Но до степей под Замудонск-Красногвардейским, куда отправилась в его поисках Джанис и куда он должен был направиться в ее поисках, было далековато. Да и весь наличный транспорт в лице маршрутных такси совместными стараниями Джемми и Калашникова был превращен в решето. И ближайший к Замудонск-Сибирскому наличный транспорт обретался где?.. Правильно. В городе Замудонск-Машлык с его странными внутригородскими разборками, терками, стрелками.
– А как Замудонск-Машлык добраться, дядя Джилиам?.. Куда ты делся, дядя Клинтон?.. А ты, собака, откуда взялся? Ты очень странный собака… Одна нога нет, а то – там, а потом – тут… Хотя у меня не то что одна нога нет из четырех, у меня два яйца нет из двух. А я тоже то – тут, то – там… Что смотришь на меня? Что сказать хочешь? Как Замудонск-Сибирский Замудонск-Машлык добраться транспорт Джанис Джоплин Михаил Федорович русский маленький девочка Эмми брат Берри яйца возвращать ворота «Барселона» закрыть а потом большой настоящий жениться Джанис Джоплин и лучший любовь тихти-пихти без яиц никак нельзя… Как быть, мой трехногий брат? Как? Ты где?..
И я где?.. Ой! Зачем стреляешь, брат? Я тебя не трогал. Ты меня не трогай. Ты не знаешь, где я?.. Замудонск-Машлык?! Брат! Мне ж сюда и надо! Тут у вас транспорт, машинка, поезд, самолет есть? Спутник?.. Улетел?.. Ай-яй-яй… Куда ты меня ведешь? Иду, иду… Только не надо стрелять…
Слушай, брат, я могу с тобой поговорить? Когда язык твой отрежу, когда уши отрежу… Чтобы твой язык твоим ушам слушать не мешал… Главный кто город? Кто его держит? Кто у вас градообразующий человек? Вот и веди к Билли Айдону… Очень знакомый имя. Скажи, что я пришел к нему с приветом от брата Хукера из Замудонск-Сибирского… Какое твое дело, брат, зачем? Рассказать, что солнце встало! Скажи этот Билли Айдон, что Джемми Хендрикс его видеть хочет… Что значит, раньше надо было говорить?! Когда ты меня стреляешь?.. Спасибо, брат, веди Билли Айдон… Веди… Синагога?!.. А! Аллах един!..
И вот мы сидим в синагоге дяди Билли Айдона, который только что отправил рыженький девочка на спутнике в степь. Там, где, не дай мне заплакать, песик, дедушка мой лежит с сорок четвертый год, друг мой маленький по подъезду с девяносто второй год. Много народа убитый лежит разный год. Своими и чужими убитый. И, понимаешь, песик, мой запах и запах смерти, и рыженький девочка не знать, где мой запах и где – смерть. И он не захочет выйти замуж за запах смерть… А если нет рыженький жена, то зачем мне яйца? Зачем мне «Барселона»? Так что надо срочно завернуть этот спутник назад, в Замудонск-Машлык, пока он не сел в степи под Замудонск-Красногвардейским, где под каждой ногой человек хрустят кости других человека. Чтобы девочка не успел нюхать запах смерти, запах Джемми Хендрикса…
И дядя Билли Айдон, который, оказывается, мой родственник через брат прадедушки сестра внука племянника дяди Джастина Бешеного, который раненый… Он вообще-то из рода Секс-Пистолс, который репатриант из иудейский краев… давным-давно… А вообще-то он из чьего-то колена. Хотя я не понимаю, как человек из колена. Из ребро – туда-сюда, и то не человек, а женщина. И вот дядя Билли Айдон звонит по мобильный телефон спутник назад завернуть а тот завернуть не может не знает куда завернуть потому что темно и где назад и где вперед мало