– Нет! – Я сажусь слишком резко. У меня кружится голова, меня тошнит. Я хочу сказать: «Я в порядке», но слова не выходят из горла.
Откашлявшись, предпринимаю новую попытку.
– Пожалуйста, не заставляй меня больше спать. – Мне нужно как минимум бодрствовать, если я собираюсь жить. – Я в порядке? – спрашиваю у мамы.
– В порядке. Ты будешь в порядке, – говорит она. Ее голос дрожит, а потом срывается.
Я подтягиваюсь, сажусь в кровати прямо и смотрю на нее. Ее кожа бледная, почти прозрачная и выглядит так, словно слишком сильно натянута. Синяя венка болезненного вида тянется от линии волос до века. Я замечаю и другие синие вены, проступившие под кожей на ее руках. У нее испуганные, недоверчивые глаза человека, который видел нечто кошмарное и ждет новых ужасов.
– Почему ты так поступила с собой? Ты могла умереть, – шепотом произносит мама. Она подходит ближе, прижимая свою папку к груди. – Почему ты со мной так поступила? После всего?
Я хочу что-нибудь сказать. Открываю рот, но слова не идут. Моя вина – как океан, в котором я тону.
После того как она уходит, я остаюсь в постели. Не встаю, чтобы размяться. Я отворачиваюсь от окна. О чем я сожалею? Прежде всего, о том, что оказалась Снаружи. О том, что увидела мир и влюбилась в него. О том, что влюбилась в Олли. Как я смогу провести остаток жизни взаперти теперь, когда я узнала, чего лишена?
Я закрываю глаза и пытаюсь уснуть. Но из головы не выходит картинка: лицо моей матери, отчаянная любовь в ее глазах. Тогда я решаю, что любовь – ужасная, ужасная вещь. Любить кого-то так исступленно, как любит меня мама, – это, наверное, все равно что носить свое сердце вне тела.
Любовь – ужасная вещь, но потерять ее – еще хуже.
Любовь – ужасная вещь, и я не хочу иметь с ней ничего общего.
Освобожденная, часть вторая
Среда, 18:56
Олли: господи где ты была?
Олли: ты в порядке?
Мэделайн: Да.
Олли: что говорит твоя мама?
Олли: с тобой все будет хорошо?
Мэделайн: Со мной все хорошо, Олли.
Олли: я хотел навестить тебя но твоя мама не разрешила
Мэделайн: Она меня защищает.
Олли: я знаю Мэделайн: Спасибо за то, что спас мне жизнь.
Мэделайн: Мне жаль, что из-за меня ты пережил все это.
Олли: тебе не нужно меня благодарить
Мэделайн: И все равно спасибо.
Олли: ты уверена что с тобой все хорошо?
Мэделайн: Пожалуйста, больше не задавай мне этот вопрос.
Олли: прости
Мэделайн: Не проси прощения.
Позднее, 21:33
Олли: здорово, что мы снова можем переписываться в чате
Олли: в пантомиме ты не сильна
Олли: скажи что-нибудь
Олли: я знаю ты разочарована Мэд но ты по крайней мере жива
Олли: мы поговорим с твоей мамой как только ты поправишься. может я смогу тебя навещать
Олли: я знаю это не все Мэд но это лучше чем ничего
Позднее, 00:05
Мэделайн: Это не лучше, чем ничего.
Это намного хуже, чем ничего.
Олли: что?
Мэделайн: Думаешь, мы сможем вернуться к тому, что было раньше?
Мэделайн: Ты хочешь вернуться к процедуре дезинфекции и непродолжительным визитам? Никаких прикосновений, и никаких поцелуев, и никакого будущего?
Мэделайн: Ты хочешь сказать, что этого тебе достаточно?
Олли: это лучше чем ничего
Мэделайн: Нет, не лучше. Перестань это повторять.
Позднее, 2:33
Олли: а как насчет таблеток?
Мэделайн: А что с ними?
Олли: они же действовали пару дней. может в конце концов их сделают как надо
Олли: мэдди?
Мэделайн: Не было никаких таблеток.
Олли: что ты имеешь в виду?
Мэделайн: Что не было никаких таблеток.
Я сказала тебе о них, чтобы ты поехал со мной.
Олли: ты солгала мне?
Олли: но ты могла умереть и это была бы моя вина
Мэделайн: Ты не несешь за меня ответственность.
Позднее, 3:42
Мэделайн: Я хотела иметь все, Олли.
Я хотела получить тебя и весь этот огромный мир. Я хотела иметь все.
Мэделайн: Я больше не могу так.
Олли: как так?
Мэделайн: Больше никакого чата. Никаких писем. Это слишком тяжело. Я не могу вернуться назад. Моя мама была права. Раньше жизнь была лучше.
Олли: лучше для кого?
Олли: не делай этого Мэдди
Олли: моя жизнь лучше когда в ней есть ты
Мэделайн: но моя нет
<Мэделайн вышла из чата>
Жизнь коротка™Отзыв со спойлером от Мэделайн
«НЕВИДИМКА», РАЛЬФ ЭЛЛИСОН
Осторожно, спойлер: Ты не существуешь, если никто тебя не видит.
