— Мы потом еще в сауну пошли, — произношу я вслух, рассеянно улыбаясь и изучая его лицо.
Стас — красивый. Такая классическая идеальная красота, словно модель. Блондин с голубыми глазами, нордические черты. И холодом веет, как рядом с картинкой из журнала сидеть. Идеальные гены, идеальная родословная. Раздражение внутри нарастает.
— Я чувствую запах геля для душа, — улыбается Стас и наклоняется к моей шее, глубоко втягивая воздух. Кожа чуть ниже уха моментально влажнеет от его дыхания, — Ммм…вкусно. Ты вся как десерт, Лин.
Я свожу колени, прикрываю глаза. Стараюсь понять, что я чувствую. Стас пьян и смелеет на глазах. Меня это волнует. Волнует то, что ему можно, но… Надо тоже выпить.
— Принесешь мне маргариту…двойную, — хрипло произношу я, поворачиваясь к своему кавалеру.
— Конечно, — Малинский с готовностью встает и направляется к бару.
Я откидываюсь на диване, потирая виски. Блуждающим взглядом скольжу по извивающейся под модные ритмы толпе. В фокус попадает пара, стоящая в противоположном углу. В горле моментально пересыхает, а легкие вмиг схлопываются, как проколотые воздушные шарики. Я пытаюсь отвернуться, да хотя бы просто моргнуть, и не могу. Машка в красном коктейльном платье с открытой спиной запрокидывает голову, вызывающе смеясь. Её рука как бы невзначай ложится на широкую грудь собеседника, обтянутую белой футболкой. Коленка уже практически просунута между его ног. Она поводит бедрами, сокращая миллиметры между собой и стоящим напротив парнем. Еще секунда, и полностью прижмется. Я вижу, как он склоняется к ней, снисходительно смотрит с высоты своего роста и медленно тянет пиво из бутылки, криво улыбаясь. Он не против. Это видно по расслабленной позе, по задерживающемуся в вырезе платья откровенном взгляде. Вдруг он резко поднимает голову, и черные глаза смотрят на меня в упор. Сердце пропускает удар, и я словно глохну.
— Твой коктейль- голос Стаса доносится словно сквозь толщу воды.
Невероятным усилием воли поворачиваю к нему голову, облизываю пересохшие губы. В голове стучит только одна мысль, больно ударяясь о черепную коробку. Машка сегодня добьется своего. Я не могу на это смотреть. Просто не могу!
— Стас, извини, мне отец позвонил. Мне домой нужно…Срочно.
— Что? — Малинский удивленно хлопает глазами, замерев с моим коктейлем.
— Прости, правда…
— Ладно, — растерянно тянет он, — Давай провожу. Ты точно не можешь подольше остаться?
Я ощущаю, как мой висок сверлит тяжелый взгляд черных глаз, и медленно качаю головой.
— Нет, прости.
Глава 10. Вечность
Мой телефон вибрирует, когда я уже оказываюсь в комнате у себя дома. Я кидаю беглый взгляд на экран и застываю в нерешительности. Машка. Мне страшно брать. Я могу услышать подробный пьяный рассказ о том, о чем знать не хочу ни при каких обстоятельствах. Слабовольно пропускаю вызов, но она не сдается. Сделав пару кругов по комнате, я все-таки поднимаю трубку.
— Привет, ты где? Малинский правду говорит, что ты уехала? — ее голос веселый и требовательный одновременно.
— Да, я уже дома, Маш, — осторожно отвечаю я.
— Что-то случилось? — спрашивает она обеспокоенно.
— Да нет, просто…Просто месячные пошли, живот сильно заболел. Еще и с собой ничего не было, — фантазирую я на ходу, расхаживая по комнате. Мне приходится говорить громко, так как, хоть Машка очевидно и отошла, звуки праздника все равно рвутся из трубки.
— Ааа, ясно, — облегченно выдыхает Ракова, — Мда, неудачно вышло, сочувствую. Хоть для меня это конечно просто праздник какой-то.
И она пьяно хихикает в трубку.
— Почему? — не сразу соображаю я.
— Ну как? — поясняет Машка хмельным голосом, — Мы с тобой на двоих гостевую спальню делили, а теперь я одна…Ну как одна…
И подружка томно вздыхает.
— Ох, Линка. У Аверина там походу целый Каа в штанах. Чувствую себя одуревшим бандар-логом, ждущим, что его сейчас съедят, — и она снова заливисто хихикает.
— Мне пора, Маш, развлекайся, — выдавливаю из себя и кладу трубку, не дождавшись ответа. Несколько секунд смотрю на гаснущий экран смартфона, а потом со злостью швыряю его на кровать, словно он в чем-то виноват.
Утро не приносит облегчения. Тем более, что полночи я проворочалась, не в силах заснуть. Голова тяжелая, глаза мутные, а мысли вялые и серые, совсем как небо за окном. Еще и сдача курсовой сегодня. Не то, чтобы сложно. Но ехать в универ не хочется. Там я неминуемо наткнусь на Машку. А слушать ее восторженные оды питону Аверина я просто не способна.
Стоит мне о ней вспомнить, как Ракова снова звонит. С тяжелым сердцем поднимаю трубку, спрятаться не получится.
— Привет! — ее бодрый голос больно ударяет по моим натянутым нервам. Вопросы и слова летят в мое ухо словно пулеметная очередь, — Как дела? Тебе лучше? Будешь другом- заедешь за мной? Я за руль сесть не в состоянии. В голове Хиросима после вчерашнего.
— Ладно, — пожимаю я плечами, сдаваясь, — Будь готова к одиннадцати.
