— Догола раздевайся, — велел Иван, стягивая пиджак с лежащего, голова которого с силой ударилась о пол.
Коротышка открыл рот, собираясь возразить, но промолчал, глядя, как Иван торопливо раздевает Адама Уорда, и выслушивая инструкции, которые и без того знал наизусть.
— Ты новичок в нашем деле, так что слушай, запоминай и действуй не думая. Об отпечатках и зубной карте мы позаботились, заменили их твоими. Но до нас дошел слух, что янки разрабатывают систему опознания по запаху — по образцам запахов, примерно так же, как по образцам голоса. Тебе придется надеть исподнее Уорда — оно вроде достаточно провоняло — и его рубашку с ароматными подмышками, на случай, если свой приборчик американцы захотят протестировать на твоей персоне.
— Как-то витиевато ты выражаешься, — проворчал коротышка, нарушив данное самому себе обещание говорить только по существу.
— А ты чересчур деликатен для такой грубой работы. Но хлипкий инструмент лучше, чем вообще никакого. Одевайся, и побыстрее!
Коротышка натянул еще теплую одежду, с трудом подавляя отвращение, — он знал, что любая его реакция лишь порадует Ивана. Когда он завязывал галстук, рослый посмотрел на часы и дал знак подвинуться. Словно по сигналу, в дверь резко постучали. Иван широко распахнул ее, в купе боком протиснулся еще один человек, огромного роста, массивный, но без единой унции жира. В руке он без особых усилий нес большой чемодан. Казалось, будто его фигура заполняет все помещение.
Забравшись с ногами на койку, чтобы освободить место, Иван щелкнул пальцами коротышке.
— Эй, ты, иди сюда. — И добавил, словно в голову пришла запоздалая мысль: — А ну, скажи, как тебя зовут?
— Уорд. Адам Уорд.
— Очень хорошо, Адам. — Иван погладил напарника по голове, словно послушного пса. Вагон качнулся и замедлил ход. — Давай заканчивать, подъезжаем.
Презрительно взглянув на коротышку, великан присел и открыл чемодан. Тот оказался пуст. Протянув руку, вновь прибывший приподнял обнаженное тело.
— Нет! — в ужасе пробормотал Адам.
— Да, — довольно улыбнулся Иван. — Ты удивишься, как мало места занимает человек в сложенном виде. В особенности если он весит всего пятьдесят четыре с половиной килограмма, как ты. Смотри.
Точными движениями и без малейших усилий — неужели приходилось делать это и раньше? — похожий на медведя великан прижал подбородок Уорда к груди и засунул туловище в чемодан, затем аккуратно сложил руки и согнул ноги в коленях, укладывая их на место. Адам в последний раз взглянул на обнаженное тело, свернувшееся в позе эмбриона, и крышка защелкнулась.
— Уорд, открой дверь и убедись, что в коридоре никого нет.
Тот, не раздумывая, подчинился. За окнами коридора проплыли огни небольшой станции. Поезд замедлил ход и остановился.
— Никого.
Его грубо оттолкнули в сторону, и человек — медведь протиснулся мимо, как пушинку неся тяжелый чемодан в одной руке. Иван вышел следом. Обернувшись, отдал последнее распоряжение:
— Я в соседнем купе, но беспокоить меня можно только в случае крайней необходимости. Видеть тебя больше не желаю. Что делать, ты знаешь.
Адам с грохотом захлопнул дверь, выразив этим все свое недовольство — на которое, как он знал, Ивану было совершенно наплевать. Впервые оставшись в одиночестве, коротышка облегченно вздохнул. Его подготовка наконец закончена. Утомительные занятия с неприметными людьми в сером, пластическая операция на лице, диета, чтобы достичь веса ровно в пятьдесят четыре с половиной килограмма… теперь обо всем этом можно забыть.
Стерев на койке пыльные отпечатки ног, он вымыл руки над маленькой раковиной и сел на то же место, где еще пять минут назад сидел Уорд. Послышался отдаленный свист и лязг — поезд тронулся. Снова пошел снег. Адам успел заметить темную фигуру человека — медведя, укладывавшего чемодан в машину, затем дома скрыли ее из виду.
Стук в дверь заставил его подскочить.
— Проводник, сэр. Пришел постелить.
Начиналась настоящая работа.
— Полагаю, вам известна крайне важная причина, по которой вы оказались здесь? — спросил Бхаттачарайя.
Его изувеченное тело покоилось в инвалидной коляске, клешнеобразные руки были покрыты старыми шрамами. Подавив вполне естественное сочувствие, Адам заговорил так, как ответил бы сам Уорд:
— Вы ошибаетесь, профессор. Приехать сюда меня заставили федеральные агенты — они угрожали, запугивали. Скоро у моих студентов экзамены, а мои собственные исследования…
Тот, к кому он обращался, остановил его взмахом руки.
— Крайне сожалею о причиненных неудобствах. Но могу заверить, что о работе, в которой вам предстоит участвовать, вы не смели даже мечтать. — В его старомодной английской речи слышался едва заметный акцент. — Как я понимаю, вы уже знакомы с доктором Леви. Он объяснит все, что вам требуется знать об эксперименте «Эпсилон», а я, с вашего позволения, вас покину. Добро пожаловать в самый интересный из наших проектов.