География
Я В БЕСКРАЙНЕМ ПОЛЕ КРАСНЫХ МАКОВ. Качаясь на длинных стеблях, маки достают мне до талии – их алый цвет похож на кровь. В отдалении я вижу одного Олли, а потом двух, а потом многочисленных Олли, шагающих мне навстречу. На них респираторы, в руках они держат наручники и давят маки своими черными сапогами, маршируя по направлению ко мне, молча и решительно.
Сон не выходит у меня из головы. Я проживаю день наяву, но все время вижу этот сон. Стараюсь не думать об Олли. Стараюсь не вспоминать о том, как увидела его впервые. Как мне почудилось, будто он с другой планеты. Я стараюсь не думать о кексах, и стойках на руках, и поцелуях, и бархатном песке. О том, что второй, третий и четвертый поцелуи такие же потрясающие, как и первый. Я стараюсь не думать о нем, потому что если начну, то вспомню, как еще несколько дней назад была связана с ним и со всем миром.
Тогда мне придется вспомнить о своих надеждах. О том, как я убеждала саму себя, будто я какое-то чудо.
Но мир, частью которого я так сильно хотела быть, не принял меня.
Я должна отпустить Олли. Я усвоила урок. От любви можно умереть, и я лучше останусь жива, чем буду жить там, Снаружи.
Я как-то сказала Олли, что знаю собственное сердце лучше, чем все остальное, и это по-прежнему так. Но что-то в нем изменилось.
Карта отчаяния
Жизнь коротка™Отзыв со спойлером от Мэделайн
«ПОСТОРОННИЙ», АЛЬБЕР КАМЮ
«В ОЖИДАНИИ ГОДО», СЭМЮЭЛ БЕККЕТ
«ТОШНОТА», ЖАН-ПОЛЬ САРТР
Осторожно, спойлер: Все – это ничто.
Выбрать все, удалить
Притворство
С КАЖДЫМ ДНЕМ Я СТАНОВЛЮСЬ КРЕПЧЕ. Ничего не болит, кроме сердца, но я стараюсь им не пользоваться. Держу жалюзи опущенными. Читаю книги. Экзистенциальные или нигилистические. У меня не хватает терпения читать произведения, утверждающие, будто в жизни есть смысл. Я не вытерплю хеппи-энда.
Я не думаю об Олли. Он шлет мне письма, которые я удаляю не читая.
Спустя две недели я уже достаточно здорова, чтобы возобновить некоторые занятия. Проходит еще две недели, и я могу вернуться ко всем.
Я не думаю об Олли. По-прежнему удаляю его письма.
Моя мама по-прежнему пытается все исправить. Дрожит надо мной. Беспокоится, суетится и курирует. Теперь, когда я окрепла, она уговаривает меня снова проводить вместе вечера. Как и Олли, она хочет, чтобы наша жизнь стала прежней. Я не получаю удовольствия от этих совместных вечеров – на самом деле меня ничто не радует, – но все равно соглашаюсь ради нее. Мама похудела еще больше. Я встревожена и не знаю, как все исправить, поэтому играю в фонетический скрабл и «Честную угадайку», смотрю кино и притворяюсь.
Олли прекращает писать мне письма.
– Я попросила Карлу вернуться к нам, – однажды после ужина сообщает мама.
– Я думала, ты ей больше не доверяешь.
– Но я доверяю тебе. Ты усвоила урок сложным путем. Некоторым вещам человек должен учиться на собственном опыте.
Воссоединение
НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ ПОЯВЛЯЕТСЯ КАРЛА и сразу начинает суетиться. Ее суета еще суетливее, чем прежде. Она ведет себя так, словно никакой разлуки и не было. Карла тут же загребает меня в объятия.
– Мне так жаль, – говорит она. – Это все моя вина. Я застываю в ее руках, не желая давать волю эмоциям.
Если я заплачу, все станет реальным. Мне действительно придется жить этой жизнью. Я действительно никогда больше не увижу Олли.
Я стараюсь держаться, но не могу. Карла – как мягкая подушка, в которую ты должен выплакаться. Начав, я не умолкаю еще час. Она вся пропитана моими слезами, а у меня слез больше не осталось. Я задумываюсь о том, можно ли выплакать все слезы. И отвечаю на этот вопрос новым потоком.
– Как твоя мама? – спрашивает Карла, когда я наконец перестаю рыдать.
– Она меня не возненавидела.
– Мамы не могут возненавидеть своих деток. Они слишком сильно их любят.
– Но ей следует. Я ужасная дочь. Я совершила ужасный поступок.
Слезы снова начинают течь, но Карла отирает их рукой.
– А что твой Олли?
Я качаю головой. Я готова рассказывать Карле о чем угодно, только не об этом. Мое сердце слишком изранено, и я хочу сохранить эту боль как напоминание. Я не желаю, чтобы на него пролился солнечный свет. Не желаю, чтобы оно зажило. Потому что, если это случится, у меня может возникнуть соблазн воспользоваться им снова.
Мы возвращаемся к привычной рутине. Каждый день похож на предыдущий и не слишком отличается от следующего. А роза упала на лапу Азора. Я работаю над моделью библиотеки с интерьером в стиле Эшера: лестницы заканчиваются на полпути и ведут в никуда. Снаружи слышится шум, а потом раздается гудок. На сей раз я тут же понимаю, что происходит.