известно потому что Джи-пи-эс на спутник смылил на скутер сын ювелира Боб Марли в обмен на Глонасс который смылил какой-то говнюк имени неважно уже убили с опытного марсохода который уже десять лет стоит в замудонск-машлыкский парк культуры потому что опытный и сделан из дерева и Глонасс тоже деревянный потому что опытный и показывает север и юг и то не очень точно потому что стрелка тоже деревянный и закреплен в этот Глонасс намертво в направлении в темноте не видно и проблема как Джи-пи-эс неизвестно на чем доставить на спутник который неизвестно где потому что в темноте не видно и не слышно потому что с глушителем чтобы не будить людей при обострении конкурентной борьбы в случае и умирать во сне а тут замудонск-сибирский маршрутка ждет улетай обратный путь откуда привез в Замудонск-Машлык рыженький девочка Джанис Джоплин предлагает за накрыть поляну найти этот драный спутник с его драным водила и набить ему хлебало по мотивам человек человеку друг товарищ и брат и вернуть девка без всякий Джи-пи-эс только заправить его маршрутка на халяву а бензин проблема с заправкой а ты песик об этом знаешь заправил маршрутка шотландским виски White Horsе замудонск-машлыкского химзавода взлетел в воздух перелетел на темная сторона Земли и нашел спутник и на буксире везет его сюда, на космодром города Замудонск-Машлык вместе мой рыженький девица Джанис…
Все, стой, песик! Где ты, собачка, куда исчез? Вон садится спутник с маршрутка. И вот рыженький девочка выходит. Ах, какой девочка! Шестеро детей у нас будет! Если хоть один яйцо вернут! Михаил Федорович. Где он, кто он? Может быть, дядя Клинтон знает. Он все знает. Здравствуй, девочка. Здравствуй, Джанис. Что ты такой тихий? Что ты такой скромный? Правильно, тихий, правильно, скромный… Такой жена должен. Настоящий кавказский жена. Не то что этот Эмми, которого Берри тихти-пихти… Что такое говоришь, Джанис?! Как Берри виноват?! Что такое Эмми не виноват? Он кусаться должен! Он Берри волосы рвать должен! Глаз царапать! Так, постой минутка… Забыл, у Берри один глаз от рождения?.. Или потом?.. Вот я тебе жениться хочу. Ты же мне глаз не царапать? Может, Берри тоже жениться хотел? Только он молодой, ему жениться рано, а тихти-пихти – как раз. И он порядок решил изменить: сначала тихти-пихти, а потом – жениться. Да и девочка молодой. Пятнадцать лет. По нашим законам Российская Федерация в пятнадцать лет жениться нельзя. Правильно говоришь, тихти-пихти тоже нельзя. Но хочется. Больше, чем жениться. Вот я этот девочка ищу, чтобы Берри жениться. Разрешение получим дяди Джастина Бешеного. Он же родственник, недорого… Только этот Эмми найти надо. Где искать? Замудонск-Тверской видели? Кто видели??? А, это ты видели, дядя Клинтон?.. Как ты тут оказался? Так и оказался? Понял… Если ты так сказал, значит, так я и понял. Дворец Кощея?.. Михаил Федорович?.. Очень нужен… А где сейчас?.. Вудсток, остров Буян, часовенка… Камень Алатырь… Я так понял, дядя Кощей – блокпост Вудсток… И Михаил Федорович там? Как «тут был»?! Так был?.. Ну, тогда ладно. Если он яйца возвращать может, который откусил трехногий собачка, хороший собачка, тоже тут был, а потом пропал. Будто человек Михаил Федорович. Один – пропадает, другой появляется. Один яйца кусает, другой их хранит… Понял, этот Михаил Федорович – общак.