Инвалидное кресло со скрипом покатилось по коридору и скрылось из виду. Леви разжег старинного вида трубку, источавшую едкий дым. Он был лыс и худощав, во всем облике сквозила расслабленность, а на лице господствовал героических пропорций нос. Леви считался одним из лучших математиков страны, а может, и всего мира.
— Можешь звать меня Хайми, а я буду звать тебя Адам, по — простому. Годится?
Адам неодобрительно фыркнул, но Леви пропустил его реакцию мимо ушей.
— У нас тут сразу начались проблемы с контролем, а ты как раз из тех, кто мог бы помочь. Я читал твою статью о вентильных кмоп — матрицах. Они к тому же быстрые, что нам и надо. Сколько у тебя вентилей на шестидюймовой пластине?
— Сейчас около двадцати тысяч. Мы используем три типа соединителей, два металлических и один поликремниевый, с минимальной задержкой между вентилями в шестьсот пикосекунд.
— Замечательно. — Леви радостно кивнул и выпустил клуб ядовитого дыма. — Мы найдем применение такому быстродействию и даже большему. Сейчас объясню для чего. Проект «Эпсилон» пошел не так… вернее, именно так, как надо, совершенно случайно. С чего все началось, уже не имеет значения. Мы облучали различные образцы потоками протонов, все больше наращивая мощность. От проекта «Альфа» перешли к проекту «Бета», и так до «Дельты», но безрезультатно. Зато «Эпсилон» дал куда больше, чем можно было рассчитывать. С помощью этого эксперимента удалось пробить дыру в неизвестность — и никто, даже великий профессор Бхаттачарайя, не имеет ни малейшего представления о том, что произошло на самом деле.
— Вы шутите, доктор Леви?
— Для друзей я Хайми. Адам, будь моим другом. Мы тут одна большая счастливая семья. Отвечаю на твой вопрос: нет, я не шучу. Идем, покажу тебе, о чем речь.
Минимум шесть дюймов стекла отделяли операторскую от экспериментальной лаборатории, но у Адама шевелились волосы, пока в соседнем помещении накапливался электрический заряд, который затем рассеялся эффектным облаком искр.
— Этим электричеством можно неделю освещать Детройт, — сказал Хайми. — К счастью, правительство оплачивает все счета. Ты спросишь: а что нам это дает? Вот что. — Он показал на экран монитора, где на секунду вспыхнула точка, а потом исчезла, подобно искорке на экране выключенного телевизора. — Не особо впечатляет, да? Но давай-ка я увеличу картинку и замедлю ее.
На этот раз на экране появилась металлическая дыра с рваными краями, в глубине которой виднелось нечто похожее на лужу ртути.
— То, что ты видишь, увеличено во много раз. Самая крупная дыра из полученных нами была меньше двух миллиметров в поперечнике, она просуществовала всего пятьсот миллисекунд. Именно тогда мы провели опыт с температурой. Он тоже удался — хотя и не так, как мы ожидали. — Леви поискал среди разбросанных на столе видеокассет нужную и вставил ее в прибор. — Очень четкая картинка, с большим замедлением.
Снова появились рваные металлические края и сверкающая лужица. Внезапно на экране возник толстый стержень, скользивший в сторону ее поверхности. Двигаясь навстречу своему зеркальному отражению, он коснулся блестящей жидкости и какое-то время двигался дальше. Затем стержень остановился и начал перемещаться в обратном направлении. Большая его часть отсутствовала, виднелся ровный срез.
— Расплавился… или сгорел, — сказал Адам.
— Ни то ни другое. Температура не менялась, разве что ненадолго чуть понизилась. Не наблюдалось выделения каких-либо металлических частиц. Стержень просто вошел в субстанцию, а обратно уже не вышел. И прежде чем ты спросишь: с другой стороны он тоже не выходил, поскольку, что самое удивительное, у серебристой субстанции нет другой стороны. Можешь представить себе вещество только с одной поверхностью? Не проще, чем хлопок одной ладонью.
На следующее утро Адам Уорд появился в лаборатории ровно в девять и сразу с головой ушел в работу. В другой жизни — под другим именем, о котором никогда не позволял себе вспоминать, — он тоже занимался подобными исследованиями. Не такого масштаба, не с таким финансированием, но его работа была тесно связана с системами, которые он теперь помогал проектировать. И он честно трудился, пока его не призвала страна, вернее, рослые типы в темных пальто, которые объяснили, почему он не может отказать им в услуге. Но обо всем этом он сразу же забыл, разгадывая вместе с другими учеными тайну загадочной серебристой материи.
Когда пискнули наручные часы, он не сразу вспомнил, что это означает. Буквы на дисплее складывались в простое слово: «Сообщение». От кого сообщение? Нет, не от кого, а кому, — и душа ушла в пятки. Теперь он Адам Уорд, но одновременно и кто-то другой, и этот сигнал служит мрачным напоминанием. Пора отчитаться перед теми, кто прислал его сюда с другой стороны Атлантики.
Весь остаток дня ему было не по себе, и он ушел пораньше, сославшись на головную боль. Уединившись в стенах своей комнаты, достал программируемый калькулятор и, вытряхнув горсть магнитных карточек с программами и формулами, нашел ту, где хранилась программа шифрования. Медленно введя в память калькулятора отчет, пропустил его через программу и записал результат на новую магнитную карточку. Без кода отчет представлял собой лишь электронную кашу. Адам лег в постель, полный тревоги, но сразу же заснул и спал, как всегда, хорошо.