Потом закусываю губу и, жмурясь, все- таки задаю вопрос, вертящийся на языке.
— Как ночь?
— Нормально. Весело было. Напилась, говорю же, — отмахивается Машка.
Но я не слышу то, что хочу услышать. Я делаю глубокий вдох и уточняю, одновременно проклиная себя за слабость и мазохизм.
— А Аверин?
— Козел- твой Аверин, — неожиданно рычит в трубку подруга, — При встрече расскажу. В общем жду к одиннадцати, детка. Собирайся!
— Ок, — я растерянно моргаю и стискиваю в дрожащей руке смартфон. Так не было или было? Вскидываю взгляд на настенные часы. Только девять. Еще два часа. Вечность.
Глава 11. Признание
— Заедем за кофе? — Машка врывается ко мне в машину как карнавал. Яркая, шумная и пахнущая чем-то сладким, — О, моя голова. Мне срочно нужен приличный раф.
— Без проблем, — я напряженно улыбаюсь и вцепляюсь в кожаную оплетку руля. Нетерпение достигло апогея, вопросы рвутся с языка, но обычно я не настолько любопытна и боюсь, что, если сразу начну свой допрос, Машка что-нибудь заподозрит.
Поэтому, вместо того, чтобы приступить к разговору, я молча выруливаю из её двора и сворачиваю в сторону шоссе. Ехать нам минут сорок. И то, если повезет. Более чем достаточно, чтобы обсудить вчерашнюю ночь до мельчайших подробностей. А подробности Машка любит. Я нервно сглатываю.
— Жаль, что ты вчера так рано ушла, — Ракова заводит разговор сама, как я и предполагала, — Было весело. Ефимовского знаешь? Представляешь, с балкона свалился, придурок! Да еще голый!
Она заливисто смеётся, а я удивленно вскидываю брови.
— Хорошо, хоть внизу кусты были и клумба. Но его задницу расцарапанную я никогда не забуду, — продолжает Маша, фыркая.
— Как он так?
— Да полез к Олесе ночью в комнату, она его выгоняла, а он спьяну решил трагедию разыграть.
— Ааа, — тяну я, кивая, — А ты?
— Что я?
— Как ночь провела? — я стараюсь, чтобы голос мой звучал естественно и беззаботно, но, по-моему, не очень выходит. Впрочем, Маша кажется не замечает ничего.
— Да никак, — фыркает она, — думала с Авериным срастётся. Он вроде даже не против был, сам потанцевать пригласил и вообще… Мы уже целовались… Он конечно ммм…
Я стискиваю руль так, что костяшки пальцев белеют.
— А потом вдруг ОП и всё. Как отрезало. Начал оглядываться. Потом сказал, что нужно кого-то найти, и исчез. Оставил меня с раскрытом ртом. И просто ушел, как и ты, представляешь? Ненормальный какой-то, — обиженно заканчивает Машка.
А я стараюсь скрыть облегченный выдох. Напряженные плечи сами собой расслабляются, и рассеянная улыбка скользит по губам. Я не могу не думать о том, что возможно он выискивал меня. Это глупо, но ужасно льстит. В груди растекается предательское тепло. Чёрт, у меня похоже проблемы.
— Ты что так улыбаешься? — подозрительно косится на меня Ракова, но я только отрицательно машу головой, не отвечая.
— Ну и не нужен он тебе, — произношу как можно равнодушней, — Может и к лучшему.
— Эх, Линка, ничего ты в мужиках не понимаешь, — тяжко вздыхает Машка.
Я закусываю губу и начинаю говорить вслух свои собственные сомнения.
— Он не нашего круга.
— И что? — хмыкает подруга, — Деньги-то у него все равно есть. Чем он там занимается, не помню…
— Приложения какие-то разрабатывает, переводя с китайского, — глухо подсказываю я.
— Ну вот. И ничего, хватает, чтобы тусить с тем же Малинским, на нормальной машине ездить. В аспирантуру пойдет. Значит, не дурак, а в мужчине это знаешь ли тоже плюс, — назидательно вещает Машка, — Пройдет десять- пятнадцать лет, и, кто знает, у кого денег больше будет: у Малинского с Ганиным, которые ни дня не работали, или у того же Аверина. Вон на Цукерберга посмотри. Задрот задротом, а миллиардер. А Ник и соображает, и трахнуть хочется.
И она заливисто смеётся.
— Думала, тебя только последнее интересует, — сухо цежу я. Почему-то то, с каким усердием Ракова хвалит Никиту, меня начинает раздражать. Когда это ей вообще было интересно, что в голове у парня. У неё взгляд выше ширинки ни разу на моей памяти не поднимался.
— Нууу… — тянет Машка и загадочно улыбается, отчего мне становится не по себе.
— Знаешь, он мне по-настоящему нравится, правда. Я бы даже рискнула его папе показать, — добавляет она неожиданно тихо и, что совсем уж невероятно, смущается, — Только не смейся и не говори никому, хорошо?
Я перевожу невидящий взгляд на дорогу, она серьезно? Быть не может.
— Конечно, — произношу бесцветным голосом.
— Ты ничего не скажешь? — ей хочется продолжить говорить об Аверине, а вот у меня все желание резко пропадает, — Где твои обычные лекции про социальное неравенство? Или про то, что он придурок?
— Это твое дело, Маш. Не будет лекций, — устало отвечаю ей.
Я ощущаю себя разбитой. Еще вчера я даже не думала о Никите. Но какие-то сутки, и он повсюду. Даже в голове моей лучшей подруги. Как это произошло?