнесом, мы уже собирались пожениться, назначили дату. Я успела заключить договор со свадебным агентством и всё своё время тратила на ремонт квартиры Олега на Арбате, переделывая холостяцкую холодную берлогу в уютное семейное гнёздышко. Ну, в моём понимании.
А потом всё рухнуло в один миг. Главный офис отца посетило ФСБ в лучших традициях маски шоу. Начались бесконечные допросы, неизвестность, замороженные счета. Олег стал груб и нетерпим со мной, изменившись буквально на глазах. Но я была в таком шоке от происходящего, что даже не сразу заметила. И когда отцу предъявили обвинения, мой жених написал мне смс, что мы не можем быть вместе.
Смс, твою мать! Я перезвонила, начала орать на него. Пьяный Олег впервые за всё время нашего знакомства тоже дал волю своим истинным чувствам и вылил на меня всё, что думал на самом деле. Что я пустая, избалованная, слабая…Меня передергивает каждый раз, стоит только вспомнить, что он мне тогда наговорил. Закончилась наша ругань просто феерично. Олег сгоряча признался, что на самом деле он по мальчикам, и сбросил вызов.
Я ещё с минуту ошарашенно слушала тишину в замолчавшей трубке. Невольно вспомнилась милая поговорка, что бывают голубые, а бывают пид…сы, и одно с другим никак не связано. Олег был явно из последних. Зато все его обидные слова теперь уже не имели для меня никакого значения. Только разрушенных планов и идеальной картинки семейной жизни, уже нарисованной в моей голове, было жалко. Расставаться с мечтами всегда тяжело. Даже когда оказывается, что они насквозь были лживыми.
Ну а после этой дикой истории мне уж совсем не до парней было. Через два месяца у папы случился инфаркт, и он скончался, оставив нас с Мишкой одних. Банкротство, суды, Раков, с помощью которого удалось сохранить хоть какое-то имущество. И последовавшая за этим расплата за его «доброту» …
Я встряхиваю головой, прогоняя ненужные воспоминания, и встречаюсь взглядом с черными глазами, словно пожирающими меня. Никита медленно поднимается с дивана у ресепшна и придирчиво ощупывает мою фигуру тяжелым взором.
— Хорошо выглядишь, — заключает Аверин через секунду таким мрачным тоном, что его слова больше похожи на обвинение, чем на комплимент.
Я только лучезарно улыбаюсь. Никита всегда был ревнив. Особенно, если чувствовал реальную угрозу. И сейчас за ужином я собираюсь этим нещадно воспользоваться.