А скажи, дядя Клинтон, как дворец Кощей попасть? Подарок дари, да? Деньги давай, да? Отара баран давать, да? Начальник район делать, да? Не знаешь, да? Он сам скажет, да? А как до дворец доехать, да? На спутник! Нет!!! А другой путь нет? Маршрутка? Он сейчас на накрытой поляне на блюде из-под поросенка отдыхает. Какой выход, говоришь?.. Заснуть здесь и проснуться там? Ты сказки рассказывай? Ты же милиционер, а не Оле-Лукойе. Девочка, рыженький, ты чего глазки закрыл? Закрыл… Заааакккккрррррыыыыллллл…
И трехногий пес лизнул их спящие лица.
Линия Джанис Джоплин
И вот летим мы по-над Россией в сторону Замудонск-Красногвардейского, где я наконец встречу Джемми, и начнется то, чего никогда у меня не начиналось. А девчоночке уже двадцать семь годков и ничего-ничего такого еще не было. Вот надо же, чурка какая-то, а вот надо же… Да и тело у меня… В сауне у дяди Мика провели полный ребрендинг. А вот что это точно, не знаю, но так говорил один мужик, который любил меня брать, когда мне еще семнадцать не накатило. На него в конце девяносто второго челноков штук пятнадцать пахало. Шесть контейнеров на стадионе держал. Он меня всегда в новое одевал, прямо из Питая, но так, чтобы ярлыки не повредить. И вот когда я вся Диор, Гальяно, Виттон, он загорался и, когда кончал, весь криком исходил: «Уитни, Уитни, Уитни…» А в следующий раз: «Кайли, Кайли, Кайли…» И каждый раз меня, как по первоходку. И он это называл «ребрендинг». Вот такое у меня сейчас тело. Когда почти семнадцать. Нет, хренов, членов то есть, пенисов мужских к тому времени порядком перегостевало, но тельце прямо вот как сейчас. Да и хрена, члена то есть, пениса мужского в себе я припомнить не могу. Как отрезало, как не бывало, как целка я некоснутая и мокрую свою шахну, промежность то есть, девичьим пальчиком успокаиваю. Вот что такое «ребрендинг» сауны дяди Мика.
И тут приходит ночь. И спутник в этой ночи заплутал. Потому что темно… Ночь же… А управление ручное. А Глонасс – ну это такой компас, опытный образец, который сварганили только что, – деревянный, и стрелка у него деревянная, и показывает все время север, когда дяденька космонавт Вишез ею в зубах не ковыряет. Потому что стоматолог на космодроме Орнетт Коулмэн немецкую металлокерамику приватизировал, а наша металлокерамика еще в рост не пошла и при/после еды тут же распадается. Потому что это следующий этап – ею кушать. А на данном этапе ею можно только улыбаться. А кому в космосе улыбаться? Некому. Вот дяденька космонавт Вишез ею и кушал. А она не для этого. Вот он стрелкой Глонасса ее остатки с остатков зубов сковыривал. А она не для этого. Она, вообще, ни для чего. Ну не совсем… Вот наша металлокерамика – чтобы ею улыбаться, а наша Глонасс – чтобы над ней смеяться. Ну и что? Летим же как-то. Правда, не знаем, куда, но летим. А может быть, и не летим, а падаем. Потому что ночь. Звезд на небе нет, и, где небо, неясно. И где земля, тоже неясно. Потому что невесомость. И вот тут поступает команда из Замудонск-Машлыка спутник завернуть. А космонавт Вишез как ни в чем не бывало стрелкой Глонасса металлокерамику сковыривает. Я ему говорю, что надо назад, потому что там, в назаде – Джемми! Ждет! А он отвечает, что он знает, хрена ли толку (так вот при девушке выражается), когда сейчас ночь, в темноте не летают. Тем более полная неясность, где и куда, а он не пацаны из «Что, где, куда» отвечать вопрос, когда во время полярной ночи наступает утро. И эти долбожлобы (так вот при девушке выражается) не могут ответить, утро – это когда завтрак. Обед – день. Ужин – ночь. И проблема только в том, чтобы отличить завтрак от обеда, а обед – от ужина. Когда все в тюбиках. И мы в спутнике продолжаем быть в неизвестно где.